Остров
Шрифт:
В последние годы время завертелось так стремительно, что он иногда не узнавал свое отражение, машинально ожидая увидеть что-то другое, прежнее.
"Потрудилось над этой рожей время. Словно кто-то вырезал химеру из гнилого дерева, испортил и выбросил. Ничего, проживу и уродом," — Когда-то он слышал, что человек за жизнь полностью меняется восемь раз, восстанавливаясь раз за разом. Но с этим каждым разом все небрежнее копируется предыдущий образец. И вот на тебя глядит, кое-как, наспех слепленная, копия прошлого. Жалкая
"Внутри я хороший добрый парень, — думал Мамонт, бесцельно пробираясь вдоль ручья. — А оболочка… Нету запасной!"
Между пальмами показался берег.
"Да! Я же видел это место сегодня!" — Опять вспомнился сегодняшний странный сон.
Он видит этот берег и почему-то сквозь щели. Это щели в бревенчатой стене. Вот по берегу бегут люди, вспыхивают огоньки выстрелов. Он впервые видит такое и удивляется тому, как быстро, точечными мгновениями, мелькают среди кустов вспышки — глаз едва успевает уловить их. Пули гулко стучат по бревнам, уже залетают в щели. Сейчас убьют! Вокруг стоят люди — незнакомые напряженные лица — стреляют между бревен…
"Вот событие дня — сон! Такая теперь жизнь… А что, хорошее имя для дикаря? Вождь племени Живущий Во Сне."
Ближе к океану ручей растекался шире, вода стала мелкой и теплой, уже не покрывала крупные камни. Черный булыжник скользнул под ногой. Захотелось вдруг пробежать по камням, над водой. — "По воде, аки по суху!"-
Он занес ногу. Другой камень шевельнулся и отчетливо пополз в сторону. Мамонт оглянулся вокруг. Кругом зашевелились черные камни. Холод пробежал по голове.
Постепенно он понял, что это огромные улитки, разглядел слизистое тело, ножки. Что-то в голове встало на прежнее место. Восстановилось незыблемое: граница между живой и мертвой материей, придуманная кем-то. Мамонт нервно хихикнул.
"Места обитания. Места обитания меня. Вот и ознакомлен. Ладно, считайте, что я одобрил, — как легко текут мысли под солнцем на белом песке. — Ходи себе, Мамонт, играй на арфе!"
Не открывая глаз, попытался нашарить открытую банку с томатным соусом. Глаза пришлось открыть. Ну вот! Остатки соуса — пальцем. Оказалось, что к берегу прибило кокос — орех, обросший жесткими, похожими на провода, волосами.
"А это что? — Сердце трепыхнулось, пропустив один такт. — Я еще сплю?.. Так! Там — улитки, ладно, а тут кто?.. Черт морской?"
Где-то вдали, у берега, темнел чей-то силуэт. Какой-то темнокожий, кажется, искал что-то в воде. Вот нашел, внимательно разглядывает, сунул в рот. Запоздало вспомнилось о подводном ружье.
"Где же я бросил его?"
Мамонт вскочил, побежал вдоль кромки воды.
— Эй! Эй, мать твою!..
Чернокожий, наконец, услышал, привстал, проворно, опираясь на длинные руки, проковылял в лес.
"Безногий негр? Странные у вас порядки!"
Здесь лежали расколотые ракушки, ближе к лесу — маленькая шкурка банана, темно-желтая, в черных пятнышках.
"Ну вот и Пятница объявился. Людоед, наверное."
— Не гвоздь виноват, а ты виноват… Мудак криворукий!
— Сам мудак!
— А ты, а ты!..
Гвоздь, приставленный к твердому бамбуку, тут же согнулся.
— Видишь? Я же говорю…
Приходилось самому себя ругать, оправдываться, спорить. Сначала это было весело.
Когда-то был простой, на первый взгляд, замысел: сложить сруб из бамбуковых стволов, примитивный домик, непременно с камином.
"А вместо двери пусть коврик из травы… сплетенный из травы… И на окнах пусть? Пусть что-нибудь висит."
Постепенно замысел становился все скромнее.
В глубине острова тоже кто-то стучал.
"Эхо", — Подняв руку с занесенным камнем, он еще долго слушал, как некто суетливо и нервно колотит вдали. Сейчас тяжким длинным болтом он выпрямлял скрючившиеся гвозди, добытые из ящиков, тихонько матеря Робинзона Крузо. Оказалось, что многое, описанное в книжке, в реальности вдруг стало невероятным.
"А гвозди где взял, козья морда?.. И кто же тебе бревна таскал? Таинственно умалчиваешь."
Странно и как-то совсем некстати звучал звон железа на этом безлюдном острове, среди джунглей, живущих сами по себе.
"Деревянный, каменный, земляной, ну, еще, водяной, мир…"
Оказалось, что внутри окончательно атрофировалось естественное для человека желание делать что-то своими руками.
"Хронические настроения переходят в хронические пороки… Обратите внимание — это Мамонт. Феноменален тем, что за жизнь не создал ни одного предмета."
Наконец, Мамонт отбросил камень.
"Говорил я тебе!"
С этого края райские сады уже были испохаблены Мамонтом. В свой первый день на острове он обнаружил, что в этом овражке не по-местному скромные деревья с зелеными стволами, немного похожие на осины, — это бамбук, много бамбука. Никогда Мамонт не думал, что он бывает таким высоким.
Сегодня утром он нарезал кровельными ножницами самые тонкие стволы, наломал, нарубил все, что смог, что еще как-то поддавалось. Сейчас оказалось, что этого мало…
Поднял на плечо бамбуковое бревно, самое большое из этих тонких, крякнул, поволок к берегу.
"А еще говорят, что бамбук — трава. Все здесь не как у людей."
Сзади кто-то захрустел, пробираясь сквозь заросли, не отставал.
"Туземцы… Земцы, туземцы. Сволочи."
Сегодня ночью Пятница опять побывал на стоянке Мамонта и даже наложил у очага гнусную кучку.
Вокруг ящиков Мамонт густо навтыкал в землю бамбуковые жерди: ряд, другой, третий. Получилось три широких, хотя и не слишком устойчивых, стены. Все это шаталось и угрожало когда-нибудь придавить его. Оставшиеся тонкие верхушки бамбука навалил сверху, в качестве крыши.