Островитяния. Том третий
Шрифт:
Я внимательно поглядел на нее, пытаясь понять, не слишком ли это для нее большая уступка.
— Пока, — сказал я, — давай все решать так: я буду что-то предлагать. Ты же помни, что от любого моего предложения можно отказаться или поступить как-то иначе. Если же тебе не захочется того, что предлагаю я, — скажи об этом прямо. Обещай мне.
Теперь уже Глэдис внимательно посмотрела на меня, потом кивнула:
— Что ж, это меня устраивает… Мама говорила, что в браке люди долго приспосабливаются друг к другу. Пусть это будет первый шаг.
— Мы любим друг друга, — сказал я, — и поэтому каждый хочет уступить. Надо
И я объяснил Глэдис, чтовсе это значит, так же как в свое время объяснили мне.
— Первый урок — как быть островитянкой! — сказала под конец Глэдис. — Но мне все равно приятно исполнять твои желания.
— А мне — быть с тобой.
— Я тоже научусь стоять на своем, не бойся! Но сейчас…
— Сейчас я хочу, чтобы ты была моей.
Глэдис поцеловала меня.
Глава 38
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
На этот — четвертый — раз Глэдис остановила свой выбор на прогулочном костюме из коричневого твида, блузке с длинным рукавом и жакете. За исключением длины юбки и прилегающей талии, наряд ее не так уж отличался от привычного, островитянского. Было уже поздно, и поэтому позавтракали мы в одиночестве, а выйдя, увидели Некку с малышом: они сидели на солнышке, на ковре, у восточной стены дома. Мы поделились с нею своими сомнениями относительно платья для Глэдис, и Некка посоветовала провести пару дней в Доринге, где мы сможем приобрести все необходимое. Итак, мы решили отбыть с Острова в полдень.
Я оставил женщин обсуждать детали (обе говорили медленно, однако явно хорошо понимали друг друга), а сам пошел распорядиться насчет нашего отъезда, попросив отправить вещи Глэдис на одной из лодок. День выдался ясный, теплый, дул легкий северо-западный ветер, и мне не терпелось как можно скорее тронуться в путь — домой.
Настал полдень. Глэдис провела все утро с Неккой и наконец спустилась в уже пятом по счету наряде. Она была оживлена, мила, хотя, казалось, сошла прямо с картинки, изображающей «идеальный женский костюм для верховой езды». На ней были габардиновые бриджи, высокие кожаные сапоги с прямым голенищем, длинная коричневая куртка с широкими полами, белая блузка с высоким пикейным воротничком и коричневая фетровая шляпа. Вид у нее был щегольской, залихватский, и каждый по крайней мере дважды взглянул в ее сторону.
Для Глэдис подобрали лошадь той же породы, что и Фэк, я же собирался ехать на той, которую нанял на ферме в бухте Фаннар. Одежду, которая могла понадобиться Глэдис в пути, сложили в притороченную к седлу суму, остальные ее вещи должна была доставить лодка, ожидавшая попутного ветра.
Все семейство столпилось в дверях, чтобы проститься с нами. В ожидании, пока нам приготовят в дорогу еду, Глэдис беседовала с Дорном, то и дело заглядывая снизу вверх ему в глаза, вся в нетерпении, погруженная в какие-то свои счастливые мысли, и, когда она улыбалась, на разрумянившихся щеках появлялись глубокие ямочки. Я был рад симпатии, которая, по всей видимости, уже возникла между ними.
Некка между тем внимательно оглядывала костюм Глэдис. Я подошел к ней — поблагодарить за помощь. Вид у Некки был слегка озабоченный.
— Похоже, Гладиса побаивается ехать в усадьбу, — сказала она наконец. —
— Чего же она боится? — спросил я, чувствуя неприятный холодок.
— Мне трудно ее понять, хотя, конечно, я хорошо представляю, как вы там будете жить. И все же временами мне хотелось протестовать: для меня эта жизнь — привычная, а Гладиса привыкла к совершенно другой.
— Я знаю.
— Не хочу вас попусту тревожить, — искренне продолжала Некка, — но раньше в ее жизни каждый день случалось так много всего. В поместье тоже можно найти много разного, но нужно умение… Мысли у нее в голове так и скачут… Я думала о вас и о ней. Боюсь, ей придется нелегко, прежде чем она свыкнется с простой, тихой жизнью… Она много разъезжала и, как все вы, иностранцы, каждый день сталкивалась с переменами, каждый день увлекалась чем-то новым.
— Возможно, в мыслях у нее сейчас и вправду беспорядок, ведь кругом все так непривычно. Ей пришлось о стольком передумать за последнее время, и она устала… Вы что-то хотите предложить, Некка?
— Я постаралась бы сделать ее жизнь веселее и разнообразнее.
— Спасибо за совет.
— Каждый должен привыкать сам. Вамэто удалось… Она тоже сможет, я уверена. Вы оба будете счастливы, не сомневаюсь.
Некка улыбнулась, хотя в улыбке ее уверенности было меньше, чем в тоне, каким она произнесла свои слова.
Дорн помог Глэдис сесть в седло. Я тоже сел на свою лошадь и сказал, что мы готовы. Прозвучали слова прощания. Я тронулся, Глэдис — следом.
Оглянувшись, я увидел, что она через плечо смотрит на постепенно уменьшающиеся фигуры на крыльце, грациозно и непринужденно держась в седле.
Направив лошадей вдоль обочины, я подождал, пока Глэдис не поравнялась со мной. И вот она уже была рядом.
— Наконец мы в пути, — улыбнулась она.
— Я рад!
— Я тоже! Они все такие замечательные, и мне хотелось бы пожить у них подольше и узнать получше, но еще больше мне хочется быть с тобой, вдвоем… Ах, Джон!
Она в отчаянии взмахнула рукой, давая понять, что словами всего не выскажешь.
Лошади были свежие и норовистые. Мы отпустили поводья и понеслись во весь опор. Глэдис держалась намного лучше, чем я, когда только оказался в Островитянии. Слова Некки быстро позабылись.
У Рыбачьей пристани уже ждал паром. Мы поднялись на борт, причем Глэдис не стала спешиваться. Я привязал обеих лошадей и с силой потянул за канат.
Глэдис рассмеялась:
— Как забавно! Никогда еще не видела тебя таким свирепым.
Я подумал: всегда ли мне удастся сдерживать в себе эту свирепость?..
Паром неторопливо продвигался к противоположному берегу, мокрый канат бурлил и пенил воду. Глэдис наклонялась, поглаживая морду лошади, успокаивая ее, и смотрела по сторонам — на ровную гладь болот, на теснящиеся домики Эрна, оглядывалась в сторону Острова, то и дело поглядывала на меня, сосредоточенно тянущего канат. Ее явно переполняли мысли и впечатления, которые я хотел бы узнать и разделить с нею, в то же время боясь выказывать слишком большой интерес к ее чувствам. Пожалуй, лучше было относиться к нашей поездке как к чему-то обыденному, и я был готов в любую минуту поддержать разговор, ни в коем случае не навязывая Глэдис свое отношение к происходящему. О том, что мы оба сейчас переживали, лучше было поговорить после.