Отныне и вовек

Джонс Джеймс

– А ты орел, – ухмыльнулся Хэнсон, когда они забрались в пропыленный кузов и грузовик тронулся. – Сколько ты схлопотал, всего четыре?

– Да, всего четыре.

– Ишь ты, здорово! Бывает, на первой беседе по десять – двенадцать раз ткнешь. При мне двое парней даже в обморок грохнулись, пришлось их выносить. Самое меньшее на моей памяти – два удара, так это и то был Джек Мэллой, а он третий раз сидит. Так что ты молодцом.

– Приятно слышать, – мрачно сказал Пруит. – Я уж думал, провалился на первом же экзамене.

– Ну что ты. –

Хэнсон ухмыльнулся. – Я тобой даже гордился. Честь отдают все, так что это можно не считать. Получается, ты схлопотал только три. Даже Джек Мэллой – и тот в конце козырнул. Это у всех автоматом срабатывает.

– Ты меня утешил. – Ворота за ними закрылись, Пруит отвернулся, вдохнул прохладный воздух и увидел хребет Вайанайе, подымающийся за перевалом Колеколе, куда ехал грузовик.

– Ничего, очухаешься, – успокоил Хэнсон.

Чтобы попасть на черную вершину Колеколе, грузовик сначала спустился почти к гарнизону и обогнул офицерскую площадку для гольфа.

– Только посмотри на этих гадов, – с завистью сказал Хэнсон. Он сидел на заднем борту грузовика. – В гольф играл?

– Нет.

– Я тоже нет. Вот гады!

Грузовик привез их к каменоломне, расположенной ярдов на сто ниже седловины перевала, куда в тот раз он маршировал под конвоем Палузо и слушал, как снизу ему вслед улюлюкают заключенные. Неожиданно ему захотелось, чтобы какой-нибудь бедолага вроде него тащился бы сейчас походным шагом на перевал, он бы тоже нашел, что ему крикнуть. Хэнсон передал его охраннику, стоявшему на дороге.

– Пока, браток. Еще увидимся. – Ухмыляясь, Хэнсон залез в кабину рядом с шофером.

Грузовик зафырчал и покатил обратно, под уклон. Пруит посмотрел вниз – Скофилдский гарнизон расстилался под ним, как карта.

– Иди выбирай себе место. Любое. Вон там. – Охранник махнул пистолетом. – Работай.

Это был полукруглый открытый карьер в склоне горы, его разрабатывали уже лет сорок. Кроме охранника на дороге, заключенных сторожили еще двое: один стоял на выступе над карьером и держал под наблюдением всю территорию внизу, другой расхаживал по правому склону каменоломни, ближе к узкой расщелине, где начинался редкий лес, переходивший в заросли, которые покрывали гору Каала (4030 футов над уровнем моря, самая высокая вершина острова Оаху). На том склоне он по крайней мере будет ближе к свободе диких гор.

Взвалив кувалду на плечо, Пруит пошел направо. Неподалеку от него запорошенный серой каменной пылью гном опустил кувалду и застыл, он был похож на горного человека из «Рип Ван Винкля» или на одного из вагнеровских карликов-кузнецов, почерневших от копоти в глубоких пещерах в недрах гор. Гном потер спину, выпрямился и коротко улыбнулся ему – зубы и глаза хищно сверкнули белизной в серых складках лица.

– Привет, сучий ты потрох! – сказал Анджело Маджио. – Как ты там?

– Спина болит, – улыбнулся Пруит.

– Ха! Ты бы видел, что со мной было! – Анджело оскалился. – Синяки две недели

не проходили. Каждый раз, как отливал, глаза на лоб лезли – ну, думаю, загнусь прямо в сортире!

Пруит рассмеялся, опустил кувалду, и они пожали руки.

– Гад ты все-таки, – сказал Анджело. – Нехороший человек. Я все жду и жду, когда ты тут объявишься. Подлюга ты, ни дна тебе ни покрышки!

– И тебе того же. А ты ничего выглядишь. Немного запылился, а так ничего.

– Эй, вы! – крикнул охранник с дороги. – Что вы там друг другу передаете?

– Руки пожимаем! – злобно заорал в ответ Маджио. – Слышал про такое? Ру-ко-по-жа-ти-е! Распространено среди христиан. Применяется при встрече двух культурных людей. Обозначает дружеское приветствие и что давно не виделись. Никогда не слышал?

– Маджио, кончай трендеть! – закричал охранник. – Давно в «яме» не был? Ты со мной эти штучки брось! Давай молотком работай, а не языком. Руки потом пожимать будете. Здесь разговаривать запрещено, сам знаешь.

– Ладно, сопля, не плачь! – крикнул Маджио. Люди, дробившие камни рядом с ним, разгибались и посмеивались, хищно оскаливая зубы, но Маджио их не замечал. – Черт возьми, – сказал он. – Черт возьми, ты отлично выглядишь. Второго такого урода я не видел.

– Я от твоей красоты тоже без ума, – улыбнулся Пруит.

– Ты не стой. Делай вид, что работаешь. – Анджело невысоко поднял кувалду и, согнувшись, дал ей свободно упасть своим весом. – Иди сюда, – позвал он, – этого камушка хватит на двоих. – Он оглядел недавно отколотую взрывом глыбу, словно оценивал противника. – Я не жадный, бери половину. – Он снова приподнял кувалду и снова дал ей упасть под собственной тяжестью.

– Спасибо, – сказал Пруит, становясь рядом и замахиваясь. – Ты мне одолжение не делай.

Анджело нагнулся посмотреть, куда пришелся удар.

– Что-то камушек очень твердый попался.

– А ну работайте! – закричал с дороги охранник. – Эй, вы, двое! Я ваяя говорю.

– Так точно, сэр! – крикнул Анджело. – Спасибо, сэр.

– Куртки снимать здесь, конечно, не разрешают? – спросил Пруит.

– Шутишь! Ни куртки, ни шляпы. Думаешь, зачем на куртке это «Р»? Чтобы было понятно, что ты заключенный? Нет, в это «Р» очень удобно целиться. А шляпа – просто так, бесплатное приложение. Ну ладно, рассказывай. За что тебя загребли?

Пруит рассказал, как все было.

– Так-так, – сказал Анджело. – Веселая история. Значит, ты старичка Блума крепко починил?

– Он меня тоже хорошо уделал. Было почти на равных.

– Но он же не смог выступать? Вечером, на товарищеских? Или все-таки выступал?

– Еще как выступал. Даже выиграл. Остановили после первого раунда. Ввиду явного преимущества.

– Вот сволочь! – ругнулся Анджело. – А вообще, хрен с ним, – философски рассудил он. – Нельзя же иметь все. Когда у тебя есть все, то дальше и жить неинтересно. А потом, значит, Старый Айк попер на тебя с ножом и ты его тоже причесал?