Отстойник
Шрифт:
– СПИ закончила, факультет АСУ.
– Нравится специальность?
– автоматически спрашиваю я.
– Нет, просто куда-то надо было поступать, а в Севастополе лишь один институт, а в другой город папа не пустил, переживает за меня, - откровенно говорит девушка.
– Знал бы папа кто ты, - горько усмехаюсь я.
– Прекрасно знает, он тоже оборотень.
– Вот как! Тогда чего боится?
– На нас тоже охотятся, это ещё со времён инквизиции - Воины Иеговы, ну и ... потусторонние иногда тоже.
–
Рита невесело смеётся: - Ты знаешь, где самый большой процент педофилов? В их среде! В Ватикане вообще разрешены браки, чуть ли не с двенадцатилетними девочками. Сколько смертей и искалеченных судеб по этому поводу было. Я больше чем уверена, наступит время, вообще станут практиковаться однополые браки, а по улицам будут шествовать демонстрации извращенцев.
– До этого не дойдёт, - содрогнулся я, - пока существует СССР, этого не допустят.
– Угу, пока живём в стране Советской, - хмыкает Рита.
– Папа говорит, что он развалится и к нам непрерывным потоком хлынут "западные ценности".
– Советский Союз будет стоять вечно, - не верю я.
– А, что он ещё говорит?
– всё же интересуюсь я.
– С Кавказом начнётся война. Поезда под откос будут пускать, дома взрывать. А на Украине власть захватят бандеровцы и откровенные фашисты, они начнут бомбить мирные города Донецка и Луганска, в Одессе заживо сожгут людей, а Крым воссоединится с Россией.
– Что за бред! Ну и фантазёр твой папа!
– я вроде как усмехнулся, но на душе стало просто жутко, да и я начал что-то вспоминать из той жизни, вероятно, так и будет. Сердце сжалось от тоски и безысходности.
Рита недоброжелательно нахмурилась, судя по всему, отец для неё непререкаемый авторитет.
– Ты меня извини, но всё будет иначе. Я в армии служу, там самая настоящая дружба народов. У меня в приятелях есть аварец, грузин, кореец, а украинцев пол роты, - я словно стараясь убедить самого себя.
– Ты не показатель, - резко заявляет девушка.
– Поживём, увидим, - не хочу с ней спорить, в голове такой сумбур, но самое ужасное, в голове вспыхивают страшные картинки, я вспоминаю, как в центре Европы НАТО бомбит Югославию, как терзают полковника Каддафи, горящий Дом Профсоюзов в Одессе, как стирают с лица земли в Сирии Пальмиру ... Боже мой, неужели это действительно всё произойдёт!
– Поживём, увидим, - со вздохом соглашается она.
– А вы в Севастополе недавно?
– Родился здесь, - с трудом отвлекаюсь от своих видений, хочется себя ущипнуть, у меня такое ощущение, что я сплю.
– Странно, ни разу о вас не слышала.
– А что, много таких как мы?
– сбрасывая с себя оцепенение, спрашиваю девушку.
–
– в её глазах всплывает ужас.
– И дикие есть?
– удивляюсь я.
– Ещё те уроды, они никому не служат, творят полный беспредел, - Рита внимательно посмотрела мне в глаза, - послушай, а пойдём, я тебя с отцом познакомлю!
– Уже поздно, ночью, к девушке.
– Не бери в голову, для нас ночь, что день.
– А мать как к этому отнесётся?
– Её нет, она погибла.
– Извини.
– Ничего ... это давно было, даже лица не помню.
– Хорошо, пойдём. А у тебя мобилка есть?
– Что ты сказал?
– не поняла девушка.
– Смартфон ... или, - я осекся: "ну, конечно же, этих прелестей ещё не придумали. Какой пещерный век!" - почесав затылок, с усмешкой произношу: - Телефон дома есть?
– Конечно.
– Матери надо позвонить, наверное, опять переживает. Далеко живёте?
– На Вакуленчука, у гастронома.
– Так мы соседи, это совсем близко от меня. Мой дом рядом с детским садиком.
– Там моя бабушка живёт, на первом этаже. Правда, её окна ниже уровня земли.
– Бабушка? А почему не вместе живёте?
– Дарьюшка не хочет, к тому же, она там район убирает.
– Её Дарьей звать? что-то кольнуло мне память.
– Нет, Дарьюшкой, - мягко поправляет девушка.
Спускаемся в балку, там развернули строительство жилого дома, а где-то в стороне мой институт. Он построен на отшибе и к нему ведёт длинная дорога, которую мы прозвали "Дорогой жизни", зимой по ней разгоняется студёный ветер, набирает силу и, лупит со всей дури в институтские корпуса и общежития, вымораживая всё тепло. Помню, занимались в аудиториях, так прямо внутри помещения, у двери, наметало настоящий сугроб, многочисленные щели не задерживали снег. А студентам нипочём, надевали перчатки и писали лекции - мы, народ закалённый!
– В балках ничего нельзя делать и жить, - хмурится Рита.
– Почему?
– искренне удивляюсь я.
– Из них бьёт отрицательная энергия. По преданиям, даже колдуны не рискуют жить внутри их, а лишь на склонах, по чуть-чуть вбирая эту энергию. Если взять сразу, можно сгореть.
– То ж предания, - улыбаюсь я.
– Как сказать, наши предки очень серьёзно относились к постройке своих домов.
– А ещё кошку выпускали, чтоб определить, благое место или нет, - шучу я.
– Да, и кошку, - щуря глаза, с удовольствием соглашается Рита, - приметы на пустом месте не вырастают. В принципе, это своеобразная магия. Вот ты, плюёшь три раза через левое плечо, когда дорогу перебегает чёрная кошка?