Отголоски войны
Шрифт:
— А кто этотъ капитанъ Поликсфенъ? — лниво спросилъ сэръ Антони, вынимая папироску изъ портъ-сигара.
— Просто какой-то капитанъ торговаго судна. Больше ничего о немъ не извстно.
— Гд его убили? И кто?
— Ему проломили черепъ.
— Гд?
— Это еще не установлено.
— Но трупъ-то его нашли? — спросилъ баронетъ, закуривая папиросу.
— Да, — отвтилъ м-ръ Варко, продолжая говорить очень тихо. — Трупъ его нашли зарытымъ надъ водосточной трубой на Кингсуэ.
У Филиппа дрогнуло сердце, и зола отъ его папироски упала на столъ.
— Странное кладбище! — замтилъ сэръ Антони, раньше чмъ Филиппъ смогъ вставить слово въ разговоръ. — Знаете вы уже что-нибудь относительно убійцы?
— На одинъ слдъ, кажется, напали. Сдлана была попытка удалить ночного сторожа, и его
— Обычная исторія: убійцу тянетъ къ трупу его жертвы, — сказалъ баронетъ.
— Можетъ быть, — согласился м-ръ Варко.
Филиппъ приподнялся со стула, потомъ опять слъ.
— Вы сыщикъ, м-ръ Варко, — выпалилъ онъ.
— Да, — спокойно отвтилъ м-ръ Варко
— Сыщикъ! — съ негодованіемъ воскликнулъ сэръ Антони.
— И я слдилъ за вами обоими сегодня съ десяти часовъ утра, — прибавилъ м-ръ Варко.
Настроеніе сидвшихъ за столомъ было очень возбужденное.
— Вы хотите увести меня съ собой? — спросилъ Филиппъ, длая Тонни знакъ, чтобы онъ молчалъ. — Вы меня подозрваете? Видимость противъ меня, не правда ли?
— Видимость была бы противъ васъ, — отвтилъ м-ръ Варко, — если бы вы обнаружили малйшее волненіе, когда я назвалъ сначала просто капитана, а потомъ имя Поликсфена. Но вы были совершенно спокойны. Это подтверждаетъ то, что я думалъ съ первой минуты. Такъ что видимость теперь не противъ васъ. Но кое-что и противъ васъ. Я не собираюсь «увести васъ съ собой», но попрошу сообщить мн вашъ адресъ. Во всякомъ случа ваше свидтельское показаніе можетъ быть очень цннымъ. Я бы хотлъ знать, что вы видли.
— Хотите, чтобы я сейчасъ же разсказалъ вамъ?
— Это было бы лучше всего, — сказалъ м-ръ Варко, прихлебывая кофе. — Если сэръ Антони ничего противъ этого не иметъ, то…
— Пойдемъ лучше наверхъ ко мн,- предложилъ сэръ Антони. Онъ былъ потрясенъ всми этими разоблаченіями, такъ какъ Филиппъ не разсказалъ ему о ночномъ происшествіи.
Въ кабинет или «логовищ» Тонни Филиппъ разсказалъ все, что зналъ, и за этимъ послдовалъ странный разговоръ.
— Были какіе-нибудь родные у Поликсфена? — спросилъ Тонни.
М-ръ Варко пристально взглянулъ на сэра Антони, какъ бы стараясь проникнуть ему въ душу.
— Знаете, — сказалъ онъ, — я ожидалъ, что вы это спросите.
— Почему?
— Только потому, что вы сэръ Антони Дидрингъ — больше ни почему. — Да, у капитана Поликсфена были родные — братъ и дочь. И самое удивительное, что и братъ, и дочь исчезли.
— Со времени убійства?
— Нтъ, за нсколько дней до того.
V
Въ большой блой комнат неправильной формы, со стеклянными окошечками, выходившими куда-то внутрь, собралась кучка людей человкъ въ двадцать мужчинъ и нсколькихъ женщинъ; они ходили отъ одного окошечка къ другому, заглядывали въ нихъ, шептались между собой, плакали. И вс они инстинктивно старались ступать какъ можно тише по жесткому полу. Въ одно окошечко виденъ былъ трупъ ребенка, во второе — тоже трупъ ребенка, въ третье — трупъ монахини среднихъ лтъ, повсившейся у себя въ кель на шнур отъ оконной шторы. А въ четвертое окошечко виденъ былъ трупъ стараго капитана, о которомъ только и было извстно, что имя его Поликсфенъ, и что его убили и зарыли, положивъ на водосточную трубу, на Кингсуэ. Это была покойницкая одного изъ Центральныхъ лондонскихъ полицейскихъ участковъ, и вс пришедшіе сюда были вызванные судебной властью свидтели, у которыхъ совсть была боле или мене чиста — а также присяжные, созванные на слдствіе — мелкіе лавочники и служащіе, оторванные отъ дла. Они вс были недовольны тмъ, что теряютъ время, не въ то же время гордились важностью своей роли.
Открылась дверь и вошли монахиня и изящно одтый господинъ въ сопровожденіи полицейскаго. Публика стала съ любопытствомъ оглядывать ихъ. Монахиня была настоятельницей монастыря, а господинъ, вошедшій одновременно съ нею, былъ Филиппъ Мастерсъ. Монахиня только на минутку заглянула въ окошечко, плотно сжала свои тонкія губы, прижала къ груди большой крестъ, который носила поверхъ платья, и вышла. Полицейскій направилъ Мастерса къ окошечку, за которымъ лежалъ трупъ Поликсфена, и Филиппъ увидлъ типичное лицо моряка, старое, морщинистое, съ сдовато-русой круглой бородой, которая торчала изъ-подъ подбородка, съ вытянутой впередъ верхней губой. Волосы были растрепаны, руки жилистыя и блдныя. Трудно было поврить, что старикъ дйствительно мертвъ. Онъ точно закрылъ глаза и заснулъ. Казалось невозможнымъ, что эти спокойные глава недавно еще видли страшную угрозу убійства въ глазахъ другого человка, и что этотъ старикъ для того уцллъ отъ опасностей на мор, плавая въ теченіе пятидесяти лтъ своей капитанской службы, чтобы погибнуть въ водопроводной труб — на радость газетнымъ репортерамъ. Это было неправдоподобно я страшно. Филиппъ задрожалъ, вспомнивъ о томъ, что онъ спалъ въ сторожевой будк, въ то время какъ въ нсколькихъ ярдахъ отъ него чьи-то быстрыя злодйскія руки зарывали трупъ моряка среди улицы.
Полицейскій тронулъ его за плечо. Покойницкая опустла. Осмотръ труповъ кончился — должно было начаться засданіе слдственнаго суда. Была уже половина третьяго. Въ сопровожденіи полицейскаго Филиппъ перешелъ черезъ улицу и прошелъ въ помщеніе слдственнаго суда — комнату неопредленнаго типа, которая могла быть яслями, столовой для бдныхъ, мастерской, школой — только не храмомъ правосудія. Онъ показалъ при вход повстку, которой его вызвали, и ему указали мсто на скамь. Онъ увидлъ рядомъ съ собой стараго негра. Комната была почти полна. Приставъ записывалъ имена присяжныхъ, сидвшихъ со смущеннымъ, но полнымъ сознанія своей важности видомъ въ два ряда на скамьяхъ противъ мста для свидтелей. Въ глубин комнаты сидла кучка людей, которые, за неимніемъ работы, изображали собой просвщенную англійскую публику. Два полисмена стояли на виду у всхъ, придавая торжественность зал засданія.
Вдругъ публика заволновалась. Вс поднялись и вошелъ слдственный судья, знаменитый Акрфэръ, имя котораго было хорошо извстно по газетнымъ отчетамъ. Это былъ худой человкъ лтъ сорока-пяти, очень живой. Онъ быстро снялъ пальто, положилъ на стулъ свой черный сакъ, который держалъ въ рукахъ, и слъ у стола. Началось слдствіе о дтяхъ, трупы которыхъ были найдены.
М-ръ Акрфэръ велъ только слдствіе по уголовнымъ дламъ. Онъ проводилъ весь день въ атмосфер внезапныхъ насильственныхъ смертей. Онъ былъ невозмутимъ, разочарованъ во всемъ и велъ слдствіе страшно быстро, такъ какъ у него было всегда на рукахъ больше длъ, чмъ времени на разслдованіе каждаго изъ нихъ. Въ часъ съ четвертью онъ покончилъ съ двумя дтьми и монахиней, — причемъ у него вышло легкое препирательство съ настоятельницей, — тонко вышутилъ одного священника, допросилъ семнадцать свидтелей, сдлалъ три заключенія для присяжныхъ и произнесъ три ршенія. Быстрота его, съ которой онъ все продлывалъ, умнье вызывать у свидтелей все, что нужно и въ самое короткое время, его твердая ршимость дознаться до полной истины, его пониманіе психологіи свидтелей, его авторитетность — вс эти качества изумляли Филиппа и приводили его въ восторгъ. Онъ подумалъ, что было бы пріятно побесдовать съ этимъ человкомъ вечеромъ гд-нибудь въ спокойномъ уголку въ клуб, и внимать, куря сигару, его жизненной философіи.
Быстро подписавъ какія-то бумаги, м-ръ Акрфэръ взглянулъ на присяжныхъ и сказалъ внушительнымъ тономъ:
— Слдующее дло, господа, нсколько необычное и потребуетъ особаго вниманія съ вашей стороны.
Онъ, повидимому, уже изучилъ его заране.
Первымъ свидтелемъ былъ полисменъ, который присутствовалъ при обнаруженіи трупа. Онъ далъ свое показаніе такъ, какъ льютъ чай изъ чайника — ровно, безъ паузъ и не дожидаясь вопросовъ. Онъ явился уже въ конц, когда трупъ былъ отрытъ, трупъ лежалъ параллельно водопроводной труб, рядомъ съ нею обернувшись къ ней лицомъ. Потомъ онъ присутствовалъ при переноск трупа въ покойницкую. Это происходило во вторникъ утромъ, въ половин восьмого.