Отраженная в тебе
Шрифт:
— Да. Мы очень сильно привлекаем друг друга, — кивнула я, хотя он на меня не смотрел.
— Это ясно. — Он поднял глаза, и на его лице появилась доброжелательная улыбка. — Однако мне хотелось бы обсудить возможность воздержания до тех пор, пока мы…
— Это исключено, — встрял Гидеон. — Идея неосуществимая. По-моему, лучше сосредоточиться на том, что не работает, вместо того чтобы устранять одно из того немногого, что срабатывает.
— Гидеон, а вот я не уверен в том, что это срабатывает, — спокойно возразил доктор Петерсен. — Во всяком случае, срабатывает так, как надо.
— Доктор. — Гидеон забросил ногу на ногу и откинулся на диване, всем своим видом демонстрируя неуступчивость. — Я прекращу ее лапать только в том случае, если умру. Найдите другой способ разобраться с нашими проблемами.
— Конечно, в этой самой терапии я новичок, — проворчал Гидеон позднее, когда мы уже возвращались домой в «бентли», — поэтому не совсем уверен. Что, крушение поезда воспринимается примерно так же?
— Его можно пережить несколько легче, — ответила я, откинув голову и закрыв глаза. Я чувствовала безмерную усталость. Такую усталость, что даже подумать не могла о том, чтобы к восьми отправиться на тренировку по крав-мага. — Убить готова за душ и постель.
— А мне еще надо кое о чем позаботиться, прежде чем можно будет сказать, что день завершен.
— Ну и славно. — Я зевнула. — Почему бы нам не устроить себе выходную ночь и не увидеться завтра?
Ответом на мое предложение было гробовое молчание. А буквально через секунду оно стало таким напряженным, что мне пришлось поднять голову и разлепить свинцовые веки, чтобы посмотреть на Гидеона.
Он вперил в меня взгляд, его губы раздраженно сжались в тонкую полоску.
— Посылаешь меня подальше?
— Да ничего я не…
— Черта с два ты «не»! Обвинила меня невесть в чем, осудила, а теперь еще и отшиваешь.
— Гидеон, я устала. Вымоталась, разгребая все это долбаное дерьмо. Мне нужно выспаться и…
— Мне нужна ты! — взревел он. — Что, на хрен, еще надо сделать, чтобы ты мне поверила?
— Я не думаю, что ты меня обманываешь. Доходит? Как бы подозрительно все это ни выглядело, я все равно не могла убедить себя в том, что ты так поступаешь. Вся загвоздка тут в секретах, слишком уж велико их значение. Я вкладываю в это все, что могу, а ты…
— А я, по-твоему, нет? — Он развернулся на сиденье так, что теперь мы оказались лицом к лицу. — Да я в жизни своей ни ради чего так не выламывался, как нынче ради тебя.
— Да не надо напрягаться ради меня, это без толку. Сделай так ради себя.
— Не морочь мне голову! Мне не нужно вырабатывать навыки взаимоотношений ради кого-то еще.
Издав низкий стон, я прислонилась щекой к спинке сиденья и снова закрыла глаза.
— Гидеон, я устала от разборок. Единственное, что мне нужно, — это тишина и покой, на одну ночь. Я целый день была сама не своя.
— Ты не заболела? — Он подвинулся на сиденье, мягко подсунул ладонь мне под затылок и прижал губы ко лбу. — Жара вроде бы нет. Может, живот скрутило?
Я вздохнула, вбирая в себя восхитительный запах его кожи. Желание зарыться лицом в выемку на его шее было почти неудержимым.
— Нет, живот тоже… — И тут до меня дошло. Я застонала.
— Что с тобой? — Он подтянул меня к себе, заботливо сжимая в объятиях. — Тебе плохо? Может, позвонить врачу?
— У меня вот-вот должны прийти месячные, — ответила я шепотом, не желая, чтобы услышал Энгус. — Могут начаться в любой момент. Сама не пойму, как я это упустила из виду. Нет ничего удивительного, что я такая усталая и нервная: это все гормоны.
Гидеон замер. Выдержав несколько мгновений, я откинула голову, чтобы увидеть его лицо.
— Это для меня нечто новое, — признал он, сокрушенно поджав губы. — Когда ведешь бессистемную сексуальную жизнь, об этом как-то не задумываешься.
— Счастливчик. Ты был избавлен от неудобств, знакомых всем, кто женат или имеет постоянных подруг.
— Да, я счастливчик. — Он убрал с моих висков выбившиеся пряди волос. — А возможно, если счастье улыбнется мне по-настоящему, завтра ты почувствуешь себя лучше и я снова тебе понравлюсь.
«О господи!» У меня сжалось сердце.
— Ты мне и сейчас нравишься, Гидеон. Что мне не нравится, так это твои чертовы секреты. Это может нас рассорить.
— А ты не допускай этого, — проворчал он, разглаживая мои брови кончиком пальца. — Доверяй мне.
— Тогда и ты должен мне доверять.
Подавшись ко мне, он мягко коснулся своими губами моих губ.
— А ты разве не знаешь, ангел мой? — выдохнул он. — Нет никого на свете, кому бы я доверял больше.
Я запустила руки под пиджак и обняла его, впитывая тепло стройного, крепкого тела. Меня не могло не беспокоить ощущение того, что мы начинаем отдаляться друг от друга.
Гидеон мигом развил обретенное преимущество, его язык проник мне в рот и принялся чувственно, обманчиво неспешно облизывать мой. Я порывалась углубить контакт, желая большего. Всегда большего, ведь если не считать этого, он давал мне так мало себя.
Он зарычал прямо мне в рот, и эротический звук наслаждения и желания заставил меня задрожать. Склонив голову, он стал страстно целовать меня. Наши языки поглаживали один другой, дыхание участилось.
Рука, которой он обхватил мою спину, напряглась, еще теснее прижимая меня. Другая рука скользнула мне под блузку, и я ощутила тепло его ладони. В то время как поцелуй становился все более яростным, пальцы поглаживали меня с нежностью, и я, прогнувшись, подалась им навстречу, желая полнее ощутить его прикосновение к моей голой коже.
— Гидеон…
Впервые нашей физической близости было недостаточно, чтобы утихомирить отчаянное желание внутри меня.
— Тсс, — успокаивающе прошептал он. — Я здесь. И никуда не денусь.
Закрыв глаза, я зарылась лицом в его шею, гадая, действительно ли это наше избыточное упрямство заставляет нас обоих остаться даже тогда, когда все оборачивается так, что лучше было бы разойтись.
ГЛАВА 4
Я проснулась с криком, который заглушала закрывавшая мне рот потная ладонь. От тяжести навалившегося тела у меня перехватило дыхание, а другая рука уже лезла под мою ночную сорочку, обшаривая и ощупывая. Охваченная паникой, я отчаянно забилась, дрыгая ногами.