Освобождение
Шрифт:
Он подошёл к окну в сад.
«А тогда так – я не пойду в особняк сразу, а сначала пойду к Асакусе. Пусть ведут до миссии, они и так знают, где она находится. Понятно только, что с Юшковым у Асакусы тоже только два варианта: вариант первый – переправить на юг, а потом в Японию, но для этого есть японец, этот, как его, – Кэндзи. Вариант второй – ликвидировать, и концы в воду! А вот это для меня интересно! Только пока не помогать им, а дальше будет видно! А Мироныч пусть пока посидит, ничего с ним не случится, он им нужен, чтобы толковать мои действия!»
Сашик подошёл к тумбе и, как бы устраиваясь около неё, осторожно осмотрелся. Пока шёл сюда, он оглядывался и смотрелся в витрины магазинов на всём протяжении пути с работы, но никого не увидел.
На часах было шесть сорок семь. До выхода Муры оставалось ещё минут пятнадцать – двадцать. Он решил, что просто так стоять нелепо, и прошёлся взад и вперёд по тротуару. Он не увидел за спиной Степана, Ванятку или Коити Кэндзи и успокоился.
«В конце концов, я же не совершаю никаких шпионских действий, просто жду свою девушку».
Было уже семь, но Мура ещё не выходила. Он знал, в каком окне она может появиться, чтобы махнуть ему рукой, а она взяла и только что вышла.
Она шла, как всегда, лёгкой походкой, покачивая висящей на локте сумочкой, глядя на Сашика, и улыбалась ему.
– Привет!
– Ты сегодня просто воздушная! – сказал Сашик, и они взялись за руки.
Это уже вошло в привычку – каждый день провожать Муру домой. Они ходили пешком и только изредка, когда была непогода, садились в автобус или в машину.
– Ты слышал новость? Красная армия начала наступление! – заглянув в глаза, тихо спросила Мура. Они уже прошли Соборную площадь и вышли на Старохарбинское шоссе.
Сашик остановился. По поведению японцев, которые сегодня работали несосредоточенно и всё время парами или тройками выходили из кабинета покурить, он понял, что их что-то взволновало, но после известия о какой-то страшной американской бомбардировке такое поведение было понятно, и он перестал обращать на них внимание.
Вообще последние дни: 6-е, 7-е, 8-е и сегодня – были необычные. Он встречался с советским разведчиком, тот долго ничего не говорил про задание, но сегодня сказал и попросил прислушиваться к разговорам отца, вдруг он упомянет Юшкова Эдгара Семёновича, и показал его фотографию. Сашик ещё подумал, что, может быть, и Муре приходилось слышать эту фамилию или имя-отчество, например по телефону, но решил, что задаст ей этот вопрос, когда они придут к ней домой.
Он остановился.
– Ну что ты? – Мура потянула его за руку. – Этому же радоваться надо! Скоро наши придут. Что ты встал как вкопанный? Отомри? – Она была весёлая и улыбалась.
Сашик, подчиняясь, медленно пошёл и ничего не сказал.
«Вот так! Значит, скоро все начнётся!»
Он ждал этого момента и боялся его.
Все их разговоры со Степаном его очень волновали и часто расстраивали. Он не чувствовал, что советский разведчик ему доверяет. Он уже перестал думать, что это просто такая манера у них, ведь он помнил, как с ним общался Сергей Петрович Лапищев, сначала осторожно, потом немного иронично, а потом – запросто, как со своим.
Для Сашика был главным и нерешённым вопрос: что будет с его семьёй, когда Красная армия будет здесь? А в том, что она придёт в Харбин и выгонит японцев, он не сомневался. Однако у него пока не было удобного случая завести об этом разговор. Но он радовался за Муру. Все семь лет, сколько они были знакомы, он за неё боялся, с самого того момента, когда Лапищев предложил ему взять её на связь. А у Муры все получалось легко, она выполняла несложные задачи: прислушиваться к разговорам по такому-то телефону или по такому-то – всё точно запоминала и передавала Сашику. Только всё изменилось в этом феврале, когда начала работать радиостанция «Отчизна». Его вызвали на встречу, Сергея Петровича в Харбине уже давно не было, и представители советской разведки часто менялись. Сашику было сказано, что он должен сообщать, о чём говорят на работе его коллеги-японцы, а кроме того, получать пакеты от Муры и передавать их через известные ему, заранее подготовленные тайники; что было в этих пакетах – Мура Сашику не говорила. Один раз он спросил её, но она улыбнулась и сказала, что, конечно, она ему всё расскажет, но потом. Так что сейчас, с этой новостью, у него появилась причина волноваться и радоваться одновременно, по крайней мере для Муры всё скоро должно закончиться! И тогда он будет спокоен хотя бы за неё.
Они вошли в дом Муры, она, не включая свет в тёмном коридоре, повернулась, обняла Сашика и поцеловала, потом скинула туфли и сказала:
– Не включай свет, хорошо? Я пойду поставлю чайник. Пусть так будет, как будто уже ночь.
Сашик прошёл в комнату и сел на диван.
– Да, – прокричала она из кухни, – ты меня спрашивал о каком-то Эдгаре Семёновиче! Вчера так одного назвали с телефона 46–83, а звонили на телефон 98–02.
Ванятка открыл Енисею дверь и вышел из комнаты.
– Что-то срочное? – спросил Степан.
– Я думаю – да!
– Садитесь, переведите дыхание!
– Был звонок, – начал Енисей на ходу, – и названо имя и отчество, Эдгар Семёнович! – Он сел. – Редкое сочетание, я в Харбине таких сочетаний никогда не слышал.
– Действительно, редкое! – В голосе Степана Енисею послышалась радость. – А можно выяснить, где установлены телефоны?
– Наверное, да! Я этим никогда не занимался!
– Я не спрашиваю вас, откуда эта информация, но надо бы постараться!
– Хорошо, завтра утром!
Пять крытых грузовиков встали вдоль обочины Старохарбинского шоссе, у них откинулись пологи и задние борта, и на проезжую часть спрыгнули несколько десятков китайских полицейских.
В голове колонны стоял чёрный «форд», из которого вышли Номура и два офицера жандармерии.
Номура посмотрел на часы:
– Ноль-ноль, ноль пять! Пора! Скажите вашим подчинённым, чтобы смотрели на частоту, на которую настроены радиоприёмники. Их станция работает на частоте…
Офицеры пошли к полицейским, построили их в две колонны и повели на поперечную улицу. Правая колонна шла по правому тротуару, левая – по левому. Около каждой калитки останавливалось по двое полицейских. По сигналу двумя свистками они стали открывать калитки и заходить в сады.
Мура уже готовилась ко сну. Они с Сашиком успели только выпить чай, и Сашик извинился и ушёл. Было обидно, но Мура всё понимала, тем более что скоро всё должно закончиться и они станут жить как нормальные люди, но все же было жалко, что он ушёл. Она включила ночник, проверила шторы, чтобы не было щелей, Сашик напоминал ей об этом каждый раз, «чтобы у полиции не было повода», уселась с ногами на диван и раскрыла книгу.