Отягощенные злом
Шрифт:
Собравшись, они проверяют сначала свое снаряжение, затем снаряжение друг друга. Каждый хлопает друг друга по плечу – «порядок» – и показывает большой палец командиру группы. Все, все готовы…
Они выходят из-за ширмы. Тяжелой поступью латных рыцарей идут к основному грузовому лифту, опущенному на уровень второй палубы специально для них. Идут мимо притихших корабельных техников, мимо остроносых, стремительных стрижей – ударных самолетов. Ударный самолет способен доставить к цели шесть тонн бомбового груза со скоростью одна тысяча восемьсот километров в час, прорваться через заслон радаров и ракет, выдержать бой с вражеским истребителем. Еще двадцать лет назад считалось, что ударный самолет – все, что должно быть на авианосце, и все, что нужно, чтобы защитить страну от врага. Теперь понятно, что это далеко не так. Они могут сделать то, что не сделает ни один самолет, ни один летчик. И потому летчики палубной авиации, аристократия авианосца, рыцари двадцатого века, перед которыми тянется во фрунт любой матрос, сейчас стоят в общем строю и отданием чести приветствуют их. Рыцарей века двадцать первого…
Ночь на 12 января 2015 года
Воздушное пространство Испанской Африки
– Ястреб один-один, Ястреб один-два, я Облако два. Вижу вас на радаре, курс два-восемь-пять, подтвердите…
– Облако два, подтверждаю, два-восемь-пять. До точки контакта один-восемь-восемь миль, контроль.
– Вас понял, один-восемь-восемь, контроль…
– По фронту от вас чисто. Отсчет на пять, точка Альфа.
– До отключения связи пять-четыре-три-два-один… тишина.
По сигналу «тишина» на вертолетах проводился комплекс мероприятий по снижению радиозаметности. Сами вертолеты снижались и отключали радарную систему – она у них была самолетной, от флотского истребителя, очень мощной. С момента отключения единственным источником данных для них становились глаза пилота и данные со спутника и беспилотника, совместными усилиями составивших трехмерную карту местности. Для ориентации в пространстве вертолеты используют пассивную систему наведения, такую же, как у крылатых ракет, получающую данные о своем местонахождении со спутников. Одна ошибка в расчетах – и останется последнее средство, чтобы избежать катастрофы: глаза и опыт ведущих вертолеты пилотов. Если и этого не хватит, это будет не самая худшая смерть. Смерть на погребальном костре.
Где-то далеко в небе в этот момент сразу два самолета, и оба русские, подают сигнал СОС. Один сообщает о неполадках с двигателями, другой – о сбое в системе навигации. На то, чтобы безопасно посадить эти самолеты на ближайшие аэродромы, нацелены все силы диспетчеров региона, и тому и другому самолету надо расчистить посадочный коридор. Сразу два трехлистника [42] – ни на что другое не остается времени.
Вертолеты закрывают отсеки с вооружением и двери десантных отсеков – и то и другое отсвечивает на радарах. Включают систему подавления шумов двигателя – эффективную, но отнимающую мощность. Гасят все ходовые и навигационные огни – оставляя только один, на хвосте ведущего, чтобы ведомый не влетел в него.
42
На экране радара самолет, терпящий бедствие, обозначается знаком трехлистника, это международное обозначение.
Все, двенадцатимильная зона. Вражеский берег стремительно несется навстречу…
Тишина…
В вертолетах, летящих над территорией если и не противника, то третьей и совсем не дружественной страны, было на удивление тихо. Все молча, сосредоточившись, погрузившись в себя готовились к бою.
Потом капитан-лейтенант Островский скажет – что именно здесь, над вражеской территорией, он понял. Как будто кто-то Всевышний, всевидящий шепнул ему на ухо: «Да». На этот раз – да. Осечки не будет. Они вышли на цель…
В вертолетах горело тусклое красное освещение – чтобы не засветить приборы ночного видения. Было очень тесно – флотские вертолеты всегда тесные и неудобные, конструкторы стараются сделать их максимально компактными, чтобы вместить как можно больше летательных аппаратов на борт корабля. В данном случае мешали большие баки, установленные прямо в салоне, они увеличивали беспосадочную дальность полета на четыреста морских миль. Спецназовцы сидели прямо на баках вместе со своим снаряжением и понимали, что первая же ракета – и они все сгорят. Никто не спасется…
Наведение на цель осуществлялось с палубного самолета ДРЛОУ, взлетевшего с палубы «Александра Второго» и прикрываемого двумя истребителями. Англичане среагировали поздно – по данным перехвата, «Гибралтар» только сейчас объявил тревогу. Уже поздно…
Ударный авианосец «Николай I»
Центральная Атлантика
В Атлантике шторм. Неприятный, зимний шторм, не слишком страшный, если судить по балльности, но с мелкой, злой и очень неприятной волной. Идет дождь, разбиваясь серебристыми брызгами на стальной глади палубы. Матросы палубной команды проверяют крепление самолетов к держателям катапульт. Катапульт на авианосце «Николай I» три, и все заняты. На большой центральной катапульте взлетает загруженный смешанным вооружением «С-34», чья кабина похожа на капюшон атакующей кобры. На вспомогательных – стоят более легкие «С-56» [43] , новейшие однодвигательные самолеты компании Гаккеля, которые оказались для англичан настоящим шоком и фактически выиграли за счет массового применения Вторую мировую войну.
43
В нашем мире это «С-56», созданный специально для авианосцев. Складываясь, он уменьшается в размерах в разы, это позволяет держать на авианосце очень многочисленное крыло. Созданный как однодвигательный вариант «Су-27», он идентичен по двигателю, по авионике, даже по некоторым частям планера. Но выходит намного дешевле. То, что этот самолет не в производстве, не продается по всему миру в дополнение к более тяжелым двухдвигательным машинам серии «Су-27», – глупость, граничащая с преступлением.
Как и североамериканские аналоги, эти самолеты зовут «Шершень». Они могут больно укусить – до девяти ракет «воздух – воздух», до трех тонн бомбового вооружения. Обычно до момента боя они вообще не включают радар, наводясь по целеуказаниям тяжелого истребителя-лидера. Но сегодня у них своя задача…
Экипажи проверяют готовность техники. Закрылки, предкрылки, вооружение, средства защиты. За самолетами поднимаются массивные плиты, которые должны принять на себя пламя форсажа и способствовать разгону. Техники по вооружению разблокируют бомбы и ракеты.
Три поднятых больших пальца – группа готова…
Лидер катапультируется первым. Старший катапультной команды условным знаком показывает отсчет времени. На ноль – оба двигателя на форсаж – и одновременно с этим нагретый пар в катапульте толкает машину вперед. Взлетный вес сегодня – двадцать семь тонн, за несколько секунд на палубе скорость возрастает с нуля до трехсот миль в час. Бросок! Передняя стойка выдерживает удар небольшого трамплина в носу авианосца – самолет подпрыгивает над палубой. На какой-то момент скорость падает, самолет больше ничего не держит в воздухе, кроме инерции, только она не дает упасть. Но нет – полосуя непогоду метровыми языками пламени из сопел, самолет взлетает…
– Башня, я Кувалда один-один. Взлетел штатно. Хорошие двигатели…
– Кувалда один-один, я Башня, поворачивайте на курс один-девять-ноль, точка сбора на один-пять-ноль, как понял…
– Башня, вас понял…
Самолет закладывает вираж, ввинчиваясь в воздух. Сыро, холодно – для реактивных двигателей погода в самый раз. Дождь, оставляя едва видимые разводы, заставляет мутнеть бронестекла пилотской кабины. Под крылом бумажными корабликами в мутном весеннем ручье мокнут под дождем корабли авианосной ударной группы…