Отбор против любви

Верт Александр

Магесса почти расслабились, прислонившись к стволу дерева. Между пальцами она вращала монету, подаренную Маркусом, и пыталась настроиться. Просто она понимала, что должна именно сегодня спрятать ее под корнями дерева, вложив в нее немного своей силы, если она еще хочет спасти дерево эверот. Только настрой был неподходящий. Мысли путались, потому она решила прогнать всё из своей головы музыкой.

– Тед, сыграйте нам что-нибудь, - попросила она.
– Я ведь правильно помню ваше имя?

– Да, но…

Возразить Теду не позволил Лир, толкнувший его локтем в бок:

– Давай, - сказал он, ободряюще.
– Покажи свои таланты.

– Ладно, - неохотно согласился рыжеволосый мужчина и все же взял гитару.

Длинные пальцы сразу зажали аккорд, пробежали по струнам, создавая мелодию. Мгновение мужчина, видимо думая, наигрывал что-то невнятное, а когда все внимание сосредоточилось именно на нем, заиграл быструю веселую мелодию, от которой хотелось пойти в пляс, а потом запел.

Альберу поразила эта песня. Веселая музыка и печальные, почти драматичные слова, странным образом переплетались в нечто новое, прежде ей неизвестное. Даже насмешливые нотки, которые проскальзывали в голосе рыжеволосого врача, не казались странными. Они дополняли историю одинокого моряка, полюбившего цветочницу в далеком порту. Альбера даже смогла забыть о своих тревогах, сжала монетку между ладошками и представила эту пару. Веселая рыжеволосая цветочница и грозный моряк с повязкой на глазу, желающий любви, но чем все закончилось, узнать было не суждено. Стоило Теду спеть о том, как мужчина уволок свою возлюбленную в темный переулок, где их никто не увидит, как песня тут же оборвалась. Вильям внезапно выдал певцу звучный подзатыльник и отобрал гитару.

– Я предупреждал, - с неловкой улыбкой пробормотал Тед, потирая голову, но офицера это уже не волновало.

– Что за молодежь пошла, - проворчал он.
– Все за них делать надо.

– Так говоришь, как будто старый, - хихикнул Лир.

Вильям смерил его строгим взглядом и тут же улыбнулся Альбере:

– Что ж, модных песен не обещаю, а вот те, что бродили в столице пятнадцать лет назад, - легко!

Он закрыл глаза и начал играть, неспешно перебирая струны.

Альба тоже закрыла глаза, вслушиваясь в музыку. Ей казалось, что несколько мелодий накладывались друг на друга, словно здесь не одна гитара, а по меньшей мере три. Текст романса и голос мужчины завершали волшебное впечатление. Она буквально видела картину несчастной любви простого героя и дочери знатного вельможи. Сколько бы подвигов герой не совершал, а ровней его не признавали, а он любил, страдал, боролся. Она любила и ждала.

– Простите, - внезапно сказал Вильям, как только допел песню, где любовь принесла лишь боль и разлуку.

– Ой, что вы, это было удивительно, - искренне проговорила Альбера.

– Благодарю, но я все же отойду ненадолго.

Он отложил гитару, встал и быстро пошел прочь.

«Что я здесь делаю?» - спрашивал он себя, вспоминая дни своей юности и ту, которую когда-то любил.

– Вильям, - окликнул его Бернард, который все это время тихо и отрешенно наблюдал за происходящим.

Военный обернулся, позволяя потомку магов себя догнать.

– Ты в порядке? — спросил Бернард с видом человека, который сам нуждается в этом вопросе.

– Да, а ты?

– Ко мне возвращается магия, - внезапно признался мужчина, которому нужно было хоть с кем-то поделиться.

– А ко мне сердце, - с усмешкой ответил Вильям и тут же тяжело вздохнул, понимая, что правда несмешная. — Давай пройдем немного, поговорим. Альбере наши печальные лица точно ни к чему.

Глава 17 — Сделки с совестью

Когда Гиден зашел в общий зал, держа на руках Гарпия, равнодушных не нашлось. Одни испугались за Гарпия, другие поразились силе Гидена, третьи просто шокировано ничего не понимали.

Тед первым делом начал проверять пульс бывшего раба.

– Что случилось? — спросил он, давая разрешение уложить полудемона на диван.

– Без понятия, - соврал Гиден, пожимая плечами. — Я нашел его таким за территорией.

– Как ты вообще смог его принести? — удивленно спросил Лир, косясь то на Гарпия, то на Гидена. — Он же нелегкий.

– А я не слабый, - ответил Гиден и просто ушел к себе, словно его это не касалось.

Он и без Теда знал, что Гарпий просто спит. С ним тоже подобное случалось, когда он только учился пользоваться своими способностями. Сначала всплеск, потом усталость, от которой лишь одно спасение — крепкий сон. У него еще и тело болело, особенно после перемещений и ускорения, после пробуждения огня — парня лихорадило. Что происходило с другим, таким же, сейчас он мог только предполагать, но знал, что Гарпий точно это переживет. От своих же сил не умирают.

Зато Маркус испугался не на шутку.

– Он просто спит, - пожимая плечами, заключил Тед. — Крепко, но спит. Вон глаза как двигаются, даже сны какие-то видит и ни о чем не думает.

– Это нормально? — спросил Лир, робко выглядывая из-за плеча Вильяма.

– Почем мне знать? — удивился Тед. — Я человеческий врач. Мало ли как у него все работает.

– Видимо, иначе, - заключил Вильям. — Значит перенесем его в кровать и пусть спит, а нам надо готовиться к вечеру с Альберой.

– Я останусь с ним, - заявил Маркус, даже не пытаясь скрыть своего волнения.

Пикник его не волновал. Он даже решил объясниться с Альберой, чтобы не вводить ее в заблуждение, но это могло подождать, а состояние брата — нет.

— Отнесите его в мою комнату. На него, ведь, явно не рассчитывали здесь, - попросил он, помня, что комнат всего лишь десять.

Спорить с ним никто не стал, только Вильям уточнил, уверен ли артефактолог в своем решении. Он был уверен во всем, и когда остался один, разложил на столе амулеты и свитки. Он поочередно разворачивал их над Гарпием и подносил к нарисованным на свитках знакам черный камень с мелкими искрами внутри, похожими на звездное небо глубокой ночью. Камень ни на что не реагировал, и это все больше волновало Маркуса.

– Не может это быть человеческим сном, - пробормотал он, сворачивая очередной свиток, а сам с опаской покосился на стол.

Будучи мальчишкой, он видел, как полудемоны внезапно сползали на пол и крепко засыпали после пробуждения какого-то дара. Их господин утверждал, что их тела приспосабливаются к новому потоку энергии. Гарпий спал так же крепко, только в отличие от них, отчего-то хмурился и иногда кривил губы. Дыхание его сбивалось, приходило в норму, а порой даже останавливалось, что сводило артефактолога с ума.