Озабоченный
Шрифт:
– Я знаю где, - перебила сквозь зубы со злостью, морщась от упоминания свечей и молитвы. – Рассказывай подробно, как лечила – очень уж сильно от тебя её эманациями несёт, на одиночную встречу не тянет. Говори.
– Приехал я к ней. Помню, в дом заходить не хотелось, страшно было. Но заехал – я на коляске инвалидной тогда передвигался. Она за столом сидит, поджидает. Представилась. Моё имя спросила. Я начал было о болезни рассказывать, но она так пальцами щёлкнет. Заткнись, говорит, ведаю я твою беду и помочь могу. Протяни мне руку. Я протянул. А она вдруг как уколет её чем-то, и капля крови в стакан с каким-то зелёным настоем капает, а стакан тот
– А в августе, когда меня якобы гипнотизировал?
Тут я краем глаза заметил, как к нам приближается Мишка Бакланов и заинтересовался, как Верка его отгонять станет, когда он с нами заговорит. Заговорит непременно, потому что мы с ним помирились, иногда парой фраз перебрасывались, а рядом со мной красотка – шик-блеск, которую ни за что не пропустит! Но Мишка шёл себе и шёл, внимания на нас совершенно не обращая…
– Я не якобы, а на самом деле гипнотизировал! Елизаветы Юрьевны рядом не было, клянусь! – возмутился я. – Извини, если что не так, это Катька меня в бок толкала, просила всяким таким заняться.
– Говорил, а сам внимательно наблюдал, слушал, обонял и на вкус пробовал воздух вокруг нас, пытаясь разобраться с запахом силы. Еле уловимое, но что-то неопределённое имелось. – Но код же удачно лёг! Вон как ты похорошела, правда, Вер?
– Елизаветы Юрьевны, говоришь, рядом не видел, - задумчиво подытожила Вера, мой вопрос проигнорировав. Она смотрела мне в глаза пристально, ледяными рентгенами, стараясь проникнуть вглубь, стремясь душу насквозь высветить. – А Катя просила непотребством заниматься… она с тобой и матерью к знахарке ездила?
– Нет.
– А как ты своей девке на крыше зимний сад устроил?
– А никак! Нет, я хотел, думал об этом; о том, как романтичней в первый раз девушку отыметь, чтобы точно дала, с сестрой даже советовался, узнавал, перед чем бы она сама не устояла, но такого рая и представить себе не мог! Точь-в-точь как в Двенадцати месяцах. Я воспользовался, конечно…
– Так это Катя тебе о подснежниках подсказала?!
– Не-е, она, дура малолетняя, отмахнулась. Говорит, на крышу её затащи, там романтики как раз выше крыши и вообще отстань от меня, своих проблем хватает…
– Стоп! – перебила Вера. Теперь глаза её лучились не льдом, а жгучим интересом. – Так все же она… она тебе про крышу сказала…
– Ну и что? – затупил я. – Она-то как могла знать о том саде?
– Помолчи, - почти ласково приказала начинающая ведьма и я заткнулся. – Всё-таки стервочка малолетняя… ну-ну. Я сейчас пойду, и ты забудешь о нашем разговоре, забудешь о том, что в принципе со мной встречался. Всё, свободен, - с этими словами коснулась пальцем моего лба. Меня снова прострелила молния.
Девушка развернулась и сделала шаг прочь… и словно расплылась. Будто фокус на фотоаппарате сместился и освещение одновременно испортилось, будто сумерки настали и сгущаться начали. Нестерпимо захотелось отвести
На всякий случай, если она осталась наблюдать за мной, я пошёл в ту сторону, куда и собирался, противоположную её уходу. Понюхав пальцы, которыми касался волос, я тихо зашептал наговор, обрадовавшись, что маленький, еле заметный волосок прилип-таки к подушечке указательного, а не остались одни лишь микроскопические кусочки перхоти, впитавшие запах, – заклинание станет надёжней. Чародейство по большому счёту сводилось к просьбе Земле-Матери позволить видеть хозяина сего тела и ведать, где он находится. А ещё по запаху волоса я, наконец, чётко учуял содержание силы. Не зря принюхивался всё это время.
Вера стояла у проезжей части и звонила по телефону. Я наблюдал это странным образом: как бы внутренним взором видел и вроде бы знал заранее; будто бы вспоминал событие, которое уже случилось ранее. Скоро подъехало такси, забрало девушку и повезло в сторону Октябрьского шоссе. У меня окончательно отлегло от сердца – не ко мне домой точно. Всё-таки беспокоился за Катришку, на которую сам же и возложил все грехи мира. Интуиция подсказывала, что поспешать-таки надо – девочка под угрозой, но… торопиться тоже не следует.
Глава 15
В ювелирный я зашёл перед самым закрытием. Недовольно морщась, выбрал четыре похожих золотых крестика, украшенных мелкими бриллиантами. Караты, к сожалению, с целью сохранения силы напрямую не суммировались, - один крупный камень лучше, чем сто маленьких, - но иных крестов не нашёл.
Дома усыпил маму. Проколол ей палец, намазал будущий амулет кровью. Вместе с золотой цепочкой положил в алтарь, прочёл длинную молитву-наговор на защиту от чар ведьмовских, на скрытность ношения и прочность, увидел, как тёмно-бурая жидкость без остатка втянулась в алмазы, почувствовал, как из моего накопителя в мелкие бриллианты утекла сила Инь, запаса почти не уменьшив, и разбудил мать.
– Носи мой подарок всегда, не снимая, - говорил, глядя в глаза, используя максимальное внушение. – Это нательный крестик, он освящён, - сказал, не поморщившись, потому что это было действительно так.
Катришку усыплять не стал. Проделал то же самое у неё на глазах.
– Ух, ты! – восхитилась она совсем как ребёнок в цирке. – А куда кровь-то делась, а, Петюнь? Без следа всосалась, надо же! Как вода в песок…
– Это ценный амулет, Катришка. Носи, не снимая ни в ванне, ни в бане. Никогда не расставайся с крестиком, ну, пожалуйста…
До сего времени внушал не обращать внимания на странности, теперь всё, хватит – пришла пора просвещения. Девочка под ударом.
– Ты так восторгалась, - продолжил с иронией, когда сестра надела амулет.
– Будто сама со сверхъестественным ни разу не сталкивалась. А моё внушение? Хотя согласен, с гипнозом можно спутать – похожие даже по механизму явления, но Верка? Как она тебя прижала, а? Самые натуральные заклинания на тебя тратила. С кровью та же история - не иллюзию наблюдала, а натуральнейшее колдовство. Как твои волосы Афродиты. – Закончил, весело подмигивая, категорически давя в себе неприятно-приятные воспоминания.