Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20-30-х годов

Антоныч Богдан-Игорь Васильевич

Василь Блакитный

«Всю жизнь горю… Я в ней пою…»

Всю жизнь горю… Я в ней пою И смех, и терпкость слез горючих. Как солнце росы пьет — я пью Мгновенья радостей летучих. 1912

«Я не открою дум своих…»

Я не открою дум своих Завистливым и хитрым людям, Лесам, цветам открою их, Ветрам и тучам — правым судьям. Лишь им — друзьям — несу не споря То сердце, что людьми разбито, Глаза, что выплаканы в горе, И слово желчи ядовитой. 1912

«Песнь одиноких своевольных дней…»

Песнь одиноких своевольных дней, Огонь потайный, жгучий, животворный Гублю

в стране мечты моей, И гаснет он в просторах горных. О, сколько их — моих огней! Но иногда так жаль, что ты — стрела — Не можешь на лету остановиться, Слезами сладкими залиться. Хоть погрустить и ты б могла! 1912

К УЛИЦАМ ГОРОДА

Скорбь моя к улицам города Припала — к мощеным, исхоженным, Сердце сжалось, будто от холода… Ну, с чего ж оно? С того ль, что соцветьями красными, Мечтами моими бессонными Путь кричит, звенит властными Перезвонами?! 1919

«На земле для любви не найдется…»

На земле для любви не найдется Сладких слов, что нашли бы дорогу Ту, где сердце вдруг с сердцем сольется Тихо.

* * *

Ночь. Замолкла последняя птица. Ходит ветер в саду, бормоча: — Сладко хмурою ночью забыться И коснуться плечом плеча… 1919

НЕНУЖНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ

Если крик мой бежит под звон ассонанса, Если тяжки шаги моих стихов — Знайте: не высь Парнаса Разнежит меня теплицею снов. Я меж вас — молодых и потасканных, В душном кругу изломанных фраз — Самый молодой и самый прекрасный И самый бесстрашный из всех вас. 1921

НЕОКОНЧЕННЫЙ РИСУНОК

На окнах ледяным покровом Узоры звездные белеют. Пожара отсветом багровым Неконченный рисунок рдеет. 1921

В НОВОМ БЛОКНОТЕ

В каждом новом блокноте — иной мотив. (Птицы-страницы — снега белей.) Глухо стучится дождь — сиротлив — В стены бессонных тупых ночей. Первые люди, праотцы, предки Встарь высекали огонь из камней,— И докатились к нам волны огней, В жилах бушуют, горят. Крылья орлиные (дважды старо) Нас поднимают взмахами дум В небо нирваны, в звезд серебро. (Слышишь пропеллера шум?) Кровью, что в жилах все горячей, Прочно скреплен радужный мост Меж дикарями и бурей твоей. Крылья, огни звезд… Трюизм на трюизм. Новый блокнот, и, как вечность, в нем прост Отблеск первичных огней. 1921

ПИСЬМО

Я пришел с тобою попрощаться… — Что ж, прощай. Забудь напевы ветра И задумчивые голоса В зарослях, в тени, в прохладной глуби Милого тебе когда-то парка. Позабудь и спутника смешного — Так упрямо он шагает рядом, Словно тень твоя (иль тень его сама ты?), По одним путям; на перекрестках Так упрямо ловит взглядом взгляды, Жадно, словно книгу тайн, читает. А прервавши — вновь идет отдельно, Влившись ожиданьями, мечтами В бурное движенье коллектива. Только знаю: не забудешь ты,— Будешь, будешь жить прошедшим милым! Не скрывайся: знаю, понимаю, Как гнетет покорность и печаль немая. Знаю, знаю, вижу — замечаю Тягу к свету, к радостному маю, Жизнь-то, погляди, бушует, кличет И не только в тишь томов тяжелых, В светлые просторы — мир науки, Но и в гущу, на завод, в районы, К людям — то родным, то ненавистным. Что ж, иди, мужай, расти и действуй. Будет все, как нужно, должно. Будет хорошо, отлично будет… Жизнь-то как клокочет, бьет, искрится — В ней я буду — спутник твой незваный — Жить не менее тысячелетья. И тебя зову с собою. Ну, прощай… А может, снова: здравствуй?.. 1922

ТЫ ПРОСТИ

Ты прости меня, дитя, прости обидчика. Я с тобою и неровный и встревоженный Оттого, что жить борьбою мне положено, Оттого, что я иду тропой нехоженой И так нервно, и так нежно твое личико. 1923

ЗА ОКНАМИ ДВОРЦОВ

Когда текут людские волны С призывами: «Война — войне», Под окнами дворцов безмолвных — Что там, в дворцовой глубине? Молчите, сытые бандиты, Довольно вам желтеть от желчи. Проходят те, что не убиты, Те, что не зашагают молча Под музыку и барабаны, Под вой попов и под команду На бойню братьев, смерть и раны, Чтоб радовать тупую банду. Проходят мимо. И в палатах Зеркальных стекол дребезжанье. Клич — выбить окна обещанье. Страх сводит челюсти богатых… Прошли. Фельдмаршалы, банкиры Вновь о войне мечтают дружно,— Им ренегат, предатель мира, Сказал: — Они ведь безоружны… — Ах, так! Отлично. На войну! — Притопнул генерал ногою И… смолкнул. Вспомнил он одну Страну, стоящую стеною, Ту, где «они» готовы к бою… Когда текут людские волны С призывами: «Война — войне», Под окнами дворцов безмолвных — Что там, в дворцовой глубине? 1924

Павло Тычина

ШЬЕТ ДЕВУШКА…

Шьет девушка и так рыдает — то ли шитье? И красным, черным вышивает мое житье. Колокола шлют переливы, и плачет звон. Идут. То мальвой, то крапивой путь окаймлен. Туманы кверху, кверху хлынут, а тучи с гор. Не буду я, тоской покинут, любить простор. Я розу вечером целую — грусть без причин… Зачем, зачем жить не могу я без дум, один? 1914

«Поет дорожка…»

Поет дорожка на огород. Арбуз под зонтиком о солнце думает. За частоколом — зеленый гимн. Оставайтесь, люди, со своими божками. Подсолнухи горят… — струне подобны — И мотыльков дуэты… — а на лапках мед — Ромашка? — здравствуй! И она тихо: здравствуй! И звучит земля, как орган. 1917

«Укройте меня, укройте…»

Укройте меня, укройте: я — ночь, стара, недужная. Велит уснуть мой черный путь. Положите тут мяты, и пусть тополя шелестят. Укройте меня, укройте: я — ночь, стара, недужная. 1917

«На высоких скалах…»

На высоких скалах, где орлы да тучи, над могучим морем, в радостной лазури — эй, там расцветали грозы! Расцветали грозы! Из долин до неба протянулись руки: о, пошлите, грозы, ливни из лазури!— Вдруг вниз пали капли крови! Пали капли крови… На полях, на травах, серебро-зеленых, в хлебе золотистом, стройно-колосистом — эй, там, там шумели шумы! Там шумели шумы… Кто-то вдохновенно преклонил колена: дай, земля, нам шума — шума и безумий. Ночь. Плач. Смерть шумит косою! Смерть шумит косою… 1917

«Вдоль по степи голубой…»

Вдоль по степи голубой вороной ветер! Вот прильнул — назад отпрянул — вороной ветер… Вышла в поле жать я хлеб. Гром гремит, туча! Ой, не все с войны вернулись — вороной ветер… Глянет солнце, как дитя, а в селе голод! Ходят матери, как тени — вороной ветер… На чужбине, где-то там, без креста, ворон… Будьте прокляты с войною! — вороной ветер… 1918