Отморозки
Шрифт:
– А кроме них и ставить-то больше не на кого, - задумчиво произнес штабс-капитан.
– И потом: мы сейчас с тобой знаем столько, что из тебя легко конкурент Буденному получится, - Тут он вдруг засмеялся, замахал руками, - АннЕнков, наш братишка - с нами весь народ! Приказ голов не вешать и идти вперед!
– пропел он негромко.
Анненков тоже засмеялся.
– Как у тебя все легко выходит. А через кого к большевикам подойдешь?
Львов хмыкнул:
– Ну-у, найдутся добрые люди... А вот, кстати, - Он встал и позвал в полный голос - Василий! Унтер-офицер!
Через минуту в горницу вошел
– Я, вашбродь!
– Прекращай! Это, - он показал на есаула, - свой человек. И запомни, братишка, - тут он хлопнул унтер-офицера по плечу.
– Если со мной вдруг чего случится, этот есаул тебе - отец, мать и господь бог. Слушайся его, как пророка, тогда генералом помрешь. Уяснил?
Ординарец посмотрел на Анненкова, задумался, а потом вдруг неожиданно спросил:
– А что, твое благородие, господин казак: за германцем, окромя того раза, - он мотнул головой, напоминая о судьбе майора Боймера, - часто ли ходили? А то мы с Глебом Константинычем, почитай через два дни на третий ерманца резать ходили...
Он замолчал, но в его молчании подразумевалось: 'Если ты меньше нашего немцев убил - невместно тебе мною командовать...'
– Хорош, - лениво бросил Анненков-Рябинин.
– Где ж ты такого откопал, товарищ штабс-капитан?
– Места знать надо, - засмеялся Львов-Маркин. И, уже обращаясь к ординарцу, добавил, - Кружку тащи.
– Однако, нравы у тебя, - цокнул языком Анненков.
– С нижними чинами водку пьешь, поди и кашу из одного котелка хлебаешь?
– А что, нельзя? Сам так не привык? Или, не дай бог, отвык?..
Вместо ответа есаул хмыкнул и покрутил пальцем у виска.
– Ну вот. А с таким человеком тебе водку точно пить не приходилось...
– С чего ты взял? Ты что думаешь: мы там совсем серые были? Инженеров только на картинках видели? Да я, если хочешь знать, с доктором наук однажды пил. С химиком, между прочим...
Теперь Львов уже не смеялся, а просто-таки ржал:
– Ты что, думаешь, я про себя сказал? Ха!
– Он чуть придвинулся и заговорщицки прошептал - Я про унтер-офицера. Ты, между прочим, его давно знаешь...
– Я?! Да я его впервые вижу!
– Не-а! Ты его на фотографиях много раз видел. И в кино...
– Погоди-погоди, это что - Жуков, что ли?
Штабс-капитан опять заржал:
– Историю ты проходил... и прошел... мимо. Жуков - драгун. На всякий случай: Рокоссовский - тоже. А Василевский сейчас - поручик...
Анненков-Рябинин надолго задумался. Вернулся ординарец с кружкой, и Львов разлил водку уже в три емкости:
– Ну, за знакомство? Прошу любить и жаловать: Борис Владимирович, Василий Иванович...
Есаул подавился водкой:
– ЧАПАЕВ?
Унтер-офицер Чапаев удивленно вылупился на казака:
– Вашбродь, а вы меня откуда знаете?..
Несколько дней подряд новые товарищи провели вместе, обсуждая планы на будущее. То, что касалось непосредственно боевой деятельности, по обоюдному согласию взял на себя Анненков-Рябинин. Его опыт и знания в тайной войне превосходили все, что знал Львов-Маркин в разы, а все, чем могли похвастать бойцы начала двадцатого века - на порядки.
Анненков принялся основательно гонять и казаков и пехотинцев, лично преподавая рукопашный и ножевой
Во время первого же дня занятий произошел случай, который напомнил Анненкову-Рябинину, что заниматься необходимо не только физической подготовкой, но и душевным здоровьем нарождающихся штурмовых войск специального назначения.
После того, как неуемный есаул скомандовал: 'Вольно! Разойдись! Можно курить и оправиться!', казаки и пехотинцы мгновенно разделились на две группы. В принципе, это было естественно: своих уже знают, а к вновь прибывшим надо приглядеться, да и не на тренировке, а в реальном деле. Казаки уселись в кружок, вытащили кисеты, и принялись сворачивать самокрутки и набивать трубочки, искоса поглядывая на запаленно дышащую 'махру', занявшуюся тем же. Впрочем, ради справедливости, надо отметить, что казаки выглядели не лучше и дышали ничуть не тише 'серых шинелей': есаул гонял и тех и других совершенно одинаково, а пехотинцы из роты Львова не были ни новичками, ни неумехами...
– Закоптила, закоптила 'махра', - высказался кто-то в кругу казаков.
Вроде и негромко совсем сказал, но пехотинцы услышали.
– А что, господа казаки, - произнес один из унтеров, внимательно оглядывая сибиряков.
– Я гляжу, не сподобились вы трофейным табачком разжиться? Германцы не дали? Мож, отсыпать?
И с этими словами он протянул казакам пачку трофейных сигарет с яркой надписью RAMZES.
– Не нуждаимси, - бросил в ответ старший урядник Мержан.
– У их вкусу нет. То ли дело - свой. Ить домом пахнет... Да и то: кому по бедности по траншеям ерманским побираться, а кому - глотки ерманцам резать.
В кружке казаков послышались одобрительные замечания и тихие смешки.
– Ну, господа казаки, вы видать многим глотки резанули, коли знаете-полагаете, как мы у ермана куревом побирались, - спокойно ответил унтер.
– Оно ж, известно дело, завсегда так: казаки резать, а нас в ихних окопах водкой да куревом привечают.
– Боже ж мой, - вступил в разговор другой унтер с ярко выраженной семитской внешностью.
– И мине таки сдается, что, господа казаки, таки о германских солдатах и германских окопах знают только по чьим-то рассказам. Я бы даже сказал, что это были не рассказы, а самые настоящие сказки...