Отражение
Шрифт:
— Ты слишком много о себе мнишь. Я бы ни за что не тронул Наги…
— Хром.
Мукуро вздохнул.
— Я бы ни за что не тронул Хром. Даже из-за тебя. Поверь мне, я бы нашел другой способ заставить ее отступить, но я никогда не убил бы мою маленькую девочку. — Его взгляд потемнел, и черты лица стали резче, когда он с силой стиснул челюсть. — Я собственноручно убью ублюдка, который посмел это сделать. Ему бы лучше молиться, чтобы ты или Савада нашли его раньше меня. — Он с силой оттолкнулся от забора и, отвернувшись, быстро зашагал прочь,
Катсу ждал его у бюро ритуальных услуг. Десятки автомобилей, припаркованных рядом, уже не было, и стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь шорохом пролетающих над землей листьев.
— Мукуро, — облегченно выдохнул он, прижимаясь к нему. — Ты как?
— Бывало и получше, — хмыкнул тот, ероша его волосы. — Я же сказал, чтобы ты не ждал меня…
— Я хотел сказать… Тебе… очень плохо, но я хотел сегодня пойти домой. Я имею в виду… к отцу. — Катсу разволновался и принялся, как обычно, запинаться после каждого слова. — Я думал… что, может быть, ты захочешь пойти к… Кену и Чикусе, а я… я пойду домой. К отцу.
— Все в порядке. Не думаю, что ты сможешь меня утешить, не обижайся. — Катсу подавленно кивнул. — Твой отец… Он сейчас в тяжелом положении. Винит всех во всем… как Кен, понимаешь? — Еще один кивок. — Но у Кена есть Чикуса, есть я, а твой отец сейчас совсем один. Не думаю, что Савада сможет выкроить для него время. Поэтому, конечно, я не против. Иди.
— Спасибо. Ты один… понимаешь все, — с облегчением выдохнул Катсу и подтянувшись на носках, ткнулся губами в его щеку. — Увидимся позже.
Они распрощались у дороги, и Катсу побрел вдоль нее, не собираясь воспользоваться услугами маршрутного такси. Ему нужно было время, чтобы успокоиться и подумать о том, как ему поддержать отца. С самой ссоры они даже не разговаривали, и как завести диалог он не понимал.
Ему все еще не верилось. Упорно казалось, что сейчас он придет домой и наткнется на Хром, убегающую в магазин. Он не особо любил ее, хотя в прошлом, когда была жива мама, они неплохо ладили, но ее смерть тоже больно ударила по нему. Когда он узнал, что она еще и была беременна — то есть, носила в себе его братика или сестренку… становилось еще дурнее. Он запоздало корил себя за ссоры с ней, за грубое и пренебрежительное отношение. За то, что омрачил ее последние дни, которые должны были стать для нее самыми счастливыми.
Когда он дошел до дома, уже начинало смеркаться. Осенние дни всегда коротки, а сегодняшний день и вовсе пролетел в мгновение ока, запечатлевшись в памяти холодным кладбищенским морозом.
— Что это… что это? — изумленно воскликнул он, подбегая к стоявшим за воротами Ямамото и Скуало. Они о чем-то разговаривали до этого, хмуро поглядывая на темные окна особняка.
Вокруг дома уже не просто едва заметно мерцал, а буквально горел, переливаясь, огромный купол барьера, четко обозначавший границы владений. Раньше Хибари никогда так не распылялся на него.
— Катсу, — кивнул Ямамото и лязгнул ножнами по каменной ограде, выпрямляясь. — Похоже, твой отец не настроен на общение, — необычайно серьезно произнес он и, протянув ладонь к барьеру, обжегся о пламя. — Не думаю, что стоит его сейчас тревожить. Мы как раз собирались уходить.
— Я даже приходить не хотел, — мрачно фыркнул Скуало, скрестивший на груди руки. — Можно, конечно, прорвать барьер, но стоит ли?
— Нет, — покачал головой Такеши и, напоследок бросив беспокойный взгляд на зловеще чернеющий в сумерках дом, качнулся в сторону дороги. — Если Хибари не хочет никого видеть, то так и должно быть. В противном случае, все закончится дракой, а мы не за этим пришли.
— Ты всерьез собирался его утешать? — двинулся за ним Скуало. — Я бы на его месте тебе тоже надрал зад. Вроде взрослый уже, а в голове по-прежнему пусто.
Ямамото в ответ невесело улыбнулся, понимая, что он пытается немного сгладить обстановку, отвлечь, и они ушли, не забыв попрощаться с Катсу и пожелать ему удачи.
Катсу немного постоял, не решаясь проходить за границы купола, но, набравшись смелости, наконец вошел и снова замер, неуютно поеживаясь. Окна особняка неприветливо зияли темнотой, и хотелось сбежать из этого места без оглядки — куда угодно. Даже кладбище не так пугало его и отталкивало, как родной дом.
Все внутри ощущалось как чужое, мертвое.
Катсу аккуратно снял ботинки и медленно поднялся наверх. Отец точно должен был быть дома — без него барьер бы таким мощным не смог бы стать. Так и оказалось.
Он нашелся в кабинете, в совсем другой части дома, и комнату освещал лишь тусклый свет от включенного монитора. Хибари сидел за столом, уронив голову на сложенные на столешнице руки, и, казалось, спал.
Катсу осторожно прошел в комнату и запнулся о стеклянную бутылку, которая тут же опрокинулась и, звякнув о другую, покатилась по полу уже вместе с ней.
Хибари зашевелился и не спеша выпрямился, на автомате поправляя галстук. Щелкнул выключатель настольной лампы и по глазам, привыкшим ко мраку, резко полоснул яркий свет.
— Ты что здесь делаешь? — холодно поинтересовался Кея. В глазах — ни грамма алкогольного дурмана, и каждое движение спокойное и ровное, словно бы и не его бутылки были раскиданы вокруг стола, а он был абсолютно трезв.
— Беспокоился о вас.
— Да? С каких пор? Я не жалкое травоядное, о котором нужно печься. Иди домой.
Катсу задели последние слова. Его дом вообще-то был именно здесь, но отец, видимо, об этом уже совсем позабыл.
— Мне… мне очень жаль. Я… соболезную…
— Опять заикаешься? — перебил его Хибари, недовольно вскинув брови, чем поверг его в шок. Разве сейчас есть дело до подобных мелочей? — Либо говори четко и внятно, либо держи язык за зубами. — Он оперся руками о стол, собираясь подняться, но вдруг сел обратно, еще сильнее нахмурившись.
Катсу глубоко вдохнул и подошел к нему, протягивая руку.