Откровение Элохим
Шрифт:
Она приучена к женскому седлу.
И самое главное.
У неё великолепный, спокойный нрав.
Вот увидите. Вы будете в восторге.
Диана была готова расплакаться от обиды.
О да, месье!
У неё спокойный нрав, словно у коровы.
Заметила лишь она. Генрих сделал вид, что не расслышал её. Она была совершенно расстроена. Как обиженный ребёнок. Она бросила завистливый взгляд на дымчатого жеребца, высунувшего морду из стойла. Жеребец фыркнул презрительно. Словно говорил, что она сделала дурной выбор. Она вздохнула обреченно, посмотрев на Генриха с упрёком. Генрих, не дав сказать ей больше ни слова. Словно боясь, что если она заговорит, то переубедит его. Куда-то, быстро заторопился. Стараясь не смотреть в её сейчас, такие несчастные глаза. Зная, что не сможет ей сопротивляться. Решил ретироваться. Дабы, не менять своё решение. Старик сообщил ему о том, что мадам уехала на его дымчатом жеребце. Генрих, зная нрав своего коня, проклял всё на свете, дав, мадам де Пуатье, самостоятельно выбрать лошадь. Его сердце, провалилось
Сказав ей.
До завтра, моя дорогая, Диана.
Быстро, удалился прочь, не переменив своего решения.
Ранним утром следующего дня. Придворные собрались на охоту. Мужчины находились в состоянии какого-то нервного возбуждения, женщины пестрели своими великолепными костюмами для верховой езды, украшенными драгоценностями и золоченой вышивкой.
Диана сидела на своей рыжей кобыле. Одета она была в костюм для верховой езды, цвета великолепного тёмно-зелёного омута или глубокого озера в лесной чаще. Костюм для верховой езды, был сделан из прекрасного бархата.
Верх костюма был вышит прекрасными изумрудами и золотой нитью. Образ дополнял прекрасный головной убор с великолепными перьями в тон костюма и такого же цвета перчатки. В ушах сверкали прекрасные серьги с чистейшими изумрудами, дополняя весь образ. Волосы были красиво собраны в причёску и лишь несколько чёрных завитков спадали по бокам, от чего изумруды на серьгах Пуатье, сверкали ещё сильней. Пуатье, словно сказочная, лесная нимфа, сверкала на солнце, цветом зелёных лесных озёр. Она всё ещё дулась на Генриха за дурацкую лошадь, что он ей подсунул. Кобыла была действительно спокойного нрава, как выразился Генрих. Так что Пуатье это лошадка, которая вечно тянулась за сочными листьями каждого куста мимо которого они проезжали, определённо напоминала корову. Диана увидела Генриха. Его словно подменили! Он излучал нервную энергию. Совершенно не мог устоять на одном месте. Громко говорил и шутил с другими мужчинами. Мечась, словно вихрь между ними на своём великолепном жеребце из стороны в сторону и размахивая в разные стороны своими руками, словно крыльями, и болтая ногами, словно собирался куда-то бежать. Его жеребец был так же возбуждён. Он нервно ржал, раздувая ноздри, и с нетерпением то и дело, поднимаясь на дыбы. Они оба, словно не могли дождаться дикой погони за несчастной добычей. Дамы то и дело кидали на него свои многозначительные взгляды. Он был одет в великолепный охотничий костюм, который почти не был вышит золотом, что для его ранга принца было странно. Генрих предпочитал одеваться скорее как солдат, нежели как принц, и терпеть не мог все эти рюши и вышивки. Его охотничьи сапоги сверкали чистотой и золочёными шпорами. Да и весь его вид был довольно грозный. Его жеребец был украшен нарядной попоной и сверкал на солнце, не уступая хозяину. Но, сильнее всего сверкали у обоих глаза! Генрих был просто великолепен! И скорее походил на корсара на своем дышащем огнем красавце, дымчатом коне. Пуатье была поражена такой в нём разительной перемене! Ведь обычно Генрих был довольно спокойным молодым человеком. И столь разительно отличался он сейчас! Он стал похож на какого-то невероятно обаятельного разбойника, гремевшего своим, как оказалось довольно громким голосом. Так как разговаривал он обычно спокойно и тихо. Диана и предположить не могла, что его голос может так греметь, словно гром, сотрясая всё вокруг! И сверкать глазами, словно молниями. Он увидел её в толпе и улыбнулся ей, поприветствовав и послав ей воздушный поцелуй, не обращая внимания на окружающую толпу, смутив её этим. Вызвав завистливые взгляды многих дам. Диана высокомерно подняла подбородок вверх, делая вид, что не замечает женщин завистливо разглядывавших её. Деланно фыркнула, словно над ней летала надоедливая муха. Раздался звук горна. Собаки радостно завыли, узнав сигнал начала охоты! Генрих рванул с места первым, словно в его жеребце была чудодейственная пружина. Все остальные рванули следом за ним. Лошади, люди и собаки всё перемешалось в шумной толпе, гончие собаки и подгоняющие своих лошадей люди. Диана оказалась в последних рядах, среди отстающих. Её спокойная, как выразился Генрих, кобыла. Казалось, совершенно не знала, что такое галоп и не собиралась этого узнавать и сейчас. Наконец, она отстала и вовсе от всей толпы, оббив все ноги о бока упрямого животного. Пуатье, в конец, выбившись из сил, подгоняя свою рыжею лошадку, сдалась окончательно. Она, наконец, поняла, что это дело бесполезное. Лошадь не собиралась бегать! За какой-то там толпой. Она опустила поводья, понимая, что ей уже никого не догнать. Дала кобыле свободу, и та не теряя времени зря, потянулась к первому попавшему кусту, стала лениво жевать листья. Пуатье вздохнула.
Ты не лошадь! Говорила она.
Ты же просто корова!
Какой болван поставил тебя в конюшню!
Тебе место, право, в коровнике! Ругала она, свою рыжею.
Но, животное, казалось было абсолютно равнодушно к подобным обвинениям.
Лошади бегают! Если ты не знала. Продолжала Диана.
Но, рыжая, словно соглашаясь с тем, что она корова. Снова потянулась за порцией листьев, лениво пережевывая лакомство.
Ах, вздохнула Диана.
Пуатье не заботилась о том, чтобы её направлять. Она бродила так по лесу какое-то время. Её лошадь вышла на маленькую полянку, покрытую зеленью и цветами. Кобыла остановилась, начав обгладывать ближайший куст.
Вдруг Диана услышала глухой стук и хруст ломающихся веток с другой стороны опушки. Через мгновение оттуда, вдруг неожиданно выскочил огромный кабан. Чудовище было огромное с налитыми кровью глазами, и с большими жёлтыми клыками. В его боку застрял кусок обломанного дротика, зверь, был ранен. Пуатье, словно загипнотизированная не могла оторвать взгляда от чудовища, застыв на месте. Её лошадь перестала жевать, тупо уставившись на кабана. Возможно, если бы Диане досталось более расторопное животное, а не эта рыжая кобыла, то скорей всего она дала бы дёру. Но, её кобыла на несчастье, оказалась и долго соображающая. Сама же Диана застыла на месте, ничего не предпринимая. Так они и стояли, она и её лошадь. Глупо уставившись на огромного кабана напротив, и не та, не другая, не думали бежать. Кабан замер лишь на мгновение, увидев их, но уже в следующее мгновение воинственно захрипев и прижав клыки ближе к земле, собрался броситься на обоих. Но, ему помешал страшный треск и грохот в кустарнике рядом. Кабан резко повернулся на шум. Диану шум вывел, наконец, из смертельного оцепенения. На опушку вылетел на всём ходу Генрих, на своём дымчатом. Дымчатый был весь в пене и листьях. Глаза дымчатого горели красным огнём, ноздри расширились, он грозно фырчал. Генрих, как и его жеребец, тоже был весь в листьях. Его глаза, как и у его коня, горели тем же огнём.
Всё произошло так быстро, что она не успела опомнится. Генрих на всём скаку выпрыгнул из седла, прыгнув прямо на спину чудовища. В свете солнечных лучей мелькнуло лезвие кинжала. И они оба, Генрих и кабан, покатились кубарем по листве и земле в смертельном клубке. Кабан жутко заревел, а через мгновение, издав чудовищный вой, чудовище задрожало и замерло. Генриха не было видно, он был под кабаном. Они оба не шевелились. Диана наконец-то очнулась окончательно. Её сердце замерло и забилось так отчаянно, что стало трудно дышать.
Боже! Он мёртв! Мелькнула кошмарная мысль.
Она быстро спрыгнула с седла вниз на землю. Её рыжая тоже очнулась, и, учуяв запах крови в ужасе заржала, поднявшись на дыбы и бросившись со всех ног наутёк. Пуатье подбежала к кабану стараясь разглядеть Генриха. Её сердце бешено колотилось, исполняя в её груди чечётку. Генрих оказался придавлен тушей кабана. Но, вот он зашевелился и, откинув в сторону тушу кабана, которым был придавлен, прилёг рядом с кабаном, облокотившись о его тушу, словно о спинку кресла. Она ошарашено следила за его действиями.
А он!
Он улыбался!
Весь перепачканный в крови поверженного животного, вперемешку с листвой и землей. Он улыбался ей. Её охватила злость.
Вы верно сошли с ума?! Вскричала она, не в силах сдержаться.
Вы всегда кидаетесь на диких животных голыми руками?!
Вы верно надеялись его задушить?!
Чудовище чуть вас не убило! Закончила она, раздражённо.
Он засмеялся громко и отрывисто, переведя дыхание, которое всё ещё не пришло в норму, после смертельных объятий с кабаном.
А вы мадам? Парировал он, весело.
Всегда остаётесь на месте, словно статуя? И не стараетесь спастись, увидев раненного, и хочу заметить, крайне опасного кабана.
Или вы намеревались с ним любезно поздороваться? Закончил он, явно наслаждаясь их беседой.
И продолжая довольно улыбаться, посмотрел на её растерянный вид. Продолжил уже почти серьёзно, но с той же ноткой сарказма.
Мне видно надо было подождать, когда он бросится на вас?
Она опешила. Не находя, что ему ответить. Ведь и правда, это было невероятно глупо, что она не бросилась прочь от этого чудища сразу же, как только его заметила. И если бы Генрих не появился так вовремя. Кабан, без сомнения, бросился бы на неё. Не найдя что ему сказать, она лишь хлопала ресницами. Вид у неё был такой растерянный, что он не выдержал и рассмеялся от души. И тут она заметила, что его нога кровоточит.
Боже мой! Вскрикнула она.
Вы ранены!
Она присела около него, чтобы помочь и, пытаясь рассмотреть его рану, глазами полными сочувствия, сострадания и страха.
Чепуха, отмахнулась он.
Царапина. Диана вам не стоит так беспокоится. Он мило ей улыбнулся.
На мне всё очень быстро заживает.
Вас надо перевязать! Вы потеряете много крови! Не согласилась с ним Пуатье.
Она уже хотела воплотить свои слова в дело. Как вдруг раздался шум и треск рядом в кустарнике. А в следующее мгновение на поляну вылетели всадники мужчины и женщины, а также их собаки. Увидев поверженного кабана, а рядом с ним раненного Генриха, мужчины бросились к принцу спеша помочь. Уже в следующее мгновение они затянули и перевязали его рану. Женщины, сидящие рядом на своих лошадях. Ахали и охали. Продолжая пускать в сторону принца влюблённые взгляды.