От альфы до омеги
Шрифт:
— Вот так, значит, да?
Рикгард швырнул ключи и карточку в траву.
— На, получай! Сдались мне эти подачки Квинта!
Он развернулся и быстрым шагом двинулся к воротам. С Ликвидацией было покончено.
Глава 9. Ирис. Квартал рыбаков, заброшенный дом и стеклышко
Чем ниже Ирис спускалась к заливу, тем больше ей попадалось полуразваленных, слепых хибар, из окон которых тянулись зеленые побеги. У воды город редел и рассыпался. В квартале рыбаков жили только рабочие из порта, но и их становилось с каждым годом все меньше и меньше. Разгрузку и погрузку автоматизировали благодаря быстрым и простым машинам, которые дешевели на глазах, особенно старые, но еще вполне добротные модели, и потребность в человеческой
Но Ирис квартал рыбаков приглянулся. Она быстро оставила оживленные, заполненные зеваками улочки позади, и теперь почти не слышаланичего, только отголоски чужих ощущений где-то вдалеке. Спрятаться здесь не представляло никаких трудностей, да и отзвуки человеческих радостей и волнений здесь ее почти не задевали. В узких переулках, которые казались еще теснее из-за душного, влажного марева, который поднимался с мостовой, царила тишина. На жару Ирис было плевать, а вот молчание ей нравилось. Выйдя из мансарды Ликвидатора в город, она нырнула в горячую, липкую жижу, которая буквально плавила ее системы изнутри. Здесь же покой и равнодушие старых каменных стен обволакивали и убаюкивали.
Она крутила головой, рассматривая старые двухэтажные дома. Здесь, почти у самых скал, в отдалении от оживленного порта, который кипел и колыхался к северу, обитаемых жилищ почти не осталось. На потертых латунных табличках она еще различала фамилии, но распахнутые двери и зеленые ветви, которые опутывали каменную кладку и свисали с подоконников и черепичных скатов, говорили о том, что хозяева давным-давно исчезли.
Улица оборвалась внезапно. Закуток-балкончик, нависший над морем, был тупиком, и отсюда вид открывался только на бескрайний простор Алого Залива. Ирис смотрела и никак не могла наглядеться: Залив оказался совсем не таким, каким она его представляла. Он был куда больше, и отсюда, с высоты скального выхлопа, казался плоским, как доска. Легкий бриз, который гулял по воде, только слегка ерошил поверхность рябью. Морщинки расходились по воде симметричным рисунком, и отсюда, с уличного балкончика, Ирис никак не могла понять, какая она, эта морская вода на самом деле. Солнце стояло в самом зените и поблескивало серебристым пятном прямо под ногами, а дальше, правее, где город спускался к исполинской навесной конструкции, куда причаливали торговые корабли, курился грязноватый дым, плавал сизый пар, разносились отраженные водной гладью крики портовых рабочих.
Плоский и широкий, как броненосец, дом по левую руку окнами выходил прямо на воду. Расположение и вид Ирис понравились, и, судя по траве, которая пробивалась на пороге, людей он не видал уже давно. Дверь была заперта на замок, и Ирис заключила, что хозяева съехали, оставив свою недвижимость до лучших — или, скорее, худших — времен. А еще по этой улице проходил маршрут полицейского патруля. Вспоминая карту, Ирис поняла, что приписан этот патруль к дальнему, плохонькому участку — уж там светлые головы не работают. Именно такой-то ей и был нужен.
Быстро справившись с простым двоичным замком, она заглянула внутрь. Стекла, очевидно, выбило штормовыми ветрами, так что воздух здесь гулял легко и свободно. Пол покрывало слоем разнообразного мусора: птичьи перья, соломка, куски материи и обрывки газет.
Неплотно притворив за собой дверь, Ирис заглянула поочередно в комнатки на первом этаже. Ей вдруг подумалось, что это темное, уютное и прохладное жилище очень ее ждало: старая, покосившаяся и вздувшаяся от влажности мебель так и скучала по рукам, которые открывали бы дверцы и выдвигали бы ящики, а под слоем налетевших из двора листьев в большой комнате Ирис нашла плесневелый ковер из грубого рабочего джута. Наверху, куда вела облупившаяся лестница, кроме спальни обнаружилась обширная терраса — конечно,
Даже здесь, в этом тихом и пустом доме переходить в экономный режим Ирис боялась. Отключив большинство систем и буквально превратившись в комок бесполезных биосинтетических материй, она бы снова стала совсем беззащитной. Этот план куда лучше годился для необитаемых земель за городскими стенами. Здесь же бдительность была необходима: о приближении непрошенных гостей она хотела узнать пораньше. Если это Мамонты, то она выберется через кухонную дверь, а если полиция — то все в порядке. Скорее всего.
Ну и рискованный же план пришел ей в голову! Но другого выхода она не видела. Сама через ворота она не выйдет. Ни за что.
Она смахнула листья с оголенного поддона кровати, забралась туда с ногами, откинулась на изголовье и стала рассматривать залив. Отсюда виднелась лишь полоска воды, которая сливалась с горизонтом, но Ирис хватало и этого.
Ветер трепал полусгнившие обрывки занавесок, билась створка. Ирис наклоняла голову из стороны в сторону, и солнце играло бликами на россыпи осколков, устилавшей пол в изножье кровати. В этом танце света было что-то завораживающее, и Ирис наклонилась поближе.
Отражения в осколках двигались вместе с ней, превратившись в живую мозаику. Не шевелился только один треугольник, в котором сверкало что-то алое. Ирис почувствовала в мозгу странные сигналы, похожие на помехи, но расшифровать их не смогла.
Больше из любопытства, чем из настороженности, Ирис протянула руку и приподняла осколок. В нем заиграл свет, но на ощупь этот предмет от стекла отличался. Грани у него были мягкие, словно бархатные, а внутри двигалось изображение.
Ирис покрутила в пальцах странный предмет и вгляделась в картинку. Все-таки стеклом он не был и скорее походил на крошечный экранчик. Однако как Ирис его ни крутила, она не могла определить, что это за электроника и как она действует. Более того, стеклышко гнулось, но ломаться и не думало. Упруго пружиня, оно возвращалось в прежнее состояние, а внутри не прекращалось движение.
И тут Ирис поняла, что это за движение. Она подняла стекляшку повыше и заглянула в нее словно в глазок. Усыпанная листьями, птичьими перьями и осколками комната отступила. В бурое запустение капнули свежими, яркими красками. Бедно и просто обставленная, опрятная комнатка сияла чистотой. Обитые свежими сосновыми досками, стены пахли свежей смолой. Неуклюжие детские рисунки украшали проем между окнами. Постель была аккуратно застелена лоскутным одеялом. Из-за приоткрытых створок, щеголявших свежими стеклами, доносились крики чаек и шум залива.
Ирис опустила стекляшку и провела рукой по днищу кровати: жесткая, чуть влажная деревянная поверхность. Потом подняла стекляшку и еще раз оглядела комнату. Чем бы ни была эта вещица, она показывала не только изображение. Ирис слышала шум волн, чувствовала запахи свежего дерева, ароматы пекущегося хлеба, детские визги откуда-то сзади, со двора. Стоило опустить вещицу и отвернуться, как звуки и запахи пропадали.
Странная, очень странная электроника. Ирис знала об аппаратах виртуальной реальности, запрещенных Сенатом с десятилетие назад, знала, насколько они опасны и как неприятно могут повлиять на психику человека, но еще она знала, что подобная техника довольно объемиста. Обычная капсула виртуальной реальности, сеанс в которой когда-то стоил чуть больше, чем билет в кино, представляла собой кресло, оснащенное шлемом и проводами, похожими на паучьи лапки. Системы виртуальной реальности были громоздкими и статичными, а когда их запретили, на смену пришли старые, проверенные временем голографические театры, в которых глубокого погружения не получалось, а поэтому не развивалась и зависимость. Но что капсулы, что установки в голографических театрах, все они отличались огромными размерами. Втиснуть полноценный виртуальный мир в такую микроскопическую вещицу, как эта стекляшка, было невозможно. Ирис еще раз взглянула на чистый и новенький мирок, зашитый под эту маленькую заплатку, и, следуя импульсу программы имитации, невольно вздрогнула.