Отголоски прошлого
Шрифт:
— Эээ… Друг мой ситный, — начала Шивилла, быстро добравшись до Хельмута Пратта. — Или карта твоя хваленая лжет, или у тебя на старости лет с глазомером проблемы возникли, или твой корабль, как живое существо, умеет волшебным образом прибавлять со временем в объеме. Иначе не объяснить того, что ты когда-то там впихнул «Трехмачтовый» в этот рукав, узкий, как моя…кхм…ноздря.
— Да я клянусь тебе, раньше мой корабль мог свободно войти сюда и чуть ли не вокруг своей оси развернуться! — похоже, пират не врал и был удивлен не меньше девушки. — Это прямо джунгли какие-то… Тогда здесь этого не было! Ох, все старания псу под хвост… — нешуточно сокрушался он. — Уже не может быть и речи о том, чтобы провести здесь свой фрегат… Не брошу же я его здесь!
— По-моему, ты сам настаивал на этом решении. За что боролся, на то и напоролся. Но что-то я погляжу, ты не очень-то рад, что твоя взяла… Так еще не поздно поступить
— Не я, — резко вспылил мужчина, — а «Трехмачтовый»! Это разные вещи! Да, жаль, что старый верный фрегат здесь не сослужит мне службу… Я-то уже губу раскатал, думал, увезем в три раза больше сокровищ… Конечно, «Сколопендра» — отменное судно, но много ли на него погрузишь?
— Не меньше, чем вы в прошлый раз, если верить твоим же россказням.
— Да, это уже немало… — согласился капитан и почесал затылок под париком. — Слушай, Шейла, нам нужно сделать вот что… Давай-ка мы переформируем команды, чтобы ты смогла взять на корабль меня и моих людей, поровну с твоими.
— Ты шутишь? — Шивилла удивленно изогнула бровь. — А может быть, мне сразу сойти на берег и передать все командование в твои руки?
— Ну, и это на худой конец неплохо… Но не, конечно, без тебя было бы скучновато…
— Да как у тебя только язык поворачивается делать мне такие предложения, стоя на моей палубе? Не будь мы друзьями, я бы не знаю, что уже с тобой сделала бы.
— Ладно-ладно, а на «Сколопендру» ты меня примешь?
— Тебя — могу, но больше никого. Я не перевожу пассажиров, и нахлебники мне не нужны.
— Почему же сразу пассажиры? Вот Армин уже давно у тебя работает, его мы выгонять не собираемся, верно?
— Ну, верно.
— Еще я хочу прихватить с собой Сэмми, потому что без меня он на «Трехмачтовом» почти никакой власти не имеет, верно?
— Ты что же, правда можешь вот так легко бросить весь свой экипаж на произвол судьбы? А кто без тебя будет руководить?
— Да уж точно не Улыбака. Останься он там один, из него живо отбивную котлету, как пить дать, сделают. А также я был бы, конечно, не прочь прихватить пару людей, которые были на Мимолетном острове тридцать лет назад, было бы несправедливо сейчас отобрать у них такую возможность…
— Ты сам себе противоречишь! Ты только что пекся о свободном месте в моих трюмах для твоего золотишка…для нашего золотишка. А подумать о том, что каждый лишний человек занимает лишнее пространство, ты не удосужился? Что каждому нужно достаточное количество припасов и воды для того, чтобы как минимум не голодать во время перехода до острова и обратно до этой исходной точки, а это, на секундочку, ой как немало! Так что, Хельмут, предлагаю тебе не напрягаться и остаться отдыхать на «Трехмачтовом». А если дождешься меня, я обещаю в качестве сувенира привезти тебе столько золота, сколько ты весишь. Так что можешь уже начинать отъедаться, пока у тебя есть такая возможность, — Шивилла потрепала старого пирата по плечу и улыбнулась. Но это была скорее не приветливая маска, а демонстрация зубов хищницы, ласковой и дружелюбной до поры до времени, но в случае чего готовой постоять за свою территорию…
Глава 11. Дела семейные
Рукав между материковым берегом и островом было решено назвать «каналом Пратта», раз уж неизвестно, кто и когда его обнаружил, а на права первооткрывателя больше никто не претендовал. Хотя на деле канал этот больше напоминал лаз, оставленный невнимательным садовником в живой изгороди… Нетрудно догадаться, что инициатора мероприятия и великого путешественника Хельмута все же пришлось взять с собой, а к нему в нагрузку еще и нескольких его приятелей (одному из которых пришлось разыгрывать в кости среди коллег свое право прикоснуться к прекрасному…кстати, совершенно зря, ведь в дальнейшем ему это никакой пользы не принесло). Как оказалось, окружающих его людей этот старый пират с легкостью делил на своих друзей и простое мясо, и попасть в первую категорию было весьма почетно и выгодно, так как за ее интересы он готов был стоять горой. А вот перед простым смертным, внезапно обнаружившим, что капитан бросает их не произвол судьбы незадолго до финишной черты, он лишь руками развел и плечами пожал, мол, не судьба. Конечно, команду «Трехмачтового» официально со счетов никто не списывал. Фрегат просто оставили на стоянке в бухте, снабдив запасными строительными материалами со «Сколопендры», чтобы моряки успели подлатать его и тщательно подготовить к обратному пути, и пообещали наибольшее через две недели вернуться с богатой добычей, из которой каждый получит свою заслуженную долю. Особо мнительным и громче всех возмущавшимся Самуэль Мермо даже выдал расписки, в которых значилась положенная им часть сокровищ в процентах, и которые они потом смогут обменять у капитана на наличные. Правда, в бумажках эти разбойники видели мало толку и рекомендовали старпому немедля употребить их по непрямому назначению в уборной… Но спорить с капитаном было бесполезно, а отрицать очевидное — глупо, пиратский фрегат действительно вышел из строя и был практически непригоден для продолжения плаванья, а дождаться обещанного вознаграждения за труды казалось более выгодным, чем послать все к чертям и увести в качестве компенсации морального ущерба это корыто.
В командах обоих кораблей произошла рокировка, во-первых, капитан Пратт был изначально против Варфоломео и ума не прилагал, какого черта Шейла продолжает таскать наглеца с собой. Но Барт на «Трехмачтовый» не пошел, а Хельмут не пошел туда, куда послал его блондин, так что тут все остались в расчете. Во-вторых, пара матросов с «Золотой Сколопендры» в самый последний момент струсили, заглянув в джунгли, и предпочли лучше отсидеться в условной безопасности, за что их никто особо не осуждал. И в-третьих, что оказалось самым огорчительным, Гайде отослала с корабля кока, мотивировав свое решение тем, что «не женское это дело — сокровища добывать», мол, не хочу подвергать человека лишним опасностям, а на ее место никого не назначила, определив поочередный наряд на камбузе. Еще и Луис предпочел остаться на «Трехмачтовом». То ли не хотел расставаться с приобретенными за время путешествия милыми друзьями, то ли не хотел бросать мать в обществе бандитов и головорезов… В любом случае поступок паренька можно было расценивать или как очень глупый, или как мудрый и не по-детски рассудительный.
С обоих берегов деревья смыкались вокруг судна настолько плотной стеной, что даже солнце не всегда могло пробиться сквозь них, а из-за мозаики световых и теневых пятен «Сколопендра» стала похожа на пардуса, затаившегося в засаде. Впервые за долгое время ее пришлось поставить на весло, так как ветром этот «коридор» тоже продувался слабо. Здесь вообще сохранялся особенный климат, вода испарялась с поверхности моря, но растительность не давала ей полностью улетучиться, так что тут постоянно царила сырость, жара и духота, как в оранжереях для выращивания тропических растений. Но любой горшечный питомец из зимнего сада увял бы от зависти, если бы увидел это буйство зелени… То и дело задеваемые мачтами и реями ветви упруго хлестали паруса или обламывались, падая вниз и роняя на палубу причудливые цветы, некоторые из которых были столь же ароматны, сколь и прекрасны, а некоторые воняли, как старая портянка, и незнакомые плоды, которые никто не решался попробовать. То и дело в этом лесу вскрикивали птицы, предпочитающие оставаться невидимыми глазу, а один раз даже на борт заскочило что-то маленькое, пушистое и очень длиннохвостое, но оно настолько быстро перебежало палубу и скрылось в близлежащих ветвях, что никто не успел ни разглядеть его, ни решить, хорошая это была примета или плохая.
Из-за влаги и жары жилые помещения совсем не проветривались, и находиться в них было, мягко говоря, неприятно, так что моряки соорудили на палубе (которую на этот период с чьей-то легкой руки обозвали «верандой») пару столов из досок, уложенных на пустые бочки, и свободное время проводили за ними. Вот в такой обстановке как раз сейчас и собрались обсудить свои дела Лауритц, Самуэль и великолепная троица капитанов. Последних так и окрестили, по-простому, «три капитана», чтобы сразу понятно было, о ком идет речь. Это название тоже мгновенно прижилось, правда, Ларри с долей уверенности утверждал, что оно не ново, потому что именно так называлась какая-то книга, которую он читал еще в школьные годы. А еще некоторые говорили, что «Три капитана» — был такой трактир на Трилистнике, а кто-то вообще прочитал эти слова на этикетке винной бутылки… В общем, люди просто сидели за столом, отдыхали и почти не ссорились, когда с раскидистых ветвей им едва ли не на головы свалилась очередная дрянь. На стол упало нечто достаточно длинное и червеобразное, сначала могло показаться, что это змея, но при ближайшем рассмотрении извивающееся и блестящее черное тельце с бесчисленным множеством оранжевых лап выявило большее родство с насекомыми, чем с пресмыкающимися.
— Руки! — быстро воскликнул судовой врач, пока кому-то в голову не взбрело из любопытства потрогать странное существо. — Она очень ядовитая.
— Фу, что это за чудовище? — брезгливо поморщился Улыбака.
— Тезка, — капитан Гайде молниеносным движением извлекла нож, пригвоздила членистоногое острием к столу и как-то почти умиленно улыбнулась. А Ламберт мгновенно сгреб в охапку своего попугая, чтобы тот вдруг не клюнул «каку». Все-таки иногда у него проскакивала какая-то хаотичная доброта…