Остров Серых Волков
Шрифт:
Подбородок Гейба упирается мне в плечо, и тепло щекочет мне ухо, когда он выдыхает.
— Не может быть.
— Хм, может, — говорю я, вежливо отодвигаясь, — может быть.
Его тело наваливается на меня. Упираясь ладонью в лоб, я выталкиваю его из своего личного пространства. И встаю, прижимаясь спиной к стене.
Вина пробегает по лицу Гейба, но лишь на секунду. Он смеётся и отодвигается на другой конец кровати, принимая позу, которая довела бы Дорис до ещё одного сердечного приступа.
— Я полагал, что это ты должен
Эллиот вздрагивает от этого, и я понимаю, что он такой Торн, который проведёт свою жизнь в попытках оправдать ожидания от этих четырёх маленьких букв.
— А это важно? У нас есть карта, и сокровище тоже будет наше.
Эллиот наклоняется вперёд, будто между его грудью и книгой есть невидимая цепь, и, открыв обложку, я спровоцировала не очень мягкий рывок. Я читаю вслух стихотворение, едва глядя на слова на странице. Я изучала их так часто, что они отпечатались в складках моего мозга.
Когда заканчиваю, Чарли наклоняет голову назад и издаёт самый громкий смешок из всех, что я слышала.
— Чувак, — говорит он, глядя на Эллиота влажными глазами, — ты выглядишь так, будто бы собираешься бороться за неё.
Эллиот вновь опускается на кресло. Он кидает в Чарли скомканным носком.
— Руби защищает свою книгу, но, — говорит он, фокусируясь на мне, — я смогу разгадать стихотворение, если ты отдашь мне книгу.
Я прижимаю книгу к груди.
— Но ты можешь разгадать его сам?
Он уставился на меня, глаза сузились, язык повис около кольца на краю его нижней губы, но это только в момент, пока испуг Эллиота не проходит.
— Я бы не стал так делать.
— Ещё как стал бы, — Гейб вырывает книгу из моих пальцев.
— Заткнись, Габриэлла, — говорит Эллиот.
Пальцы Гейба сжимаются на странице, но его лицо не выражает напряжения.
— Хрен.
— У него он хотя бы есть, — вносит свой вклад Чарли в эту бессмысленную беседу.
В конечном итоге книга оказывается у Эллиота, поскольку он хватает её с кровати, пока Гейб прыгает к Чарли. Они перекатываются по полу, как пара диких животных, почти уронив комод Эллиота в процессе. Эллиот же усмехается, читая книгу, будто бы эта борьба входила в его план.
— Возьми свои слова назад, или я сбрею тебе брови, — говорит Эллиот, его мускулистое тело прижимает Чарли к полу.
— Меня будто бы растерзала горилла. Не то, чтобы меня когда-либо терзали гориллы. Или вообще растерзали. Или я видел горилл.
Чарли пытается оттолкнуть голову Гейба, но, в основном, он просто цепляется, как поваленный на землю жираф.
— Хорошо, я забираю слова обратно.
Гейб отпускает Чарли, проводит по своим взъерошенным каштановым волосам и с радостным вздохом падает на кровать, как будто признание Чарли его мужественности — единственная причина, по которой она реальна.
— Ты уже нашёл сокровище? — спрашивает Чарли Эллиота, распластавшись на
Сейди всегда говорила, что Чарли был так же увлекателен, как и Уайлдвелд. Он делает такие вещи, для которых никто другой не достаточно храбр или достаточно глуп, и он делает их с бесстрашной беззаботностью, что заставляет его казаться больше, чем когда-либо будет весь Уайлдвелл. Когда он отправился на скалолазание во время грозы, Сейди решила, кто будет её единственной настоящей любовью.
Дело больше обстояло в том, что она умирала, и все знали, что Чарли тоже когда-нибудь вскоре умрёт. Это могло бы быть романтично, если бы ей не стало хуже до того, как Чарли разгадал конец своего существования.
Эллиот проводит пальцами по разрезанному квадрату в верхней части страницы.
— Ты когда-нибудь раньше видела этот символ?
Каждый раз, когда я закрываю глаза.
— Нет. Это может быть одна из тех древних букв, как те, что из времён Викингов?
— Руны. Вряд ли. Я хорошо знаком с руническим алфавитом.
И Сейди полагала, что этот парень может научить меня приключениям?
— Мать научила меня, когда пыталась перевести знаки на Звёздных камнях, которые оказались не рунами.
Его губы сжимаются, и на минуту Эллиот остаётся наедине со своими мыслями. Затем он переворачивает страницу.
— По любому, этот символ всё равно не входит в алфавит.
— Он может соотноситься с третьей строфой.
Я смотрю в потолок и вытягиваю стихотворение из своей памяти.
— Отправишься ты в путь,
Когда сойдутся звезды –
Их знак не даст свернуть,
Гляди и шествуй твёрдо.
Может быть, мы найдём знак на звёздном небе, и он укажет на сокровище.
— Нет, — Эллиот обрывает конец моего предложения. — Слишком просто соединить звёзды в эту форму. Мы можем найти дюжины квадратов с линиями по середине.
— Это созвездие, соответствующее знаку зодиака, — говорит Гейб. — Мы найдём нужное нам и будем использовать его для навигации.
— Навигация по звёздам так не работает. Звёзды могут сказать тебе, где ты, или в каком направлении ты движешься, но они не могут дать поэтапных инструкций для определения места, которое мы не знаем, и, — продолжает Эллиот, поворачиваясь к Гейбу, — откуда, чёрт возьми, ты знаешь о зодиакальных созвездиях?
— Что? Кира Джеймс любит составлять мой гороскоп. А я люблю…
— Следующая строфа, — заговариваю я, прежде чем комната наполнится большим количеством тестостерона, — нам нужно говорить о ней.
Эллиот разворачивает карту острова Серых Волков. Она взята из сувенирного магазина музея, поэтому появляется хруст, несвойственный древне выглядящей бумаге.
— Ищи, где солнца луч утрами жжёт песок,
Где океан ревуч, на берег льёт поток.
Это о пляже.
— Где вода самая бурная? — спрашиваю я.