Остров бабочек
Шрифт:
Я поглядел в окно с пробегающими лугами, где на горизонте зеленели сосновые леса. За дренажной канавой, обросшей по краю дудками разлапистого борщевика, стояли три кривые (покляпые) берёзы с шапками грачиных гнёзд. Над полями с тремя старыми бесхозными сенокосилками и двумя сеялками парили чайки и чибисы. Патриархальная святость. Вот уже и фонарные столбы закончились. Значит, на следующей остановке я выхожу. Сколько там на моих курантах?..
Как только дым автобусной гари растаял за спиной, я, ещё стоящий на обочине шоссе, глубоко вдохнул. Грудная клетка отрадно расширилась, ноздри затрепетали. Вот оно благотворное воздействие природы!
… Ирина, ни дать ни взять, тургеневская героиня, сидела на подветренном месте в том же красном в белый горошек платье и с той же вплетённую в волосы голубой лентой и, кусая тростинку, читала книгу. Видимо, обладая боковым зрением (точно, бабочка!) она увидела меня ещё издалека и, мнилось, не выказывала удивления. Как будто, так и должно было произойти: что я должен был приехать не в субботу, а уже сегодня, во вторник. Когда я, еле сдерживая не то страх, не то радость, подошёл к ней, она блеснула на меня синими сквозь блескучие стёкла глазами и совершенно спокойным голосом сказала:
– Хм. Представляете, я загадала желания, если вы придёте сегодня, то я, пожалуй, подружусь с вами. А если не придёте, то, значит, не судьба. Такая вот я легкомысленная штучка… Только что вы всё стоите? Ждёте моего приглашения? Ради бога, без церемоний. Мы же ведь находимся среди природы. А она отменяет условности этикета Китая эпохи Царства Тан. Слыхали о таком?
Я смирно сел рядом с ней, не смея заговорить, будто меня околдовали. Образовавшийся комок в горле не проглатывался. Ирина закрыла книгу и сложила её себе на колени. Это был роман модного Виктора Пелевина «Священная книга оборотня». Она опять серьёзно взглянула на меня и сказала:
– Только дружить. И не более того. Слышите?
И она покрутила из стороны в сторону указательным пальцем с небольшим ногтем. Но в её глазах я усмотрел еле уловимую смешинку, или мне это только показалось?
– Ну? Что же вы молчите? Или думаете, дружба с женщиной невозможна? Уверяю вас, возможна. Особенно когда ей хочется с пользой провести время отпуска. Вы как раз тот человек, который может меня занять.
Немого похоже на капризного ребёнка. Но я продолжал молчать. Всё никак не мог проглотить комок. Из-за этого, наверно, я имел преглупый вид, но я ничего с собой поделать не мог. Я был парализован её обаянием. Её прекрасные глаза излучали свет, розовые ноздри тонко вздрагивали, серёжки с мелкими камешками в полуоткрытых ушах кокетливо блестели, а линия подогнутых коленей была так грациозна, что невольно казалось, что её прочертил итальянский карандаш. Спокойствие, которая эта молодая женщина распространяла вокруг себя, надёжно, словно панцирь, защищало её от всяких эмоциональных порывов извне, порывов, которые, между прочим, она же и порождала. Опять фиалка гарцует в забрале, Заимствуя нимбы у святости. Кажется, строка Андрея Зотова.
– А вы загадывали сегодня желание, чтобы увидеть меня? Не молчите же! Говорите. А то как-то глупо выходит. Я говорю, а вы молчите.
– Нет, – сделал я усилие над собой, чтобы заговорить. – Я желания не загадывал. Я только надеялся, что увижу вас.
– А вы счастливы, что я вам предложила
– Да. Я не смел об этом даже мечтать.
– Хм, все вы до поры до времени счастливы от дружбы.
Но тут Ирина спохватилась, что говорит уже ерунду, и серьёзно заявила:
– Вы должны понять меня за этот тон. Обжегшись на своём молоке, на чужую воду дуют.
– Вы были замужем? – неожиданно спросил я и немного смутился.
– Да, представляете, была. И носила на этом пальце золотое кольцо.
Она мне показала правую руку, где на безымянном пальце мерцал большой перстень из серой бижутерии.
– А теперь приходиться носить такой перстень, чтобы аж издалека было видно, что вы свободны, – дерзко произнёс я, отчего-то ревнуя её к её бывшей замужней жизни.
– Дерзите, дерзите, – усмехнулась она. – Сами-то кольца не носите, а как пить дать, женаты. Разве не так?
– Допустим, – сквозь зубы проговорил я. – Но я не ношу кольца не из-за того, чтобы кого-то ввести в заблуждение по поводу моего семейного положения, а оттого, что не люблю носить всякие блестящие безделушки, кольца, перстни, цепочки, серёжки, браслеты. Мужчина всё-таки не сорока.
– Ну вот, – задумчиво произнесла Ирина. – Кое-что друг о друге мы уже узнали. С моей стороны, конечно, не очень хорошо заводить знакомство с женатым мужчиной. Но статус дружбы, обозначенной мной, оградит вас от возможных глупостей.
Мы немного помолчали. Вокруг расстилался луг, шелестящий травами, гудящий насекомыми, благоухающий цветущими злаками и цветами. Над головой вздымался купол безмятежного голубого неба, где пел звенящий гимн мирозданию невидимый жаворонок. Оказывается, жаворонки могут петь и вечером. Место, где мы сидели с Ириной, было хорошо продуваемо, поэтому ни зной, ни комары особенно не донимали.
Я ещё раз взглянул на книгу.
– Вот, – сказала Ирина и показала мне книгу обложкой вперёд, чтобы я увидел имя автора. – Знакомлюсь с российской современной прозой.
– И нравится? – поинтересовался я, уже успевший прочитать несколько произведений этого современного Чаадаева, и ценившего его за своеобразное изложение материала, где особенно мне нравилось сопоставление мифологического элемента с реалиями пришибленной рыночной действительности, реалиями которой сам автор, будучи всё-таки русским писателем, независимо от позиционируемого им либерализма, едко высмеивал.
– И да, и нет, – ответила Ирина. – У Пелевина много чего навороченного, лишнего. Форма подчинена капризам его изощрённой игры, и ничтожно мало, в отличие от русской классики, подлинных чувств. Интересные мысли – да. Но не создаётся впечатление цельности. В некоторых местах просто устаёшь от его нелепых логических построений. Стоило ли, право, всё усложнять и запутывать, ради одной мысли, что мы живём в мире иллюзий? Доморощенный буддизм во всём этом. Хотя автор, несомненно, очень талантливый и оригинальный.
– Вы весьма категоричны в своих оценках, Ирина, – сказал я, впервые назвав её сегодня по имени.
– О, это да, – вдруг рассмеялась Ирина. – Критиканша из меня ещё та!
– Вы любите читать? – спросил я, растирая в пальцах пучок колосков ежи и поднося его к носу, чтобы уловить пресновато-травянистый запах.
– Да, люблю, – спокойно ответила она. – Когда есть время, всегда читаю.
– Это похвально, – одобрил я, сыпля размолотой ежой себе на джинсы. – Сейчас молодые люди мало читают.