Отголоски войны
Шрифт:
На вопросъ, куда они дутъ, — Филиппъ объяснилъ, наконецъ, Мэри, что такъ какъ она не обдала, — «да и не завтракала», прибавила она сама, — то они дутъ въ знакомый ему ресторанъ, гд можно пообдать не на виду у всхъ, а въ отдльной комнат. По дорог она разсказала ему, какъ мистеръ Старкъ снабдилъ ее всмъ нужнымъ и помогъ ей принять свой естественный видъ.
— А шрамъ исчезъ? — спросилъ Филиппъ.
— Совершенно, — съ улыбкой отвтила она и подняла вуаль. Черты нжнаго лица, улыбка Мэри окончательно покорили Филиппа. — «Только съ этой минуты начинается моя жизнь», — подумалъ онъ.
Выбранный Филиппомъ ресторанъ посщался
Мэри подозвала его своимъ мягкимъ, чарующимъ голосомъ.
— Вы узнали меня? — спросила она, и слуга, посл короткаго колебанія, признался, что узналъ.
— Я не желаю, чтобы меня узнали, — сковала она, — и надюсь, что могу, довриться вашей деликатности. Я попрошу васъ забыть о томъ, что вы видли меня.
Она хотла подкрпить свою просьбу тмъ, что вынула золотую монету, во лакей, видимо, обидлся. Не взявъ денегъ, онъ горячо уврилъ ее, что не выдастъ никому того, что видлъ ее.
Обдъ продолжался и близился къ концу, въ горю Филиппа, который заказывалъ безконечное количество блюдъ, только для того, чтобы продлить очаровательный часъ свиданія съ Мэри наедин. Они даже не обсуждали ужасной драмы, которая сблизила ихъ, а говорили о пустякахъ, которые принимали особое очарованіе при данныхъ условіяхъ. Въ десять часовъ пришлось, однако, подумать о необходимости разстаться. Филиппъ поглядлъ съ восхищеніемъ на Мэри, и только позволилъ себ сдлать замчаніе, которое было у него на язык за все время обда.
— Ваши волосы — сказалъ онъ — выросли какимъ-то чудомъ. У васъ дивная прическа.
Она сразу объяснила ему, что Старкъ настоялъ на прическ изъ накладныхъ волосъ. — Вы не осудите меня за это? — спросила она съ милой улыбкой. Филиппъ покраснлъ отъ счастья. Она не только довряла ему, но еще признавала за нимъ право относиться въ ней критически. Онъ былъ наверху блаженства.
Быстро позвонивъ, онъ потребовалъ счетъ и уплатилъ, не глядя, щедро вознаградивъ лакея за выказанное имъ прежде безкорыстіе. Къ счастью, у него было еще нсколько золотыхъ, кром тысячныхъ билетовъ, которые было бы опасно трогать.
Посл обда Филиппъ вышелъ съ Мэри на улицу. Мэри подчинялась теперь ему во всемъ и не высказывала сама никакихъ желаній и плановъ. Филиппъ подозвалъ кэбъ, усадилъ Мэри, крикнулъ кучеру, чтобы онъ повезъ ихъ на Кингсуэ, затмъ остановилъ кэбъ возл Стрэнджъ-Стрита и вышелъ. — Подождите меня здсь, — попросилъ онъ.
— Вы меня покидаете? — спросила она съ грустью. Въ этотъ вечеръ она точно ршила плнять его каждымъ словомъ.
— Наша вдова теперь уже наврное вернулась, — сказалъ онъ. — Я долженъ съ нею видться и постараюсь дать знать полиціи… Во всякомъ случа, я скоро вернусь.
Онъ быстро направился въ дому. Мистеръ Гильгэ сидлъ въ контор, еще блдный отъ недавней болзни. Филиппъ просунулъ голову къ нему и предложилъ ему вопросъ, въ отвтъ на который хозяинъ знаменитаго Угловаго Дома только свистнулъ. Филиппъ постоялъ съ минуту въ передней и потомъ поспшно вернулся къ кебу, ждавшему его на Кингсуэ.
— Однако, вы скоро вернулись, — сказала Мэри, выглядывая изъ таинственнаго мрака кареты.
— Его ужъ нтъ, — пробормоталъ Филиппъ.
— Кого?
— М-ссъ Оппотери. Ухалъ около семи часовъ, забравъ вс свои вещи. Неизвстно куда. Врно, заподозрилъ насъ и удралъ. Дорого бы я далъ, чтобы узнать — куда.
— Наврное въ Попларъ, — сказала Мэри.
— Куда?
— Я вамъ говорила, что слдила за м-ссъ Оппотери два дня. Онъ два раза былъ въ Поплар, въ дом № 7, Котонъ-Стритъ, вблизи главной улицы.
— Какой видъ иметъ домъ?
— Такой, какъ вс другіе. Онъ ничмъ не выдляется.
— Въ такомъ случа я отправлюсь туда, не теряя ни минуты. Вы говорите — № 7-й?
— Я поду съ вами.
— Простите, миссъ Поликсфенъ, — но это невозможно. Вы должны похать въ какой-нибудь спокойный отель — въ отель «Іоркъ». Тамъ васъ не узнаютъ. На всякій случай, не поднимайте вуали при другихъ.
— А какъ же я получу извстія о васъ?
— Я явлюсь къ вамъ, или дамъ о себ знать завтра утромъ, не позже девяти.
— А если я не получу извстій утромъ?
— Ручаюсь вамъ, что получите. Впрочемъ, въ случа чего — повидайте сэра Антони и разскажите ему все. Онъ — мой лучшій другъ.
— Что? Тони — вашъ другъ?
Ему пріятно было услышать, въ какомъ тон она говоритъ о его друг, такъ какъ все-таки въ немъ зашевелилась какая-то необъяснимая ревность.
Простившись съ Мэри, Филиппъ веллъ ея кучеру хать въ «Іоркъ-отель», потомъ еще разъ взглянулъ на молодую двушку и, приподнявъ шляпу, быстро пошелъ нанимать другой кэбъ.
ХVIII
Понедльникъ былъ днемъ безконечныхъ неожиданностей для сэра Антони. Онъ рано всталъ и, сидя за легкимъ завтракомъ въ присутствіи бдительнаго Оксвича, былъ въ нервномъ состояніи. Волненія его начались съ прибытіемъ утренней почты. Онъ былъ разстроенъ тхъ, что за послдніе дни никакъ не могъ добиться ни свиданія съ Филиппомъ, ни даже отвта по телефону; посланной его оставилъ записку Филиппу съ просьбой дать о себ немедленно знать. Тони очень интересовался дломъ объ убійств капитана, и былъ сердитъ на Филиппа за то, что тотъ ничего не сообщалъ ему. Тони нужно было разспросить Филиппа о тысяч вещей, о тысяч предположеній, — и онъ былъ твердо убжденъ, что утренняя почта принесетъ ему какія-нибудь всти. Но среди писемъ не было ничего, даже открытки отъ Филиппа. Тони получилъ, по обыкновенію, множество приглашеній на разныя свтскія торжества, затмъ письмо отъ Джозефины, которая стала ему уже надодать за послдніе дни, такъ какъ онъ слишкомъ часто видлся съ нею. Пришло также взволнованное письмо отъ портного, умолявшаго его придти примрить недавно заказанный костюмъ, и кром того письмо отъ сестры Тони, м-ссъ Эппльбай. Прочтя это письмо, Тони заявилъ Оксвичу, что къ завтраку будетъ его сестра.
— Слушаю, сэръ. Но сегодня день турецкой бани.
— Придется отложить до завтра.
— Слушаю, сэръ. Но завтра у васъ урокъ на банджо, затмъ примрка фрака и выборъ новаго шоффёра.
Тони отряхнулъ съ отворота оливковаго халата крошки хлба.
— Послушайте, Оксвичъ, — сказалъ онъ съ отчаянной ршимостью: — мн не придется быть въ турецкой бан на этой недл; вотъ все, что я могу сказать.
— Боюсь, что вы правы, сэръ. Не придется.
— Къ завтраку будетъ и мой племянникъ, — сталъ Тоня, какъ бы извиняясь.