Отдайте сердца
Шрифт:
Прошло не больше трех минут, как Энкарт отключил аппарат, убрал иглы и наложил на локти обоих повязки.
– Пойдем, надо поговорить, – сказал Алето Чезаре, быстро вставая. Перед глазами заскакали черные точки.
– Посиди, – в голосе Энкарта впервые послышалось что-то похожее на заботу. – Ты и так бледный, а сейчас, как бумага стал.
– Я сидел три года, – к точкам добавился шум в ушах, но Алето все равно улыбнулся Энкарту как можно шире и вышел.
Чезаре двинулся следом, громко хлопнув дверью на прощанье. Он крутанул в руке шляпу и процедил:
– Ну
– Не переживай, все мое при мне, – Алето взъерошил темные волосы.
Годы на каменоломнях Рицума и так превратили его в этот самый идеальный контраст, дело было не в потере крови. Думать о здоровье он уже давно разучился, ведь нельзя думать о том, чего осталось немного.
– Пойдем наверх, надо поговорить.
– Все-таки не просто так меня позвал?
Алето кивнул, крепко хватаясь за перила каменной лестницы, ведущей наверх. Орден крови расположился в особняке на севере Алеонте. По документам тот принадлежал одному эксцентричному аристократу, и соседи не удивлялись вечным гостям, странным звукам и ночным вылазкам жильцов. Впрочем, о предосторожности братья не забывали и чаще всего пользовались нижними проходами – подземная часть больше напоминала целый город, а не подвал.
– Время здесь точно остановилось, – протянул Чезаре.
Алето снова кивнул, не отвечая. Пол устилали мягкие ковры, привезенные с востока, на стенах висели гобелены, картины в тяжелых золоченых рамках, оружие. Даже самые вычурные аристократы не обставляли так свои особняки уже лет сто, а может, и двести. Впрочем, западное крыло с жилыми комнатами и кабинетами выглядело не так пышно и было обставлено более современной мебелью.
– Давай зайдем сюда, – Алето толкнул дверь.
Солнце заливало комнату ярким светом. Желтые кружевные занавески дробили его на множество лучей, и в них было видно, как в воздухе плавают пылинки. Чезаре раскинулся на массивном кресле, обитом красным бархатом.
Алето достал из шкафа два стакана и виски. Он не успел поставить их на стол, как кровник выхватил добро из рук, налил и сделал несколько жадных глотков, затем достал сигареты и закурил.
В годы учебы в школе Ордена жизни некромант не раз видел Чезаре Бона, про которого говорил весь Алеонте. Его искренне любили, в него верили – он делал для людей все возможное и действительно заслуживал уважения города. Когда-то Алето смотрел на него с восхищением – на совсем молодого парня, который сумел стать душой Ордена всего в двадцать один, который так верил, которого хотелось слушать и идти за ним.
И вот чем тот стал – даже не совсем человеком, затыкающим пустоту внутри алкоголем и сигаретным дымом, ночами со шлюхами и шатанием по подворотням. Громкие проповеди, белый шелковый сюртук с красными полосами на рукавах и любовь города остались позади. И это сделал с Чезаре не Алето – Альвардо, освободив место вожака стаи для своего любимого пса.
– Так говоришь, ты пробыл в тюрьме три года? – кровник с закрытыми глазами откинулся на кресле и, подняв лицо к белому потолку с лепниной, выдохнул дым.
– Да, почти четыре даже, – Алето выпил виски – слишком большой глоток для такого благородного напитка.
– А сколько тебе было, когда ты вышел?
– Двадцать, – Алето глотнул еще – снова слишком быстро и много.
– А когда я умер? – лицо Чезаре оставалось равнодушным, как и голос, но по тому, как крепко он сжал подлокотник, было ясно, как тяжело далось последнее слово.
– Ты решил написать мою биографию? Мне это льстит, но не рановато ли?
– Я знаю, о чем ты хочешь попросить, и пытаюсь понять тебя, поэтому спрашиваю.
– Мне было двадцать один. Уже на год больше, если таков следующий вопрос. Что тебе это дает?
Чезаре покивал своим мыслям и, отведя взгляд на каминную полку с двумя золотыми канделябрами, произнес:
– Значит, он стал душой в двадцать один, как и я. Забавно. И вот уже десять месяцев, как для всех я сгорел, оставив после себя единственную искру. Восемь месяцев, как умер Альвардо. И шесть, как я вернулся.
На каждой новой временной точке Алето пил. Приятное тепло делало слова легче – это лекарство всегда спасало.
– Ты хочешь, чтобы я пришел к нему? – Чезаре закурил вторую сигарету.
– Да, ты прав.
Алето ничего не скрывал от кровного брата – тот изначально знал, что жизнь ему вернули всего ради двух целей: правды и встречи. Историю своей смерти он рассказал сразу, а вот время для встречи наставало сейчас. План начал претворяться в жизнь, и бывший душа ордена был важной ступенькой.
– Это бессмысленно. Он ничего не сделал, ни тебе, ни мне.
Алето перегнулся через стол и медленно спросил:
– Эти слова ты хочешь сказать мне?
Чезаре тоже наклонился, так что между их лицами осталось не больше десяти сантиметров.
– Если собаку с детства учат кусаться, как она узнает, что можно иначе? Главный ублюдок уже мертв. Можешь теребить свои обиды, но сам знаешь, это ничего не даст, – он улыбнулся.
Схватив его за кофту, Алето вскричал:
– Тебе смешно?
Теребить обиды, обиды, да? Перед глазами так живо, ярко промелькнули все воспоминания: как заталкивают в полицейскую карету, как читают приговор, как толкают на сухую землю каменоломен, как бьют и тот маленький домик, в котором все умерли, потому что его не было рядом, и он не смог помочь.
Неважно, кто научил собаку кусаться. Она укусила – надо выбить ей все зубы, посадить на цепь, изморить голодом. Да, укус не станет болеть меньше, но… Просто но.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? И что будет потом? – Чезаре сделал паузу. – Я умру?
Алето сел и отпил еще виски, медля с ответом. Ему и правда не требовался слуга, его не интересовали опыты над смертью. После встречи кровник уже не будет нужен – незачем платить за него остатками здоровья. Но жизни Чезаре заслуживал больше, чем многие.