Отражение
Шрифт:
— Я еще не договорила.
— Я все услышал.
— Если он не вернется, я тоже уйду.
— Тебе стоит выбирать угрозы пострашнее, если надеешься меня напугать.
Такой униженной она еще никогда себя не чувствовала. Она знала, что будет тяжело и, казалось, была готова ко всему, но — нет. Неужели он и с Мей так обращался? Она никогда не рассказывала ни о чем подобном. Неужели она терпела и молча глотала обиду? Или он с ней был более ласков? Почему он внимателен и нежен лишь, когда они…
— Вот в чем дело… — усмехнулась она и, пройдя к двери, повернулась лицом к Хибари. — Тебе стоит снимать себе проституток, они-то явно вопросов лишних задавать не будут.
— Что за чушь? — процедил Хибари и ринулся за ней. Хром быстро спустилась по лестнице, изо всех сил сжимая губы, чтобы не разрыдаться, но у самого выхода Кея поймал ее за локоть и с силой прижал ее к стене — чуть ли не швырнув в нее спиной. Он с легкостью пресек ее попытки отбиться и устало вздохнул, когда она успокоилась и отвернулась, пряча залитое слезами лицо. — Почему ты не слушаешь меня? Хотя бы ты…
Она удивленно посмотрела на него, вытирая рукавом глаза. Хибари отпустил ее и нервно прошелся по коридору. Она никогда прежде не видела его в таком состоянии. В какой-то момент его рука потянулось к нагрудному карману, но он тут же отдернулся, выпрямляясь и твердо глядя прямо на Хром. Она затаила дыхание, ожидая, возможно, удара. По лицу Хибари никогда нельзя было определить, что он собирается сделать: с одинаковым выражением он и убивает, и набрасывается с поцелуями.
— Думаешь, я держу тебя здесь, как обслугу? Ты в своем уме, женщина? — ровным спокойным голосом произнес он. — У меня одно правило: все делается так, как скажу я, и оно одинаково для всех жильцов и посетителей дома. Это несложно ведь понять. — Он помолчал. — Если ты сомневаешься в серьезности моих намерений, то почему бы тебе не выйти за меня замуж?
Хром сначала показалось, что она ослышалась.
— Кольца нет, выберешь — скажешь, — так же бесстрастно продолжил он, словно говорил о походе в продуктовый супермаркет.
— Ты… серьезно? После всего… этого, ты предлагаешь мне… ты спятил. — Хром толкнула его и принялась обуваться. — Ты спятил. Еще больше, чем раньше, ты псих.
— Не думал, что сейчас женщины так показывают свою радость.
— Да ты, верно, шутишь! У тебя сын непонятно где, ты его выгнал из дома! Ты помыкаешь мной, пренебрежительно относишься, и при этом думаешь, что я со счастливым гиканьем побегу мерить белое платье?
— Я предпочитаю классическую японскую свадьбу.
Хром схватилась за голову, чувствуя, как она начинает раскалываться.
— Ты даже не знаешь, что такое семья, а предлагаешь ее создать. Что творится у тебя в мыслях, я не понимаю.
— Так расскажи мне. Я никогда не совершаю ошибок дважды.
— Твоя прежняя семья — ошибка? — не веря своим ушам, уточнила Хром. Злость и обида за подругу так и клокотали внутри.
— Скажем так — черновик.
— Боже… с кем я связалась? Знаешь, Кея, теперь Я думаю, что нам не о чем говорить. — Она взялась за ручку двери. Страшно хотелось уйти, просто сбежать из этого места и встать под душ. Было так мерзко, что ее буквально тошнило. Как она могла быть такой дурой, чтобы поверить в то, что в этой семье она сможет что-то изменить? Хибари был непробиваем, и если в работе и сражениях это играло ему на руку, то в обычной жизни приводило лишь к такому исходу. Невозможности с кем-либо сосуществовать.
Хибари снова взялся за ее руку, но она влепила ему пощечину и, сама испугавшись своего поступка, выбежала за дверь.
— Красноречиво, — хмыкнул Кея и, поправив сбившийся галстук, взглянул на часы. Стоило все-таки сходить на базу и проверить, как идет работа.
***
Вечер прошел замечательно. Катсу даже смог позабыть ужасный обед дома, и искренне веселился все время, что они смотрели фильмы. Кен забавно жестикулировал и ругался на героев киноленты, потрясал кулаками и прятал лицо в ладонях в страшные моменты, и наблюдать за ним было так забавно. Мукуро заразительно смеялся над ним, беззлобно подшучивал и украдкой переплетал под пледом их с Катсу пальцы, заставляя его краснеть и смущаться.
Чуть позже, Кен вытащил упаковку пива, и Мукуро даже разрешил Катсу немного пригубить. Тот долго упирался, но в конце концов сдался. Его быстро развезло — еще до того, как ему запретили, и остаток вечера он послужил объектом шуток Кена, сохранявшего удивительную трезвость.
Ему было весело, хотелось смеяться и плакать одновременно — кажется, он так и делал — перед глазами все медленно крутилось, расплывалось, и в голове было пусто-пусто, и глухо, как в бочонке с ватой.
В какой-то момент он выпал из реальности, а потом очнулся уже совсем в другом месте. С трудом оглядевшись, он понял, что они вернулись в квартиру Мукуро.
— Дааа… теперь меня официально можно назвать плохим примером и ужасным учителем, — будто издалека доносился его голос. — Давай-ка, я помогу тебе раздеться.
— Ты знаешь, а я тебя люблю, — заплетающимся языком сказал Катсу, когда с него снимали помятую (отец бы убил) рубашку. Мукуро замер на мгновение, а потом усмехнулся.
— На какие подвиги способен толкнуть алкоголь. Ты поосторожней, а то я тебя так поить каждый раз буду, — пригрозил он, и Катсу отчаянно замотал головой, обнимая его руку.
— Это правда. И алкоголь тут не причем.
Мукуро он начинал немного раздражать, но тело требовало удовлетворения после кошмарной мучительной ночи, и он приподнял его лицо за подбородок, жадно вглядываясь в знакомые черты, в глаза, подернутые пьяной поволокой.
— Заставил ты меня пострадать сегодня, ублюдок, — с улыбкой сказал он, мягко опрокидывая его на постель. Катсу поморщился, но обнял в ответ, глубоко и медленно дыша.
— Мукуро… — протяжно простонал мальчик, и Мукуро накрыл ладонью его рот, вновь сбиваясь с нужного настроя. Он закрыл глаза, представляя настоящий объект страсти, и прижался губами к открытой шее Катсу, скользнул вниз, к ключицам и медленно вздымающейся груди.
Он оторвался ненадолго, чтобы расстегнуть ремень и брюки, и, дрожа от нетерпения, раздвинул его ноги. Желания распыляться на телячьи нежности у него не было, да и Катсу совсем было не до этого, так что он безо всяких прелюдий вошел в него, с силой сжимая остро выступающие косточки таза. Катсу вскрикнул, хватаясь пальцами за скользкие простыни, и испуганно уставился на него уже прояснившимся взглядом.
— Тихо-тихо, — ласково прошептал Мукуро, склоняясь к нему и неторопливо протискиваясь глубже. Катсу скулил и болезненно мычал, мучительно сведя вместе брови, но, тем не менее, не сопротивлялся, обнимая его, выгибаясь и прижимаясь теснее. Хотелось отстраниться от него, необходимо было видеть его лицо, потому что его голос отвлекал, сбивал, раздражал. — Хибари…