Освобожденная инопланетным воином
Шрифт:
— Проклятые гормоны, — бормочет она, и я смеюсь с ней.
— Я думаю, что это лучшее, что ты можешь дать ребенку, Невада. Знание того, что ты будешь с ним, несмотря ни на что. Что он никогда не будет один и, когда ты ему понадобишься, ты будешь рядом с ним, сражаясь вместе, плечом к плечу. И если я что-то и знаю об обалденной женщине, которая спасла меня от вуальди, так это то, что она станет всем для своего ребенка. Со всем остальным разберешься со временем.
Не знаю, кто больше потрясен — я или Крониз, — когда Невада заключает меня в свои объятия.
Я чувствую, как дрожь пробегает по Неваде, и отстраняюсь, когда она вздрагивает.
— Нам нужно вернуть тебя в лагерь, — бормочу я. Я начинаю беспокоиться, что её боли в спине могут быть на самом деле схватками.
Она кивает, её лицо внезапно бледнеет, и мы обе поворачиваемся к охранникам.
Я кричу, прыгая перед Невадой, когда поляна становится полем боя.
Глава 10
Тагиз
Она бросила меня.
И я не могу винить её.
Самка, которой я одержим. Самка, которая мне нужна, никогда не примет меньшее от своего мужчины, только его всего. Зои может быть нежной и доброй, но она также и сильная. У неё огненный стержень.
Я приближаюсь к Ракизу, отчаянно пытаясь заменить боль в груди другой болью.
Наши мечи лежат на земле, мы будем сражаться на кулаках. Другие воины больше не делают вид, что тренируются, вместо этого они делают ставки на исход нашего боя.
Я подгибаюсь под кулак Ракиза, но тут же у меня перехватывает дыхание, когда его вторая рука врезается мне в живот. Я уже видел это движение.
— Ты тренировался с Врексом.
Ракиз ухмыляется мне, его зубы окровавлены, благодаря моему удару локтем по его лицу.
— Убийца Агрона может многому научить нас в бою.
Я улыбаюсь, прорываясь вперёд, пытаясь сделать ложный выпад кулаком в корпус. Он уворачивается, но моя нога уже поднята, моя ступня врезается ему в рёбра.
Ракиз рычит, но в его глазах читается уважение.
— Ты тоже тренировался.
— Дексар может ещё многому меня научить.
Рычание превращается в хмурый взгляд, и я почти смеюсь. Два короля племени когда-то были союзниками поневоле, а теперь стали друзьями. Но эта дружба по-прежнему пересекается с конкуренцией и гордыней.
Я вырос, тренируясь с Ракизом. К настоящему времени мы точно знаем, наши удары, что делает каждый последующий бой труднее.
Я злюсь на отца, на себя, на весь мир. Бой с Ракизом — это именно то, что мне нужно. Я хочу быть в синяках и истекать кровью, пока моя внешность не совпадет с моим внутренним состоянием.
Я её потерял.
Моя маленькая целительница отказалась от меня. Женщина, которая никогда ни в чём не отказывала, даже раненому карье, решила, что я зря старался.
Потому что я причинил ей боль. И она знает, что я, скорее всего, причиню ей ещё большую
Моя голова откидывается назад, когда кулак Ракиза врезается мне в щёку.
Мир становится серым, и глаза Ракиза больше не забавляются, когда я наконец встречаюсь с ними снова.
— Если ты не можешь сосредоточиться во время боя, выбери другой путь отвлечься.
Ярость бурлит в моей крови. Я знаю, что Ракиз подстрекает меня, но ярость лучше, чем отчаяние и сожаление.
Я рычу, почувствовав, как под его костяшками, моя щека взорвалась от боли. Я делаю ложный выпад правым кулаком, затем разворачиваюсь, вонзая колено ему в живот, когда он уклоняется вправо.
Он наклоняется ровно настолько, чтобы с сумел ударить его локтем по затылку. Окружающие нас воины улюлюкают, подбадривая нас обоих криками.
Браксианцы больше всего любят смотреть за хорошим боем.
Ракиз падает на колени, но тут же вскакивает на ноги.
— Ты сражаешься, как одержимый, — отмечает он. — Я должен сам догадаться, почему?
Я игнорирую его. Ракиз отлично справляется с уничтожением защиты противника — как физически, так и морально.
— Ааа, — говорит он, когда я не отвечаю. — Это из-за человеки-целителя.
Он улыбается, когда говорит это, и моя кровь запылала от ярости. Я рычу, бросаясь на него, и его глаза такие же жесткие, как и улыбка, играющая на его губах.
Моя вина. Боль и грусть в глазах Зои — это всё моя вина.
— Ракиз!
Мы оба поворачиваемся, когда прибегает Бет с бледным лицом. Ракиз хмурится, глядя на неё, и она не обращает внимания на воинов, которые ворчат, недовольные прерыванием нашей схватки.
— Я только что была в кради целителей. Мони говорит, что Зои так и не вернулась, когда пошла собирать растения в лесу. — Бет колеблется мгновение, а затем сжимает челюсти. — Невада пошла ей навстречу.
Лицо Ракиза теряет все краски, а затем становится темно-красным, всё его тело дрожит от ярости. Я тянусь за своим мечом и бегу к лесу, даже не осознавая, что двигаюсь. Позади меня Ракиз выкрикивает приказы своим людям, и лагерь начинает действовать.
Зои.
Мысль, что она в опасности, толкает меня вперёд, и я достигаю леса, выкрикивая её имя. Некоторые из человеческих самок уже здесь со своими супругами, все они держатся рядом с ними, их взгляды суровы, мечи в руках.
Терекс подходит ближе, и я оглядываюсь назад, на его беременную пару.
— Ты должен отвезти её обратно в лагерь.
— Она не уйдет, пока мы не узнаем, что случилось с её друзьями, и я не заставлю её.
Я хмурюсь, и он качает головой.
— Ты всё ещё не понимаешь этих человеческих самок.
Я игнорирую его выпад, и мы расходимся в поисках улик. Ракиз идёт со мной в ногу, его лицо застыло в маске ярости.
Мы почти спотыкаемся о тела.
Я падаю на колени, тряся Крониза, пока Ракиз и его люди проверяют охрану Невады. Кажется, он дышит, и я хмурюсь. Я не вижу ни крови, ни шишки на его голове, ни причины, по которой он оказался без сознания.