От Альбиона до Ямайки
Шрифт:
Отец сильно обрадовался пушкам из хорошей французской бронзы – они почти на четверть легче наших. А парни – судовой кассе и тем монетам, что нашлись в вещах экипажа. Добычу свалили в одно место и публично разделили. Треть – судовладельцу, то бишь папеньке. Четверная доля капитану, то есть опять же папеньке, двойная – офицерам, плотнику и боцману, а остальным по одной. В том числе и Соньке с Машкой.
Дальше все было скучно. Дочапали до Дерри, сдали рыбу получателю. Наняли матросов во временную команду захваченного фрегата. Приняли груз бычков до Гарвича, потому что Джонатан рассчитывает загнать фрегат сэру Энтони Дину – английские моряки очень интересуются устройством этих быстроходных кораблей. Им тоже хочется такие. А сэр Энтони как раз занят постройкой флота. То есть, несомненно, убедит казну оплатить покупку столь интересного трофея, всего-то слегка подпаленного и всего один раз продырявленного. Но есть еще одна просто шикарная новость – Соньку с Машкой в Гарвиче попрут на берег.
– У меня не так много дочерей, чтобы я продолжил рисковать ими, – так папенька и выразился. Хотя занятия навигацией и прочими морскими премудростями как проводил с самого начала, так и продолжил проводить. Вот нет у мужика сына.
Куда девали пленных? Продали. Оказывается, в эти времена для того, чтобы стать рабом, необязательно быть негром. Даже свободные граждане имеют полное право продаться в рабство. А уж с преступниками вообще не церемонятся. Невольно вспомнил историю замечательного английского врача по фамилии Блад, про которого Сабатини написал увлекательную книгу. И еще про семью Робинсон. Но тех сослали в Австралию, которая вроде бы пока не открыта. Хотя, кажется, они оставались формально свободными.
Глава 21. Как корова языком
Как-то вдруг выяснилось, что, пока девочки болтались в море, практически все лето куда-то ушло. То есть их все равно было пора гнать на берег. Вместе с их любимой игрушечной пушкой, боевая эффективность которой оказалась никудышной. Отец только дальномер от нее себе оставил, а все остальное вернул вместе со станком.
А еще Соньке с Машкой крепко отсыпали золота после продажи фрегата. Для школы с него сгрузили много ядер и всякого разного понемногу из судового имущества. Веревки там, паруса кое-какие, пару книг на латыни. Да не упомнишь всего. Наемный куттер доставил из Лондона несколько сотен стеклянных банок и очередные три бочки нефти, слитки чугуна, меди, бронзы, полосы железа и стали – поддержка школы по-прежнему проводилась с размахом.
С заданием на лето школяры справились – рядом с кузницей из земли торчала мачта, на вершине которой крутился ветряк. Его вал через кривошипношатунный механизм приводил в действие поршневой нагнетатель воздуха, обслуживающий оба наших горна. Коническая передача наверху не скрежетала, то есть исхитрились наши Кулибины придать зубьям правильную форму. Вообще-то это высочайший уровень воспроизведения теоретических кривых в прочном материале. Собственно, к этому я подводил процесс обучения.
Парни вдохновенно делали гвозди, стремясь хорошенько на этом заработать, пока профессор Корн не засадила их за учебу.
«Ты был и прав, и неправ, внутренний голос, – заявила мне Софочка. – Прав в том, что настоящую пушку нам не сделать. Но зато мы сделали на папиных двенадцатифунтовках гладкие стволы. И снаряды бомбические. И дальномер».
«Стволы эти он заменит на французские несверленые, потому что они и легче, и прочнее. А наши бомбы в них элементарно не влезут, – внутренне ухмыльнулся я. – Ну а сверлить их вручную он теперь никого не заставит, потому что в экипаже сплошь одни состоятельные люди. Им это мучение повторять не захочется. Они попросту уволятся и осядут на берегу. А нанимать посторонних – это дарить методику всем. Ты бы лучше перестала отвлекаться, потому что у нас все готово для создания двигателя».
«Да, давай уже скорее его строить. А то в штиль было очень страшно. Боялась, что пираты подтянут свой фрегат и выпалят по нам всем бортом. Когда нет качки, они ведь и издалека могли попасть».
Так мы нашли консенсус и принялись, наконец, за изготовление мотора. Это много точных операций, в которых не было ничего примечательного. В силу единственного доступного нам калильного зажигания он по определению должен быть одноцилиндровым, потому что нет никакой возможности четко задать момент вспышки, чтобы синхронизировать работу цилиндров. В качестве свечи платина оказалась не лучшим материалом – она проводила тепло даже хуже, чем бронза. Не то чтобы мы тут научились эту теплопроводность в цифрах измерять, но понятие я парням дал, а уж как сравнить между собой материалы, они и сами додумались. Лучше всех проводило тепло серебро, но оно окисляется. Поэтому вместо свечи мы поставили золотую заклепку прямо на бронзовую крышку цилиндра – для золота бронза тоже сопоставима с теплоизолятором. Да и не удалось мне обнаружить в Британии производителей фарфора, чтобы выполнить каноническую свечу из правильного материала. Та белая глина, которую отмывали от царапучего песка, шла на какую-то особую эмаль, а горшковой и кирпичной керамике я рефлекторно не доверял.
Еще была особенность в карбюраторе. Через него подавалась не только воздушно-топливная смесь, но и воздушно-водяная. Это для того, чтобы иметь возможность влиять на опережение зажигания. А все остальное – как обычно. Примитивно и простенько. Заработал этот агрегат уже зимой, и сразу достаточно уверенно, но долго не хотел выдавать сколько-нибудь заметной мощности. Тарахтел, крутился, но глох от малейшей нагрузки. Месяц мы его и так регулировали, и эдак, но выяснили: у этого капризули есть свои любимые обороты. Вот на них он фурычит без сбоев. А уж когда разогреется до крейсерской температуры, тогда его ничем не остановишь, кроме как топливо перекрыть. Увеличивать же обороты, поддавая газку, бесполезно, сразу начинается спотыкание. Тут сразу нужно и поступление воды увеличивать, чтобы сохранить величину опережения зажигания. То есть мощность возрастает путем роста силы на валу, а скорость вращения можно менять совсем капельку.
Еще нас подвела латунь в качестве материала для уплотнительных колец. Пропала у нее пружинистость после нагрева. Но тут выяснилось, что ее можно заменить неким пружинистым чугуном. Вообще-то покупное «свиное железо» парни классифицировали на следующие категории: светлый чугун, серый и черный, даже слитки его в просторечии именовали свинками. Так, черный – самый плохой, ни на посуду, ни на снаряды не годный. Вот его один умник решил улучшить так же, как мы улучшаем бронзу и медь. Расплавил в железном тигле и долго держал в жидком состоянии. Однако чугун все-таки застыл, тигель с него зубилом срубали, потому что плавиться он больше не желал. Зато получившийся тугоплавкий чугун даже коваться начал, хотя в холодном виде был ломким и зернистым на сколе. Вот из него и сделали поршневые кольца – они капельку пружинили, отчего надеть их на поршень удалось, сломав два из каждых трех. А обломки перековали на резцы и метчики с лерками. Они резали лучше, чем сделанные из покупной стали и, если пережать, ломались примерно так же, как настоящие из моего времени. Твердости им было не занимать, но и хрупкости хватало.
Первый двигатель запрягли крутить валки нашего прокатного стана – ух, и накуют теперь парни своих любимых гвоздей! А то прокат металла с приводом от детских рук и меня здорово напрягал, и для гвоздоделов был узким местом.
Открытым оставался вопрос с движителем для флейта. Делать винт? Сразу встает вопрос с дейдвудом, который нужно просунуть сквозь ахтерштевень. Полная перестройка кормы и минимум два подшипника. Ну и как уберечь дыру ниже ватерлинии от постепенного расширения валом, пока не ясно. Гребные колеса папенька отметет категорически, разве что удастся затолкать их внутрь корпуса, чтобы не портили динамику и внешний вид. Воду к ним можно, в принципе, и сбоку подвести через проем в борту, а уже разогнанную выбросить за корму. Коэффициент полезного действия, конечно, падает. Обидно. Да и флейт все равно придется капитально перестраивать, в этот раз с другого конца. Оставался еще вариант с опусканием винта за корму сверху, как практикуют в подвесных лодочных моторах, но это чересчур сложно чисто механически, хотя вроде бы когда-то и так делали. Зато вариант с внутренними гребными колесами выглядит заманчиво, хотя и подозрительно смахивает на водомет, которые как-то не шибко были распространены. Проблема буриданова осла во всей красе.
Решили все-таки начать с водомета, он как-то попроще смотрится с нашими возможностями. А там, набив руку на малом масштабе, будем посмотреть.
Чтобы было понятно, отчего мне хочется всасывать воду через борт, а не со стороны днища, объясняю. Во-первых, в случае обрастания проще чистить. Во-вторых, если сломается, легче чинить. Дальше начались эксперименты. Как раз построили второй двигун и лодку ящиком, только нос ей сделали заостренный, шириной два метра, длиной около семи и полметра с небольшим высотой. То есть ровно два фута. Вот на ней и развернулись опытовые работы. Собственно, получился у нас паллиатив гребного колеса и центробежного насоса. Изогнутые на концах лопатки загоняли воду внутрь самого колеса вокруг вершины вращающегося конуса, который и служил как бы осью для этих лопаток, гнавших рабочее тело по кругу. А там, где скорость воды становилась максимальной, у основания конуса на противоположном от наружного борта краю колеса, где между ним и стенкой оставалось совсем мало места, она вылетала наружу по касательной сквозь отверстие в транце. Считайте, реактивная струя, бьющая в воду. Так вот, таких устройств ставится пара на одной оси по двум бортам, причем ниже ватерлинии. Дальше начались проблемы с балансировкой, потому что обороты нужны высокие. И с течью в месте, где вал проходит сквозь корпус, тоже не справились окончательно. С самими оборотами и повышающим редуктором, с муфтой сцепления. Ничего неожиданного, но времени на это ушло неожиданно много и на запланированные опыты с обычным винтом совсем не осталось.