Отголоски войны
Шрифт:
Поликсфенъ сначала пробуравилъ дырку въ двери, взглянулъ черезъ нее и, убдившись, что Филиппъ дйствительно лежитъ на койк, вошелъ и возобновилъ бесду.
XXII
— Я продолжаю, — сказалъ Поликсфенъ. — Въ карманахъ покойнаго капитана я нашелъ подтвержденіе всхъ моихъ ожиданій и убдился, что онъ самъ не смогъ бы воспользоваться съ успхомъ всми своими шансами. Если бы не то, что вы нашли зубецъ изъ моего гребня, я бы не появился на слдственномъ суд. Но согласитесь, что роль свою я сыгралъ мастерски — совсмъ какъ въ дни моихъ великихъ успховъ на сцен. Могу вамъ сообщить, если это васъ интересуетъ, что капитанъ зналъ передъ смертью, кто я. У насъ было свиданіе — перешедшее въ драку — въ комнат капитана. Тогда, вроятно, и сломалась гребенка. Я хотлъ украсть нсколько документовъ; это мн не удалось и привело
Филиппъ невольно вздрогнулъ.
— А, я начинаю возбуждать въ васъ интересъ, — замтилъ Поликсфенъ съ иронической улыбкой. — Сознайтесь въ этомъ.
— Гд Варко? — нервно спросилъ Филиппъ, скрывая свой внутренній ужасъ.
— Подождите, — сказалъ Поликсфенъ, что-то соображая. — Сегодня понедльникъ, третій день. Сегодня вечеромъ вс узнаютъ, гд Варко. Онъ былъ очень способный человкъ, но слишкомъ самонадянный. Онъ все подготовилъ самъ и хотлъ сразить меня однимъ ударомъ. Въ этомъ была его единственная ошибка. Онъ не зналъ, что я на-сторож и подозрваю его, такъ что когда онъ вошелъ въ мою комнату для ршительнаго сраженія, я поджидалъ его за дверью съ моимъ маленькимъ орудіемъ; исходъ оказался для него неожиданнымъ. Вы спрашиваете: гд онъ? Подъ поломъ. Я съ перваго же дня, какъ поселился въ Угловомъ Дом, долженъ былъ найти мсто, гд спрятать мужское платье, и съ этой цлью приподнялъ одну изъ досокъ, вынувъ гвозди. Для человка, практиковавшаго вс ремесла, это, конечно, сущіе пустяки. Я могъ, когда хотлъ, поднимать доску, и снова приколачивать ее. Конечно, можно было бы и капитана тамъ схоронить. Но онъ былъ слишкомъ толстъ и тяжелъ, такъ что продавилъ бы потолокъ нижней комнаты и упалъ бы въ нижній этажъ. Ну, а м-ръ Варко былъ тонкій, стройный человкъ и спокойно лежитъ на мст — пока, конечно, присутствіе его не обнаружится… въ силу закона разложенія органической матеріи. Согласитесь, что все это продлано было мною съ поразительнымъ искусствомъ и присутствіемъ духа. Я даже самъ пораженъ своей геніальностью. Мн было жаль положить конецъ блестяще начатой карьер м-ра Варко. Но что же длать! — сыщики должны считаться съ рискомъ быть убитыми.
— Не тратьте понапрасну своего краснорчія, — сказалъ Филиппъ, прерывая его. — Вы знаете мое мнніе. Вы просто не придаете никакой цны человческой жизни.
— Вы преувеличиваете, мой молодой другъ, — сказалъ Поликсфенъ. — Я придаю извстную цнность человческой жизни, — хотя и не безграничную. Я, напримръ, больше щажу людей, чмъ кабинетъ министровъ, который, собираясь за завтракомъ, ршаетъ объявить войну. Послдній кабинетъ, сдлавшій это, убилъ, приблизительно, до десяти тысячъ человкъ на каждаго изъ членовъ. А разв это мшало имъ спокойно спать? Ничуть. Ваше заблужденіе заключается въ томъ, мистеръ Мастерсъ, что вы никогда не смотрли трезво на вещи.
Филиппъ ничего не отвтилъ.
— Во всемъ этомъ сложномъ дл,- продолжалъ Поликсфенъ, — посл того какъ я по неуклюжести усыпилъ капитана вчнымъ сномъ, вмсто того, чтобы оглушить его на время, я сдлалъ только одну оплошность. Слегка поранивъ руку о подоконникъ, въ то время какъ я спускалъ трупъ бднаго капитана, я не подумалъ о томъ, чтобы сейчасъ же промыть и перевязать руку, а только слегка примочилъ ранку слюной. Отлично зная, какъ опасно оставлять отпечатки пальцевъ, я не предотвратилъ эту опасность. Вотъ моя ошибка, которую я замтилъ уже слишкомъ поздно, увидавъ, что рука въ крови, только посл зарытія трупа. Ну, а относительно всего остального вы не можете не отдать мн справедливости. Я вдь даже побывалъ въ «Обелискъ-Отел», посл того какъ жилъ въ Угловомъ Дом подъ видомъ м-ссъ Оппотери, такъ что въ случа необходимости можно было бы установить отдльное существованіе въ одно и то же время м-ссъ Оппотери и м-ра Поликсфена. И какъ ловко я васъ обошелъ, какъ искусно подмнилъ два моихъ банковыхъ билета на ваши! Вотъ только жаль, что ставилъ слды пальцевъ.
— Чего же вамъ жалть? Вы все-таки добились полной удачи.
— Мн жаль васъ. Вы почему-то нравитесь мн. Такой прямодушный, простой англичанинъ, какъ вы, представляетъ особый интересъ для меня, чуждаго всякаго національнаго отпечатка, сложнаго въ своихъ мысляхъ и чувствахъ. Если бы я не отмтилъ кровью кусочекъ камня, если бы вы не нашли его и не спрятали въ саквояжъ, если бы не потеряли этотъ саквояжъ и онъ не попался случайно въ руки Варко, если бы Варко не положилъ его снова въ вашу спальню, и вы бы не заразились страстью въ дактилографіи — у меня не было бы впереди непріятнаго долга.
— Какого?
— Да, вотъ, не пришлось бы послать васъ съ объясненіями къ м-ру Варко.
Филиппъ подмтилъ легкую дрожь въ голос Поликсфена и слъ на койк.
— Зачмъ вамъ убивать меня? — спросилъ онъ съ прекрасно разыграннымъ спокойнымъ удивленіемъ. — Вы восторжествовали, спаслись бгствомъ. Значитъ, въ васъ говоритъ только кровожадность?
— Я ненавижу кровь, — сказалъ Поликсфенъ. — Да къ тому же крови и не будетъ. Мн не хочется убивать васъ. Но у меня нтъ выбора. Я не могу держать васъ въ плну, — а какъ только я васъ отпущу, моя жизнь будетъ въ опасности. Передо мной закроются вс порты, и Англія такъ поклоняется этимъ двумъ фетишамъ, частной собственности и неприкосновенности человческой личности, что британское правительство въ состояніи послать за мной миноноску. Увы, правда, что энергію въ праздныхъ людяхъ возбуждаетъ дьяволъ. Онъ загубилъ вашу жизнь — и, повторяю, я очень объ этомъ сожалю.
— Убейте меня, если желаете, — спокойно сказалъ Филиппъ; — я оставляю за собой только удовольствіе назвать васъ негодяемъ и трусомъ.
— Я предпочитаю ваше прежнее горизонтальное положеніе на койк,- сказалъ Поликсфенъ, видя, что Филиппъ приподнимается и придвигается въ нему. Онъ такъ близко направилъ на него дуло револьвера, что Филиппу пришлось снова растянуться на койк.
— Я только тогда ршилъ разсказать вамъ о моемъ участіи въ этомъ дл,- спокойно продолжалъ Поликсфенъ, — когда вполн ршилъ, какъ поступить съ вами. Я такъ одинокъ, что сильно чувствую потребность поговорить откровенно съ другимъ человкомъ. И наша бесда доставила мн большое удовольствіе. Но, возвращаясь въ вамъ, вотъ что я долженъ сказать: въ сущности я вамъ окажу такую же услугу, какъ капитану Поликсфену. Вы одиноки, все ваше состояніе — два тысячныхъ билета, которыхъ вы не можете размнять. Карьеры вы не сдлаете — у васъ нтъ нужныхъ для этого качествъ — и останетесь неудачникомъ на всю жизнь; а въ старости вы будете раздражать всхъ своимъ недовольнымъ, ворчливымъ видомъ. Отъ этого я васъ избавляю — и жалть объ этомъ нтъ причины.
— Какъ же вы меня убьете? — спросилъ Филиппъ.
— Этого я вамъ не скажу, — сказалъ Поликсфенъ, — изъ добраго чувства въ вамъ. Постараюсь, чтобы вы какъ можно меньше страдали.
— Послушайте, — сказалъ Филиппъ, приподнимаясь на локт. — Вы много комедій играли за послднюю недлю. Что же, это тоже комедія?
— Нтъ, не комедія, — отвтилъ Поликсфенъ, и Филиппъ сразу ему поврилъ. Въ теченіе часа онъ сталъ понимать до нкоторой степени этого человка, привыкъ къ странному очарованію его голоса и въ необычности его чувствъ и словъ.
Филиппъ сталъ находить его интереснымъ и даже — что длало честь его безпристрастію — ему нравился Поликсфенъ смлостью своей чудовищной натуры и тмъ, что онъ не стыдился своихъ инстинктовъ, не боялся называть вещи по имени, не притворялся, что побужденія его не были чисто эгоистическими. Все это Филиппъ оцнилъ по достоинству, — но вмст съ тмъ ему вовсе не хотлось умирать, и онъ быстро сталъ думать о средствахъ спасенія. Въ ум его мелькнулъ образъ Мэри Поликсфенъ, и мысль о вчной разлук съ нею казалась ему недопустимой. Въ нсколько часовъ онъ такъ сблизился съ нею, точно они знали другъ друга цлую жизнь. Такъ неужели же ихъ разлучитъ Вальтеръ Поликсфенъ? Она его ждала, и неужели же ожиданія ея окажутся напрасными? Онъ нашелъ цль въ жизни — и какъ разъ теперь Поликсфенъ хочетъ убить его. Онъ, Филиппъ, чувствовалъ въ себ силу страсти, столкнувшуюся съ опасностью смерти, и понималъ какимъ-то внутреннимъ чутьемъ, что побдитъ сила жизни. Онъ встртился взглядомъ съ Поликсфеномъ. Броситься на него въ эту минуту было бы опасно, потому что при малйшемъ риск для себя Поликсфенъ, конечно, не задумается застрлить его. Приходилось выжидать. Просить Поликсфена о пощад Филиппъ не согласился бы даже ради того, чтобы обрсти Мэри.
— Однако вы очень спокойны, — замтилъ Поликсфенъ, глядя на него.
— Вы полагаете? — презрительно сказалъ Филиппъ. — Будь вы честный человкъ, вы бы во всякомъ случа…
— Подождите на минуту, — прервалъ его Поликсфенъ. — Что вы называете быть честнымъ человкомъ? Вы сами — честный человкъ?
— Конечно, — отвтилъ Филиппъ: — я никогда не былъ ни воромъ, ни убійцей, никого не обманывалъ и не нарушалъ слова.
— Вотъ какъ! — сказалъ Поликсфенъ. — Ну, что же, и это идеалъ, какъ и всякій другой. Но я хотлъ бы знать, какъ далеко можетъ повести васъ честность. Я хочу сдлать опытъ.