Отголоски войны

Беннет Арнольд

— Билль! — позвалъ онъ наконецъ.

Старикъ, стоявшій на другомъ конц рва, поднялъ глаза, и звавшій его товарищъ подозвалъ его въ себ движеніемъ головы.

— Посмотри-ка сюда, Билль, — сказалъ онъ.

Билль почесалъ голову.

— Странная штука! — пробормоталъ онъ горловымъ голосомъ, охрипшимъ отъ водки.

Чрезъ минуту четверо рабочихъ получили приказаніе разрыть землю въ этомъ мст. Минутъ черезъ пять началось страшное волненіе. Откопали сначала сапогъ, потомъ — все тло человка, положеннаго прямо на водосточную трубу. Рабочіе окружили трупъ, охваченные ужасомъ передъ величіемъ смерти.

— Нтъ ли тутъ по близости полицейскаго? — спросилъ Билль. —

Слдовало бы его позвать.

— Хорошо, что мы обратили вниманіе и стали копать, — проговорилъ рабочій, который разговаривалъ съ Филиппомъ, все еще держа недоденный хлбъ. — Не будь тутъ меня, онъ бы Богъ всть сколько еще пролежатъ тутъ.

III

Дойдя до Гольборна, Филиппъ инстинктивно повернулъ къ Вэстъ-Энду, какъ лошадь идетъ въ конюшню, даже когда ей не засыпано тамъ овса. Онъ всегда жилъ въ Вестъ-Энд и на востокъ отъ Оксфордъ-Стрита чувствовалъ себя какъ въ чужомъ краю. Ему хотлось сть, но у него не было на что позавтракать. Правда, у него былъ еще сикспенсъ, но онъ считалъ его уже собственностью мистера Гильгэ, какъ плату за общанную комнату со снимкомъ Рафаэля. Несомннно, что, въ виду особенныхъ обстоятельствъ, въ которыхъ они познакомились, м-ръ Гильгэ готовъ будетъ уступить ему комнату даромъ и даже накормить его завтракомъ. Но ему почему-то не хотлось пользоваться гостепріимствомъ м-ра Гильгэ; будь онъ самъ человкомъ со средствами, имй онъ заработокъ шиллинговъ въ двадцать-пять въ недлю, онъ бы съ удовольствіемъ принялъ и комнату, и завтракъ отъ своего новаго знакомаго, но при данныхъ обстоятельствахъ ему это было бы крайне тягостно.

Вдоль Гольборна стояли въ разныхъ мстахъ телжки чистильщиковъ улицъ, и вс лавки были еще на-глухо закрыты. Люди шли быстро, съ мрачными, озабоченными лицами, поднявъ воротники и засунувъ руки въ карманы; женщины, большей частью молодыя, искали, гд бы имъ найти кровъ. Подземная желзная дорога выбрасывала цлыя толпы людей изъ-подъ земли. Вс торопились; каждому нужно было быть въ опредленный, часъ на опредленномъ мст; казалось, что они заняты тмъ, чтобы попасть на поздъ, а на самомъ дл они думали толы о томъ, чтобы не заплатить штрафа.

Только Филиппу некуда было спшить — у него не было отношеній къ міру капиталистовъ, эксплуатирующихъ трудъ пролетаріата. Онъ былъ бездльникъ, самъ это зналъ; рабочіе тоже какъ будто это понимали. Они смотрли на него, какъ на одного изъ потонувшихъ въ омут жизни, и онъ не могъ отрицать, что это именно такъ. Когда человкъ идетъ ко дну, это чувствуется и это видно по его лицу. Но для Филиппа приближался часъ торжества.

Вдоль Блюмсбюри-Стрита быстро промчался великолпный автомобиль и свернулъ на Оксфордъ-Стритъ. Имъ управлялъ величественный шофферъ въ мховой куртк и везъ другого, еще боле величественнаго человка, тоже въ мхахъ. Филиппъ любилъ автомобили и зналъ въ нихъ толкъ; онъ сразу увидлъ, что мчавшійся мимо него автомобиль — Паккартъ въ шестьдесятъ силъ, что карета — одной изъ лучшихъ фабрикъ, и что шофферъ неосторожно детъ четвертой скоростью. Онъ остановился и сталъ глядть. Нтъ ничего удивительнаго, конечно, въ томъ, что человкъ останавливается, чтобы глядть на автомобиль; но если автомобиль останавливается передъ человкомъ, стоящимъ на улиц, то это кажется очень страннымъ. Можно, поэтому, представить себ удивленіе Филиппа, когда автомобиль вдругъ остановился прямо около него.

Человкъ, сидвшій въ автомобил, выглянулъ изъ него; изъ мховъ высунулось улыбающееся молодое лицо съ синими глазами и длинными свтлыми усами.

— Филь, это ты?

— Тонни! Здравствуй!

Они поздоровались, крпко пожавъ другъ другу руку.

— Какъ это ты такъ рано всталъ? — спросилъ Филиппъ.

— Да я еще и не ложился. Послушай, ты очень занятъ?

— Нтъ.

— Хочешь позавтракать со мной?

— Гд?

— У меня. Я живу въ Девоншайръ-Меншіонсъ. Вдь нужно же теб гд-нибудь позавтракать?

— Не знаю, такъ ли это необходимо. Ну, да я принимаю твое приглашеніе.

— Довезите насъ поскоре, — сказалъ Тонни шофферу, когда Филиппъ слъ къ нему въ автомобиль. — Прибавьте ходу.

— Слушаюсь, сэръ Антони.

Автомобиль быстро помчался. Филиппъ уже не шелъ ко дну, какъ нсколько минутъ до того. Встрча съ автомобилемъ совершила волшебную метаморфозу въ его судьб.

— Я, кажется, уже года три или четыре не видлъ твоего поразительно спокойнаго лица, — сказалъ Тони и посл короткаго молчанія.

— Мы не видлись уже пять лтъ, — поправилъ Филиппъ. Затмъ наступила пауза, какъ это часто бываетъ между друзьями посл долгой разлуки.

— Я вижу, что ты не сталъ разговорчиве, — сказалъ Тонни.

— Да зачмъ говорить, когда другіе достаточно болтаютъ! Скажи, почему твой шофферъ называетъ тебя сэромъ Антони?

— Мн совстно сказать теб, Филь, — отвтилъ Тонни, — но, право же, это случается даже въ очень почтенныхъ семействахъ. Я — баронетъ, двнадцатый баронетъ въ моемъ роду. Мой двоюродный братъ умеръ за два дня до своей свадьбы.

— Я никогда не зналъ, что у тебя есть двоюродный братъ.

— Потому что ты никогда ни о чемъ не спрашиваешь. Да, титулъ перешелъ ко мн.

— Славная игрушка. Но, кром нея, теб досталось и нчто существенное?

— Да. Пятнадцать тысячъ фунтовъ въ годъ.

Филиппъ отвтилъ не сразу. Ему нужно было подавить много чувствъ въ себ, чтобы сохранить равнодушный видъ. Пять лтъ тому назадъ, когда Филиппъ разорялъ одинъ клубъ въ Сенъ-Джемс, гд онъ состоялъ секретаремъ, Тонни Дидрингъ, которому было тогда двадцать-два года, начиналъ неудачную адвокатскую карьеру. Контрастъ между ихъ характерами послужилъ къ ихъ сближенію въ клуб, членомъ котораго состоялъ и Дидрингъ. Тогда они оба нуждались, — а вотъ теперь Тонни сдлался титулованной особой съ доходомъ въ пятьдесятъ фунтовъ ежедневно, за исключеніемъ воскресеній.

— Что-жъ, ты все это тратишь, я полагаю? — пробормоталъ Филиппъ.

— Очень легко. А ты что длаешь?

— Ничего.

— Вотъ какъ. Ты не похожъ на празднаго человка.

— Именно похожъ, — возразилъ Филиппъ.

Моторъ домчалъ ихъ очень быстро къ дому, гд жилъ Тонни, по близости отъ Гайдъ-Парка. Огромное зданіе, въ одиннадцати этажахъ котораго помщались отель, ресторанъ, кафе, нсколько клубовъ, роскошный табачный магазинъ, парикмахеръ, билліардная академія, библіотека, почтовое и телеграфное бюро и, кром того, много роскошныхъ квартиръ, было объято утренней тишиной. Дневная жизнь еще не началась. Въ обширныхъ сняхъ разсыльные стояли еще въ теплыхъ жилетахъ съ рукавами, а мальчикъ, который поднялъ сэра Антони и его досужаго друга по лифту на пятый этажъ, не усплъ еще пригладить волосы.

Пожилой, гладко выбритый человкъ, съ срымъ цвтомъ лица, встртилъ ихъ у дверей квартиры сэра Антони.

— Съ добрымъ утромъ, сэръ Антони.

— Здравствуйте, Оксвичъ. Завтракъ на двоихъ. Икру. Почки.

— Я осмлился заказать манную кашу.

— Что за глупости! М-ръ Мастерсъ не для того пріхалъ сюда изъ Блюмсбюри, чтобы сть манную кашу.

— Вашъ желудокъ, сэръ, посл такихъ нсколькихъ ночей…

— Правда, Оксвичъ. Но мой другъ…

— Я съ удовольствіемъ буду сть манную кашу, — сказалъ Филиппъ.