Отбор против любви
Шрифт:
– Альба, но я не могу, - умоляюще проговорил Реоран. — Мне надо искать этого демона и…
– Я выбираю тебя, а ты делаешь что хочешь! — перебила его Альба, вцепившись в спинку своего дивана. — А теперь оставьте меня.
– Ладно, теоретически она действительно может выбрать Рио, он есть в списке, - согласилась Ирма, вставая. — Письмо с оповещением тебе все равно принесут. Надеюсь, ты посадил этого демона на цепь?
Ран только криво улыбнулся, не зная, что ответить, но Ирма его реакции не ждала. Она с важным видом прошлась по комнате и обернулась у двери, чтобы ткнуть в воздухе веером в сторону дочери:
– Я очень советую тебе успокоиться. Не в первый и не в последний раз в нашем доме кого-то пытаются убить. Ты жива и цела, так что успокойся и лучше подумай, как ты объяснишь отцу свою глупую выходку с рабом. Он свое право на жизнь сегодня потерял.
Альбера побелела от этих слов, но, цепляясь за спинку дивана, устояла на ногах, видя, как закрывается дверь.
Гвен с Раном тут же бросились к ней, ловя под руки.
– Альба, - тихо обратился к ней Ран, боясь, что девушка сейчас просто упадет без чувств.
– Оставьте меня, - прошептала магесса в ответ, уже ничего перед собой не видя.
– В таком состоянии мы тебя не оставим, - уверенно заявил маг, тут же подхватывая ее на руки, чтобы осторожно усадить в кресло. — Гвен, принеси ей какой-нибудь успокоительный отвар. Магам Жизни нельзя принимать все так близко к сердцу.
Гвен только кивнула и метнулась к двери, понимая, что оставлять все так совсем нельзя.
– А как мне все это воспринимать? — тихо спросила Альбера.
Она смотрела в глаза Реорана, и они уже не казались ей совершенными. Перед глазами появлялось пламя, а с ресниц стали срываться крупные слезы, которые девушка попыталась закрыть белыми ладошками.
– Он хотел убить меня. Он этого действительно хотел. Это было в его глазах. Он буквально ненавидел меня, - прошептала она, всхлипывая. — Если бы не Гарпий… Он разорвал бы меня на части. Просто разорвал…
– Альба, послушай, я учил его драться именно для того, чтобы он мог тебя защитить, если придется, - сказал Ран, сидя у ее ног и пытаясь заглянуть в ее глаза, чтобы немного успокоиться. — Прости, что меня не было рядом. Я мог не успеть, но все обошлось…
– Ты знал?! — внезапно спросила Альбера, убирая руки от лица и кривя губы в болезненную тонкую нить.
– Альба, если ты о Гарпии, то знал, - тут же признался маг, осторожно ловя ее ладошки, чтобы утешительно погладить ее руки. — Когда его тебе подарили, я не знал, как ты отнесешься к правде, а потом он не хотел говорить. Это был наш с ним секрет, Альба. Никто больше не знал.
Альбера закрыла глаза, вырвала у мужчины свои руки, чтобы закрыть лицо, спрятаться куда-нибудь от стыда. Ее мучило поведение отца, обращение Гроса, а главное - свое собственное отношение к Гарпию в прошлом.
– Альба, послушай, - прошептал Ран, поглаживая ее колено, — ему было хорошо при тебе. Я это точно знаю, - сказал он, буквально угадывая ее мысли по покрасневшим ушам и дрожащим тонким пальцам. — Ты его не била никогда, невыполнимых поручений не давала. Сидеть в библиотеке ему, конечно, не нравилось поначалу, но это же не ты, а я, изувер, заставлял его учиться, но ведь зато он мог быть тебе и слугой и писарем…
– Ран, ты должен был мне сказать, - отчаянно прошептала она, вспоминая все, что говорила в присутствии Гарпия.
О самом рабе она обычно никак не высказывалась просто потому, что даже не думала о нем, но зато о других говорила все, что в голову приходило. Подчиненный демон — это существо без чувств и воли, не способное оценивать факты. Она и вела себя соответственно, диктуя ему свои самые личные письма, позволяя заворачивать себя в полотенце, вынырнув из ванны, или давая развязать корсет. Гарпий знал и видел так много, что его впору было бы действительно убить, но даже от подобной шутки Альберу бросило бы в холодный пот.
Дернувшись от мага, она отвернулась, вытерла слезы и спросила:
– Как он? Рана показалась мне несерьезной, но…
– Рана пустяковая, - тут же сообщил маг. — Когти кожу распороли, мышцы задели, но ничего серьезного. Он ждет тебя.
– Нет, - мотнула головой Альба. — Пусть Гвен его подлечит, а я не могу. Я должна поспать…
Прошептав это, она встала и, хватаясь за мебель, поспешила в спальню. Голова кружилась, ноги казались ватными, все тело было словно чужим и холодным, а в горле стоял ком из еще не упавших слез.
– Альба, вам стоит поговорить, - сказал Ран, подхватывая ее под руку. — Не сейчас, а вообще. Сегодня ты отдохнешь, завтра я найду второго полудемона, и все будет хорошо.
– Ничего не было хорошо, поэтому не будет, - прошептала Альба, отталкивая мага и падая поперек кровати. — Оставьте меня одну, большего мне ничего сейчас не надо, и позаботьтесь о ранах Гарпия.
– Хорошо, - тихо прошептал Ран и хотел было накрыть ее покрывалом, но магесса шикнула:
– Уходи.
– Зови, если что, я буду рядом. Печати только на твоих покоях обновлю и исчезну. Не выходи никуда без меня, ладно? Я не хочу, чтобы ты пострадала.
Альбера не ответила. Она накрыла голову руками, мечтая заплакать, но разум снова и снова воспроизводил черные глаза демона, полные ненависти и жажды убить, причем не кого-нибудь, а именно ее.
Оставшись в одиночестве, Гарпий потушил единственную свечу и вытянулся на полу. От недавней драки ныла спина, да и сердце еще странно замирало не то от страха, не то от усталости. Воспоминания о детстве, нахлынувшие совсем недавно, буквально заставили лечь на пол и смотреть, как лунный свет мерно заполняет комнату. Там, в подвале, этого света не было, а каждый отблеск факела предвещал новую боль.
Он был совсем маленьким, когда его забрали из приюта. О чем говорили взрослые, он не понимал и плакал, не желая расставаться с единственным своим другом, псом Рио. Пес, видимо, что-то чувствовал и попытался защитить его, рычал и даже кусался, но Гроса это только разозлило. Он одним движением прирезал пса. После этого маленький Гарпий долго не мог говорить, пока не появился Реоран.
Маг почему-то пытался ему помочь, разговаривал, гладил по голове и твердил, что надо притвориться, послушаться, потерпеть, и тогда его оставят в покое. Это было проще понять, чем сделать, но в конце концов он смог выучить роль безупречного раба. Даже глаза каким-то странным образом «гасли», когда это было нужно. Правду знал только маг, которого он по детской глупости называл Рио, как своего первого и единственного друга. «Реоран» для него звучало слишком сложно, а вот «Рио» было просто, и губы не дрожали, произнося это имя.