От Крыма до Рима(Во славу земли русской)

Фирсов Иван Иванович

Правлению сие вообще должно о сем пещись, и я, не относя сего ни к кому персонально, поручаю вообще всем членам употребить все меры к достижению пред­писанного предмета. Сколько успех послужит к чести правления, столько же все члены в случае упущений подвергнут себя строгости наказания».

Ушаков среди адмиралтейцев не значился. Адресу­ясь к ним, князь пока не менял, оставлял прежнее ко­мандование эскадрой, основной ударной силой России на море. Корабельный флот не имел своего головы, по­добно Суворову на суше.

Глава VI

КЕРЧЕНСКАЯ

ВИКТОРИЯ — ТРИУМФ ФЛАГМАНА ФЛОТА

Долго, очень долго размышлял, приглядывался По­темкин к флагману Севастопольской эскадры и кора­бельного флота на Черном море. Минуло две кампании, а результатов существенных на море не предвиделось.

Нерешительность светлейшего, непонятная медли­тельность, а подчас и шатания только вредили делу. Он, не разбираясь в морском деле, попросту боялся риско­вать. Графа Войновича он знал давненько, со времен службы его на Каспии, где он попал в переплет к местно­му наместнику шаха персидского, но все обошлось бла­гополучно. Как-никак, а граф примелькался императ­рице, знавал многих из ее окружения, неплохо проявил себя в Архипелагской кампании, когда был зачислен на русскую службу. А кто такой Ушаков? Безвестный в прошлом капитан, из мелкопоместных, добрый служа­ка. Правда, приобрел известность в борьбе с чумой в Хер­соне. Даже неординарность действий его при Фидониси до сих пор не давали ему фору перед Войновичем.

Полгода раздумывал князь, перечитывая письмо Ушакова, в котором тот просил справедливости в споре с Войновичем. Но не зря приложил к своему письму Ушаков затейливые писульки своего начальника, в них, как в зеркале, отражались нерешительность и трусость Войновича перед неприятелем. Явно не хо­тел граф вступать в схватку с турками.

Наступила весна, а Потемкин все еще раздумывал, колебался. Отослав адмиралтейцам свой призыв, он по-прежнему оставлял Войновича на прежней должности, еще не определившись, кто же поведет в сражения эс­кадру.

Наверное, мартовское солнце, припекая, в какой-то мере воздействовало на светлейшего, и его сомнения постепенно рассеивались. Что ни говори, а члены Ад­миралтейства в Херсоне — это сонмище на берегу. Вик­торию же на море должно вершить эскадре, и флагма­ном там должен быть человек со светлой головой, твер­дый и решительный в своих действиях, знающий напе­ред свой маневр, предугадывающий намерения против­ника…

В последнюю неделю марта на борт «Святого Пав­ла» поднялся запыленный курьер из ставки Потемки­на в Яссах, доложил Ушакову:

— Вам пакет от светлейшего князя, главного коман­дующего, генерал-фельдмаршала Григорья Александро­вича Потемкина, — произнес он заученную фразу.

Расписавшись в реестре, Ушаков отпустил курьера, приказав накормить его и дать отдохнуть.

«Что ж, пакет адресован прямо ему, Ушакову, а не Войновичу, предзнаменование недурно».

«Предположа лично командовать флотом Черно­морским, назначил я начальствовать подо мною госпо­дину контр-адмиралу и кавалеру Ушакову. — Перечи­тав первые строки, Федор Федорович перевел дыхание и мысленно поблагодарил Бога: «Господи, наконец-то справедливость восторжествовала». — Господин контр-адмирал и кавалер граф Воинович отряжен в ко­мандование морских сил каспийских, бригадир Баска­ков отправлен к строению судов на Волге, бригадиры Голенкин и Пустошкин имеют быть начальниками эс­кадр при флоте, о чем Черноморскому Адмиралтейско­му Правлению о том знать даю. И как в Правлении ос­тается старшим господин бригадир Афанасьев, то и подтверждается ему особливое иметь попечение о скорейшем исполнении всех моих предписаний…»

Дальше следовали различные распоряжения князя по Адмиралтейству.

Вызвал писаря и продиктовал ему приказ по флоту о вступлении в должность. Распорядился вызвать Го-ленкина и Пустошкина, следовало поздравить их с но­вым назначением, все-таки, почитай, три десятка лет сослуживцы, сотоварищи, со времен Морского корпуса.

На следующий день, не успев сделать первые распо­ряжения по флоту, прибыл курьер из Ясс. Потемкин сообщил ордером, что «не обременяя вас правлением Адмиралтейства, поручаю вам начальство флота по во­енному употреблению». Здесь же сообщил, что строя­щиеся в Херсоне корабли «Навархия», «Вознесение» и «Святой Николай»

будут подчинены князю и слу­жить ему форзейлями, кораблями разведки. На них он назначил своих генеральс-адъютантов Сенявина и Львова командирами. Третий корабль «Вознесение» становился флагманским кораблем князя. «Наконец-то светлейший поворачивается лицом к морю», — об­радовался Ушаков. В конце ордера Потемкин сделал приписку, которая поднимала настроение флагмана флота: «Поручая наблюдать в подчиненных строгую субординацию и дисциплину военную, отдавать спра­ведливость достоинствам и не потакать нерадивым; старайтесь о содержании команды, подавая всевозмож­ные выгоды людям, и удаляться от жестоких побой». В пакете, доставленном из ставки Потемкина, находи­лось несколько ордеров, помеченных одним числом, 14 марта. Один из них предписывал Ушакову то, о чем шла речь во время пребывания его в Яссах. Тогда Уша­ков предложил князю ранней весной сделать внезап­ный рейд к берегам Анатолии. Сейчас светлейший обя­зывал сделать набег, не откладывая. «…Извольте вый­ти в море ради поиску. Крайне полезно было бы, если б удалось вам схватить какие транспорты или истребить где спущенные корабли у азиатских берегов. Я наде­юсь, что вы со всею ревностью исполните вам поручен­ное и заблаговременно возвратитесь в Севастополь для приуготоления всего флота в кампанию».

Другие ордера предписывали отправиться также бе­зотлагательно в Херсон, определиться с Адмиралтейст­вом о всех работах и снабжении Севастопольской эска­дры на кампанию, отправить на новые верфи в Никола­ев фрегаты для ремонта.

Ушаков распорядился вызвать на совет всех коман­диров. Впервые они встретились с Ушаковым, который предстал перед ними в новом качестве. Их собрал не ис­полняющий обязанности флагмана эскадры, а коман­дующий Черноморским флотом.

— Отныне флот Севастопольский будет состоять из двух эскадр. Прошу любить и жаловать флагманов сих эскадр, бригадиров известных вам Голенкина Гаврилу Кузьмича и Пустошкина Павла Васильевича. Какие корабли и фрегаты по ним, определятся позже.

В отличие от Войновича, Ушаков говорил не торо­пясь, пытливо всматриваясь в лица своих командиров. Пять кампаний провел он с ними бок о бок. Про­шлую — впервые возглавил эскадру, но временно, и в море ее не пришлось выводить. Как-то сложится де­ло нынче?

— Наш предводитель, светлейший князь Потем­кин, предписал нам изготовить наипоспешно и доброт­но корабли и фрегаты к выходу в море. Посему прошу вас сего же дня составить подробные ведомости для по­требности экипажей в людях, судов в принадлежностях, артиллерии и к ней всех припасов, канатов, яко­рей и прочего. Сии ведомости представить завтра поут­ру, ибо мне с ними надлежит отъехать в Херсон днями. Сочту нужным довести до вас предписание князя на­блюдать в служителях низших, матросах окромя стро­гой дисциплины, как и положено, быть справедливы­ми с ними, заботясь об оных и воздержанными быть по части рукоприкладства.

Последняя фраза флагмана, похоже, вызвала недо­умение среди большинства командиров, которые пере­глядывались, пожимая удивленно плечами. За всю прежнюю службу они впервые слышали, чтобы подоб­ные воззрения исходили от начальства.

Старший член Черноморского Адмиралтейства в Херсоне, бывший корабельный мастер, а ныне брига­дир Семен Афанасьев всегда благожелательно относил­ся к Ушакову. Ознакомившись с потребностями флота в Севастополе, он, сжав губы, закрутил головой:

— Нет, батенька Федор Федорович, хоть тресни, а и половины сего в Херсоне не сыскать. Повеление от светлейшего мною получено, забирайте всю налич­ность, верфи покуда потерпят. Остальное просите у князя. К тому же и денег у меня в обрез, а лес вызво­ляйте от губернатора Жигулина.

Не откладывая, Ушаков из Херсона запросил у По­темкина о присылке в Севастополь 500 солдат, а в кан­целярию князя подробно расписал, сколько недостает в Херсоне пушек, разных припасов, такелажа, а глав­ное, нет денег на их покупку. Упомянул он и о нуждах по содержанию и лечению больных матросов. «Тож го-шпитали необходимо-надобны делать вновь, к сему также надобен лес. Ныне ж вместо гошпиталей упо­требляются маленькие фрегатские казармы, которые стоят внизу, возле воды, худы и весьма в рассуждении места нездоровы, казармы тож в прибавок надобны вновь, ибо служителей против прежнего весьма умно­жилось. Сим устроением можно немалое число людей сберечь». Как и прежде, печется Ушаков о матросах. Хотя и поднялся ступеньками выше по службе.