Отголоски войны

Беннет Арнольд

Войдя въ Угловый Домъ, онъ увидлъ м-ра Гильгэ, сидвшаго въ бюро. Они кивнули другъ другу головой въ знакъ привтствія, и Филиппъ поднялся наверхъ. Маленькая комната, освщенная электричествомъ, съ ея узкой зеленой кроватью, умывальникомъ, который могъ быть превращенъ въ туалетъ, съ кресломъ, вшалкой, гладкимъ паркетомъ и тремя снимками — по три пенса каждый — шедевровъ Національной Галереи, имла самый мирный видъ. Трудно было представить себ, что тутъ было совершено убійство. Филиппъ осмотрлъ комнату. Размры ея были такъ малы, что трудно было запереть дверь, не натолкнувшись на умывальникъ. Онъ осмотрлъ все съ острымъ любопытствомъ и заперъ дверь, прижавшись

для этого къ кровати. Случайно онъ заглянулъ въ это время въ уголъ за дверью и увидлъ, что мальчики наскоро убрали комнату — вроятно, страшась долго оставаться въ ней. Они не подмели въ углу. Днемъ уголъ былъ въ тни, и только теперь, при электрическомъ свт, видно было, что тамъ лежитъ густой слой пыли. Филиппъ нагнулся и поднялъ маленькій предметъ янтарнаго цвта. Это былъ зубецъ отъ черепаховаго гребня. Сначала онъ не придалъ значенія находк, но потомъ сообразилъ, что зубецъ слишкомъ большой для мужского гребня и, наврное, отломился отъ женской гребенки.

Въ эту самую минуту электричество потухло, — оно горло только до двнадцати часовъ ночи.

Онъ легъ въ постель, но не могъ заснуть до пяти часовъ утра, отчасти потому, что ему пришлось быть въ бль, взятомъ у сэра Антони; его саквояжъ съ туалетными принадлежностями за-то исчезъ съ того времени, какъ онъ бросилъ его на полъ передней, выталкивая матроса.

Онъ всталъ позже, чмъ намревался, взялъ кэбъ и похалъ въ судъ. Зала была биткомъ набита публикой, и пришлось принести еще одинъ столъ для репортеровъ.

Допрашивали рабочаго, прокладывавшаго трубы на Кингсуэ.

— Сколько нужно времени, чтобы вырыть землю, зарыть трупъ и выровнять землю?

— Зависитъ отъ того, сдлаетъ ли это человкъ, понимающій дло, или такой, который не уметъ взять лопату въ руки.

— А тотъ, кто зарылъ трупъ, уметъ взять лопату въ руки?

— Да. Не хуже, чмъ я самъ.

— Работа была сдлана умлымъ человкомъ?

Да.

— Такъ сколько же на это могло понадобиться времени?

— Если работать поштучно, то около трехъ-четвертей часа и даже еще меньше. А при поденной плат можно провозиться и нсколько часовъ.

Судья сдержанно улыбнулся.

— Можете идти.

— Ну, а моя издержки? — проворчалъ рабочій. — Что же насчетъ издержекъ? — Его увели, и онъ все время повторялъ:- А издержки-то?

Слдующимъ свидтелемъ былъ ночной сторожъ, Чарли, котораго замщалъ Филиппъ. Онъ показалъ, что въ нему пришелъ мальчикъ лтъ двнадцати и сказалъ, что жена его заболла, вслдствіе чего онъ и оставилъ свой постъ. Вслдъ за нямъ выступили два боле почтенныхъ человка, хозяинъ «Обелискъ-Отеля» на Ватерло-Род и м-ръ Оскаръ Токъ, директоръ театра «Метрополитенъ».

Хозяинъ отеля показалъ, что человкъ, котораго Коко назвалъ братомъ убитаго, оставилъ отель въ пять часовъ, въ понедльникъ, 5-го числа, говоря, что вернется черезъ пять минутъ, и оставилъ пустой саквояжъ и неоплаченный счетъ на двадцать-два шиллинга и три пенса. Онъ боле не возвращался.

М-ръ Оскаръ Токъ показалъ, что днемъ 14-го октября онъ получилъ телеграмму отъ миссъ Джиральды о томъ, что она не можетъ играть въ этотъ вечеръ. Ея роль исполняетъ съ тхъ поръ дублёрша, такъ какъ миссъ Джиральда исчезла съ этого дня. Ея квартира на Шафтсбюри-Авенью заперта и прислуга разсчитана. Онъ ничего не зналъ о родн миссъ Джиральды. М-ръ Токъ, какъ и рабочій, былъ, видимо, раздраженъ противъ всего состава суда. Онъ такъ говорилъ, точно кто-то убилъ капитана Поликсфена только для того, чтобы сдлать ему непріятность.

Затмъ появился еще м-ръ Варко и сказалъ судь, что онъ тщательно осмотрлъ комнату убитаго и не нашелъ ничего, что могло бы навести на какой-нибудь слдъ. Посл того Филиппъ услышалъ свое имя, отчетливо произнесенное приставомъ; тогда онъ пошелъ на свидтельское мсто и принялъ присягу.

Судья осмотрлъ его быстрымъ холоднымъ взглядомъ.

— Что вы можете сказать намъ? — спросилъ судья.

Филиппъ разсказалъ, сначала нсколько взволнованнымъ голосомъ, но потомъ овладвъ своимъ возбужденіемъ, о томъ, какъ его подозвалъ ночной сторожъ и поручилъ ему замстить его, и о томъ, какъ, проснувшись отъ сна, онъ увидлъ таинственную фигуру, вышедшую изъ рва.

— Въ которомъ это было часу?

— Около трехъ часовъ ночи.

— Въ какомъ направленіи исчезла эта фигура, вошла въ Угловый Домъ или пошла, въ переулокъ?

— Я не могу сказать съ точностью, но кажется, что въ переулокъ.

— Что еще?

— Я нашелъ во рву обломокъ камня, на которомъ отпечатллся слдъ пальца, — кажется, окровавленнаго. Я положилъ его въ саквояжъ. Но саквояжъ гд-то затерялся.

— Затерялся?

— Да.

— Что еще?

Филиппъ показалъ зубецъ отъ гребня, найденный имъ за дверью. Судьи и присяжные осмотрли его — и онъ произвелъ сенсацію. Репортеры были въ восторг, предвидя сенсаціонное дло.

— Послушайте, м-ръ Мастерсъ, вы говорите, что были безъ гроша во вторникъ ночью, и что поэтому приняли предложеніе сторожа. Но теперь вы не имете вида человка безъ гроша. Напротивъ того, вы производите впечатлніе человка со средствами.

Филиппъ, одтый въ платье отъ одного изъ лучшихъ портныхъ, не говоря уже о черномъ галстук, выбранномъ Оксвичемъ, невольно смутился словами судьи. Несмотря на свою полную невинность, ему было непріятно, что правосудіе вмшивается въ его личныя дла. Онъ сказалъ судь, что его снабдилъ деньгами одинъ его другъ.

— А! — указалъ судья и сталъ опять глядть на портретъ принца Уэльскаго.

Филиппъ понялъ, что судь ничего больше отъ него не нужно, но что онъ остался при особомъ мнніи о немъ.

— Больше нтъ свидтелей, — тихо сказалъ судь приставъ.

— Простите, — произнесъ вдругъ твердый, густой контральто, — я прошу выслушать меня.

Полная женщина среднихъ лтъ, довольно большого роста, поднялась и направилась къ судь.

— Кто вы, сударыня? — спросилъ изумленный судья.

— Я м-съ Оппотэри, — отвтила женщина. Я была больна вчера и сегодня тоже должна была бы остаться въ постели, но, увидвъ сегодня утромъ, что мое имя попало въ газеты, я пришла возстановить свою репутацію.

— Если вы можете помочь слдствію, — сказалъ судья, — то мы охотно выслушаемъ васъ, но я не вижу, отчего могла бы пострадать ваша репутація.

— Какъ отчего? — возразила женщина. — По вашему…

— Успокойтесь, сударыня, — уговаривалъ ее судья, — и примите присягу.

Она приняла присягу какъ вдова Каролина Оппотэри.

— Говорите, — пригласилъ ее судья.

М-ссъ Оппотэри была очень представительная женщина, и лицо ея, лишенное женственной привлекательности, выражало рдкую силу характера. Оно было широкое, покрытое морщинами, съ тонкими, выразительными губами, съ темнымъ пушкомъ на верхней губ, съ толстымъ носомъ. Она была въ глубокомъ траур. На голов у нея была черная шляпа; руки, въ черныхъ перчаткахъ, были прижаты къ груди, и въ одной рук она держала портмонэ и платокъ съ черной каймой. Она была достойной представительницей почтеннаго пансіона м-ра Гильгэ.