Остров перевертышей. Рождение Мары
Шрифт:
— Зачем Вам так много? — Тома заворожено наблюдала, как белый порошок из четвертой упаковки исчезает в кипятке.
— Восстановить силы перед паспортным контролем.
— А витамины?
— Остались в чемодане. Иногда сахар или шоколад могут помочь, — Вукович высыпала последний пакетик и, поморщившись, отхлебнула приторный напиток.
Тамара тоже машинально скривилась — трудно было даже представить, что там за гадость.
Через несколько минут пустые стаканчики собрали, и хорватка посмотрела на Тому долгим внимательным взглядом.
— Ты можешь поступать, как хочешь, — произнесла она,
Ответить Тамаре не дал голос пилота: на двух языках по громкой связи объявили о начале снижения. С мелодичным звоном загорелись лампочки над креслами, девочка пристегнулась.
— Я ведь даже не знаю шведского, — пробормотала она.
— Линдхольм — международный пансион. Обучение проходит на английском, — Вукович защелкнула на талии металлическую пряжку ремня.
От смены высоты у Томы заболели уши. Она пыталась сглатывать, открывала рот, но ничего не помогало. Боль отключила мысли, от которых ломался мозг. Опустив голову, она хватала воздух и считала минуты до приземления.
Наконец, основательно тряхнувшись, самолет коснулся твердой поверхности. Пассажиры зааплодировали, но звук этот доносился до Тамары словно через слой ваты. Вукович что-то говорила.
— А? Я не слышу! — крикнула девочка.
— Заткни нос и попробуй выдохнуть в уши, — хорватка показала, как это делается.
Тома повторила. С болезненным хлопком одно ухо вернулось в норму. Со вторым пришлось постараться. К тому моменту, когда слух восстановился полностью, у нее на лбу выступила испарина.
— Ужас, — прошептала она. — И так каждый раз?
— Сегодня он снижался быстро, — ответила Вукович. — Хотя от человека тоже зависит. Была бы ты зимней, могла бы стать мной, у меня с ушами полный порядок.
— Опять вы об этом…
Люди уже повскакивали с мест и суетливо толкались в проходе, снимая с верхних полок сумки. Вукович невозмутимо сидела в своем кресле.
— Разве нам не надо выходить?
— Надо. Но мы сделаем это спокойно.
Дождавшись, пока людская волна схлынет из узкого прохода, женщина встала, накинула сумочку на плечо и прошествовала к выходу. Аэропорт Арланда встретил их дождем и темным небом, сплошь затянутым грозовыми тучами. Томе посчастливилось спуститься по ступенькам, как это делали знаменитости. А внизу, на глянцевом от воды асфальте, отражающим белые тела самолетов, их уже ждал автобус.
Тамара заняла очередь на паспортный контроль, с любопытством изучая шведские надписи с точками и кружочками над буквами, пока ее спутница отлучалась в дамскую комнату. Вернулась она в облике Анны Леонидовны.
— А почему вы… — начала было Тома.
— Тише, не привлекай внимания. Я регистрировалась на рейс под этим именем.
— А если Вам снова станет плохо?
— Это быстро. Я потерплю.
Терпеть все же пришлось довольно долго. Как назло, именно в этот день посетить Стокгольм решили сотни туристов, и хотя любезные пограничники старались изо всех сил, очередь отняла минут сорок. Уже перед самой кабинкой Анна Леонидовна держалась за Тому обеими руками, миловидное лицо посерело, пальцы стали ледяными.
Получив
Сбоку было видно, как меняется форма ушей, укорачивается шея, сужаются плечи. Вукович передернуло, и она, облегченно вздохнув, опустилась на закрытый унитаз. Выглядела она неважно: под глазами залегли синюшные круги, из треснувшей губы сочилась кровь.
— Все, три дня никаких превращений, — она попыталась улыбнуться, но тут же скривилась и прикоснулась к ранке. — Надо заглянуть к мадам Венсан.
— К кому?
— К нашему врачу. Ты ведь еще не передумала ехать со мной? Потому что если ты собираешься бежать — сейчас самое время. Я не смогу за тобой гоняться.
Тома вздохнула. Куда она сейчас побежит? Ни денег, ни жилья. Чужая страна с этими кружочками над словами. И говорят они странно, — протяжно, и как будто во рту камешек.
Она чувствовала, что бессильна перед ситуацией. Но остаться ее побуждало другое. Стоило Вукович упомянуть Томину маму, девочка поняла, что физически не сможет вырваться из этой истории, не выяснив все до конца. Кто знает, вдруг на острове она найдет след, ведущий к пожару? Вдруг отыщет людей, способных рассказать что-то важное? В конце концов, она вытянет все из этого несчастного профессора: какой была мама, что любила, о чем мечтала, кого считала друзьями. И если повезет, у него даже сохранилась хотя бы одна настоящая фотография. К тому же Тамара не хотела подвести свою спутницу, которая рисковала здоровьем ради незнакомой девчонки.
— Я не собираюсь сбегать, — сказала Тома. — По крайней мере, не сейчас.
— Хорошо, — хорватка облегченно прикрыла глаза. — Я рада. Сейчас вызову такси, и мы поедем в порт.
— В вашем состоянии? Может, лучше переночевать в гостинице?
— Я в порядке. И расслабиться я смогу только дома, в своей постели. К тому же мне не помешает помощь мадам Венсан.
Они вышли в зал, и пока Тома ловила на ленте чемоданы, женщина сменила сим- карту и вызвала машину. Спустя полчаса их уже везли к Стокгольму. Вукович достала из багажа бутылочку с красной пахучей жидкостью, осушила ее в пару глотков и теперь гораздо больше походила на здорового человека.
Тома смогла расслабиться и изучала пейзаж. Пока он не сильно отличался от России. Трава как трава, холмистая местность с самыми обычными деревьями. Те же машины, торговые центры и заправки. Разве что деревеньки не попадались, и траурные венки не висели у трассы через каждые десять метров.
Иногда виднелись под травой валуны, каменистая изнанка, над которой громоздились сосны, и только это напоминало Тамаре, что она в северной стране. Вскоре зачастили городские дома, а зеленые указатели возвестили о прибытии в Стокгольм. Несмотря на пасмурную погоду, город показался Томе уютным. Шведы определенно любили красный кирпич: из него здесь было построено почти все.