Освободи меня
Шрифт:
– Я хочу этого, Хадсон. Я хочу сделать эти праздники особенными для Ника, - ее голос понизился до шепота.
– Кроме того, это будут первые праздники без моей семьи, - ее взгляд потух от осознания одиночества и ужасной сцены, постоянно встававшей перед глазами. Но глядя на нее, Хадсон видел в глубине искорки надежды, побуждавшие ее двигаться дальше и создавать новые воспоминания. Воспоминания с его участием.
И вот так просто Алли заложила первую трещину в основании его окаменевшего сердца, крошечный раскол, позволивший ей протиснуться сквозь мрачные воспоминания, являвшиеся противоположностью картин Нормана Роквелла.
Отбросив мрачные ощущения от прогулки в рождественское прошлое, Хадсон сосредоточился на нынешнем Рождестве. Он нужен Алли. Ее необходимо отвлечь всей этой праздничной мишурой. И чтоб ему провалиться, он напялит чертов костюм Санты, если это заставит ее улыбнуться.
– Ладно, - он накрыл ее губы поцелуем, дразня медленными ласками языка.
Алли широко улыбнулась ему в губы.
– А после шопинга можно заглянуть в Дейли Плаза, - пробормотала она, когда он спустился ниже, медленно проводя языком по ключице.
– Кристкиндлмаркет(12) уже открылся.
– Крист что?
– он опустился еще ниже, кружа языком вокруг соска, обхватывая ртом напряженную вершинку и посасывая.
– Рождественская деревня. Все палатки уже поставлены. Думаю, мы сможем купить там елку, - когда ее сосок напрягся и набух, он переключился на другую грудь.
– Может, даже выберем украшения, - продолжала она болтать с собой.
– Иисусе, женщина. Я тверд как камень. Можем мы обсудить эту хрень попозже?
– он оставил дорожку поцелуев вниз по животу.
– Интересно, они успеют доставить к этим выходным.
Он медленно провел языком по ее увлажнившимся складочкам. Когда он стал кругами вылизывать ее естество, Алли судорожно вздохнула, и тихий стон сорвался с ее губ.
– Ох... ладно...
Бинго.
Терзая ее нежную плоть и наслаждаясь ее вкусом, Хадсон почувствовал, как сокращаются мышцы под его языком.
– Вот так...
– он взглянул вверх между ее ног, любуясь видом изумительной женской кожи. Он хотел увидеть ее лицо, но все ее тело выгнулось, и он увидел лишь вершинки сосков и тяжело вздымающуюся грудь.
– Не останавливайся, - взмолилась Алли. Ее пальцы до боли стиснули его волосы.
– Ни за что, даже если бы мог, - сказал он, улыбаясь и закидывая ее ноги себе на плечи.
(10) Персонаж комиксов Peanuts.
(11) Ресторан, в котором с ноября по январь стоит елка высотой почти 14 метров.
(12) Вот здесь лучше погуглить картинки по запросу 'Christkindlmarkt Chicago', чтобы осознать масштабы происходящего
Глава 17
Запрокинув голову, Алли смотрела на 15-метровую ель, возвышавшуюся над Дейли плаза. Сразу вспомнилось, как она, еще маленькая девочка, одетая в белое пушистое пальто, стояла между родителями, когда мэр города зажег огни на официальной городской елке. Она помнила, как все собравшиеся перед сценой разом восхищенно ахнули, а вместе с ними и сотни
– Так что такое Кристкинд?
– спросил Хадсон, выдергивая ее из детских воспоминаний. Он ворчал из-за их маленького праздничного приключения, отчаянно голосуя за день в постели вместо того, чтобы бродить среди 'толпы людей, скупающих никому не нужные вещи'. Но его настроение улучшилось, как только они вышли на заснеженные улицы. И сейчас, стоя посреди праздничной суматохи, держась за руки, Алли не могла сдержать улыбку, глядя на него. Как бы сильно ни различались их биографии, насчет праздников они были одного мнения. Ни Алли, ни Хадсон не могли похвастаться теплыми воспоминаниями. Но наслаждаясь любовью, которой искрился его теплый взгляд, Алли понимала, что это второй шанс для них обоих. Они больше не были одиноки и вместе могли создать новые воспоминания, которые постепенно затмят старые. Вместе они найдут свой путь.
– Ну, Кристкинд, - начала она, вспоминая историю, которую десятки раз слышала в детстве, - это волшебный ангел, одетая в белые с золотым одежды, с короной на длинных золотистых волосах. Согласно фольклору, она приносит подарки детям в германоязычных странах, оставляет их под елкой и исчезает, прежде чем они успевают ее заметить.
– То есть что-то среднее между зубной феей и Санта-Клаусом?
– Хадсон как-то умудрялся сохранять невозмутимое выражение лица, но в глазах плясали смешинки.
Алли рассмеялась.
– Что-то типа того.
– А это все?
– он жестом указал на красно-белые полосатые палатки, рядами расположившиеся в тени стальной статуи Чикагского Пикассо.
– Это Кристкиндлмаркет.
Он выгнул темную бровь.
– То есть?
– Пошли, - сказала она, утягивая его за собой.
– Я тебе покажу.
Хадсон тихо усмехнулся, позволяя увлечь себя в толпу. Находившийся всего в паре кварталов Кристкиндлмаркет, казалось, был родом совсем из иного мира, нежели гигантские торговые центры Стейт стрит и Великолепной мили. На площади возле Дейли Центра десятки продавцов сидели в небольших палатках и продавали классические немецкие вещицы вроде щелкунчиков, часов с кукушками и пивных кружек, другие же предлагали ювелирные украшения ручной работы, одежду и игрушки. Некоторые даже демонстрировали покупателям свое мастерство в резьбе по дереву или стеклодувстве, завлекая возможностью купить предмет прямо с верстака.
Держась за руки, они продолжали бродить по лабиринту палаток, пока Хадсон не остановился у одной из них, продававшей что-то вроде небольших деревянных каруселей. Каждая состояла из нескольких ярусов замысловатых резных фигурок, у основания окруженных маленькими белыми свечками. Сверху располагалось нечто, напоминавшее лопасти вертолета(13) .
– У нас была такая, когда я был маленьким, - сказал он так тихо, что Алли едва его услышала.
Когда он был маленьким. Хадсон мало говорил о своем прошлом, тем более о детстве. Сотни вопросов сразу заполонили голову Алли. Но не желая торопить его, она придержала язык и спросила лишь одно: