Остров перевертышей. Рождение Мары
Шрифт:
Тома сразу же переоделась в новые штаны и футболку, шикарнейшие замшевые кроссовки, как в рекламе, и поскольку время позволяло, опекунша настояла на визите к парикмахеру. Уродливо обрезанным волосам придали молодежной небрежности, и Тома почувствовала себя готовой на все ради милейшей женщины, которая появилась в ее жизни меньше суток назад.
— У тебя есть какое-нибудь увлечение? — спросила Анна Леонидовна. — Чтобы занять себя в свободное время? У нас, конечно, есть библиотека и настольные игры, но вдруг тебе захочется заниматься чем-то своим.
— Ну… Я рисую иногда. Не так, чтобы профессионально…
— Поняла, — Анна Леонидовна сосредоточенно кивнула и повела ее в «Мир хобби».
— Смотри, какой красивый!
И она протянула девочке толстый альбом с бабочками и сердечками.
— Здорово, — без энтузиазма протянула Тома.
— Ну, ладно. А если этот? С котятами?
— Мне четырнадцать.
— Выбирай. Любой.
Тома подошла к стеллажу, пробежалась по нему взглядом и вдруг наткнулась на черный, нарочито состаренный альбом для скетчей в кожаной обложке. Он напоминал книгу заклинаний, и потому вызывал благоговейный трепет.
— Отличный выбор, — Анна Леонидовна положила альбом в корзину, а вместе с ним немецкие акварельные карандаши в жестяной коробке и здоровенное пособие для начинающих художников.
Когда с покупками было покончено, путешественницы устроили себе привал в ресторанном дворике.
— Вы хорошее себя чувствуете? — занятая гамбургерами, Тамара не сразу заметила бледность на лице своей благодетельницы.
— Немного устала, — уголок губ приветливо дернулся вверх, но глаза Анны Леонидовны выдавали измотанность.
Вид опекунши вызывал у Томы опасения, но не прошло и десяти минут, как она вновь отвлеклась на новенький альбом и предстоящий перелет в другую страну. После перекуса они доехали до Шереметьево, сдали машину в прокат и отправились на регистрацию. В очереди женщина вдруг вцепилась в локоть Томы.
— Что случилось? — по спине Тамары пробежал неприятный холодок.
— Голова немного кружится. Скоро пройдет, — и Анна Леонидовна пробормотала что-то непонятное.
Переспрашивать и лезть не хотелось, к тому же вокруг все завораживало. Электронные табло, люди в красивой форме, иностранцы и чемоданы с бирками. Тома с удивлением осознала, что она здесь в своей тарелке — от ее волос теперь приятно пахло фирменным шампунем, да и бандана на шее казалась стильным аксессуаром.
Непривычно и увлекательно было проходить сканирование, стоя босиком на нарисованных следах, а уж зона Дьюти Фри… Глаза разбегались. Томе и в Кремле- то понравилось меньше, чем в Шереметьево. Она в волнительном предвкушении прижалась к стеклянной стене, за которой проплывали и взлетали самолеты. Это зрелище вызывало у нее больший восторг, чем у других детей. К примеру, девочка лет семи на соседней скамье равнодушно играла в планшет.
Наконец, объявили начало посадки, симпатичный мужчина в пиджаке проверил талоны, и Тома прошла по самому настоящему тоннелю в салон. Она не знала, что вот так можно попасть на борт. По телевизору она видела, как всякие знаменитости спускаются из самолета прямо по трапу, и надеялась, что будет карабкаться по ступеням и потрогает обшивку своими руками. Но и этот путь оказался удивительным: вроде идешь себе по обычному коридору, не выходя даже из здания, а потом один шаг — и ты уже внутри самолета.
Томе досталось место у окна, но она все не сводила глаз с бортпроводниц, которые знаками разъясняли правила безопасности. Происходящее никак не укладывалось в голове. Потом начался разгон, девочка припала к иллюминатору: мимо понеслись деревья, ангары, толчок, — они оторвались, и Тамару наполнило до того непередаваемое огромное чувство, что грудь, казалось, вот-вот лопнет, как воздушный шарик. Деревья стали маленькими, машины превратились в едва различимые ползающие точки, высотки напоминали кубики крошечного конструктора. А самолет продолжал набирать высоту.
— Анна Леонидовна, посмотрите, мы над облаками, — прошептала Тома и повернулась к своей спутнице.
Но та сидела, безжизненно склонив голову на плечо. Веки были закрыты, лицо побледнело, под носом виднелась темно-алая капля.
— Анна Леонидовна! Что с вами?! — Тамара испуганно схватила женщину за плечо и потрясла.
— Что? — та с трудом разлепила глаза.
— Слава Богу! У вас кровь! Кажется, Вы потеряли сознание. Может, позвать стюардессу? Или нужно лекарство?
— Нет-нет, — Анна Леонидовна говорила тихо, но уверенно. — Не шуми. Пойдем со мной.
Она поднялась и, придерживаясь за спинки кресел, прошла через проход к туалету.
— Заходи.
Тамара шагнула следом и закрыла за собой дверцу на задвижку.
— Я думала, что смогу дотерпеть до пансиона, но… Профессор Эдлунд был прав насчет витаминов. Я не хотела показывать тебе все вот так, в спешке.
— Что происходит? — тревожно спросила Тома.
— Только пообещай не пугаться. Ты ведь успела прочитать первую легенду из книги? О детях солнца?
— Да, но какое это имеет…
— Не перебивай. Это не легенда. И я — одна из них. Из зимних.
— Вы же не собираетесь сказать, что умеете… Вот черт! — Тамара застыла, раскрыв рот.
Прямо на ее глазах лицо Анны Леонидовны трансформировалось. Кожа потемнела, радужные оболочки изменили цвет с голубого на зеленый. Брови стали гуще, губы — тоньше, роскошные каштановые волосы утратили глубокий оттенок и немного посветлели, став невзрачными. Тело ужималось: высокая красавица превращалась в худенькую миниатюрную женщину невыразительной внешности. В конце концов, ее передернуло, как мокрую собаку, на правой скуле появилась черная родинка и превращение остановилось.
Тамара смотрела на незнакомку: та стояла к ней вплотную и утопала в одежде, которая пару секунд назад сидела идеально на Анне Леонидовне. Девочка побледнела, вцепилась в край раковины, чтобы не сползти по стенке.
— Что это было?.. — пролепетала она, еле шевеля губами. — Кто вы?
— Подожди минутку, — женщина достала из внутреннего кармана пиджака маленькие очки, нацепила их на нос и улыбнулась. — Так лучше. Приятно познакомиться, меня зовут Мила Вукович.