Озабоченный
Шрифт:
– Хорошо, с другого бока зайдём, - продолжила, когда успокоилась. Достала фотографию, показала. – Эту женщину видела? Можешь говорить. У меня язык сразу развязался – нет, отвечаю честно. Хорошо, соглашается. А Катю Ганиеву знаешь? Лично – нет, отвечаю, но ведаю, что она в нашей школе учится, в девятом классе, но я у них не преподаю. И не встречались никогда?
– Уточняет она. Я отвечаю: встречались, как же, в школе и встречались, но ни разу не заговаривали. Тогда Вера закрывает глаза и задумывается. Мне показалось долго думала и в итоге выдала.
– Хитра, лисица, хитра… - как я поняла это она о той ведьме. – Ловко глаза отводит… о подснежниках
– Ай да Лада! – восклицает Вера сквозь смех. – Ай да сукина дочь! Покрутилась вокруг, силу собрала и… - и замолчала ведьма, и снова задумалась. Вдруг уточнила: а как давно ты этим решила в школе заниматься? Я, естественно, как на духу: с ноября месяца. Сама не поняла почему, но как-то потянуло, - обманула, хотя очень хотелось о тебе поведать, признаться полностью. Она хмыкнула, головой покачивая, но её вдруг как бы изнутри озарило. А давай-ка, говорит, сунь руку в трусы. Я, сам понимаешь, противиться не смогла…
– В общем, заставила меня три раза кончить. От правой руки, между прочим, пришлось потрудиться, Петь. А сама она при этом сидела, ко мне через стол наклонившись, и всё нюхала и нюхала, а ноздри трепетали с жадностью, словно вкусно ей было и насытиться никак не могла… потом, когда меня остановила, встала. Отряхнулась всем телом, будто действительно в собаку превращалась, которая из воды вышла, произнесла довольно – есть её нотки, я так и знала! Найду я тебя, Лада… после ко мне шагнула, пальцем в лоб опять ткнула и произнесла: когда я выйду отсюда, забудешь обо мне навсегда. Всё, свободна. Сказала и меня снова молния прострелила.
– Я пока промаргивалась, Вера из учительской вышла… и я забыла. Всё забыла, полностью, как будто просто сидела одна и бумаги просматривала. А когда встала и почуяла, что мокрая вся, чуть с ума не сошла. Подумала, совсем на этой почве свихнулась, зарок себе дала… пока ты не при… попросил меня вспомнить. Вот так это было, Петя… мне страшно.
– Понимаю тебя, я сам бы в штаны наложил, - сказал я задумчиво. – Но в голову не бери. Наплюй на ту встречу, ну, пожалуйста. Я спать. Извини, но домой поеду. – После этих слов вызвал такси. Но, конечно, укрепил установки. На всякий случай.
В школе на перемене я отвёл Лену в сторону. Не хочется воздействовать внушением, но ради её же безопасности придётся, иначе не вспомнит о Верке, если та на её пути появлялась. После случая в стрип-клубе мы, разумеется, давно помирились.
– Леночка, вспомни, - приказал я, глядя в её умопомрачительно красивые, цвета ясного неба глаза. – Не интересовался ли кто-либо подснежниками в декабре?
– Да… точно, - ответила медленно, с удивлением вспоминая. – Девушка одна красивая, словно с обложки Вог сошедшая как-то незаметно рядом оказалась и поинтересовалась. Причём, прикинь, Петь, принюхивалась, как собака! Ой, я и не помнила, пока ты не спросил! Что это? В последний месяц я вообще всё помню! Каждую буковку…
– Успокойся, Лен, ты в здравом уме. Просто девушка та необычная, колдуньей её можно назвать или ведьмой – они существуют, прими как данность. Всё нормально. Повествуй дальше.
– Ну, подошла ко мне такая, стильно одетая, в юбке, в жакете тёплом, точно бизнес-леди на выходе. И спрашивает, я точно в этом подъезде живу? А встретились мы у дома, словно она специально поджидала меня утром перед школой, словно специально рядом крутилась. Отвечаю, да, точно. Тогда она интересуется, не знаю ли я того, кто подснежники зимой на крыше вырастил. И уточняет сразу, о ком вспоминать: тётка это была или девчонка малолетняя. Я рот открыла, хотела про тебя сказать, ложь про женщин изобличить, но девушка перебила, воздух втягивая, в мою причёску уткнувшись: и здесь наследила, сучка! – воскликнула. – Признавайся о бабах, - сказала, тыкая мне в лоб пальцем. Сквозь меня будто молния прошла. Я застыла. Заледенела будто. Прямо на тротуаре, прикинь! Ни пошевелиться, ничего не могу. Только орать. Но, представь, не хотелось. – Баб в глаза не видела, говорю, а на крыше мы с молодым человеком зажигали. Он, мол, устроил мне романтический вечер в подснежниках. Кому заказывал – знать не знаю. Она, девушка по природе рыжая, но зачем-то хной усиленная – я точно вычисляю, зло так сказала: зато я знаю, кому. Как имя твоего парня, спрашивает. Я соврать не могу, а чувствую, что надо бы. Пётр, отвечаю, сглатывая. Фамилия, где живёт? Я про тебя рассказала. Ты извини, Петь, но сейчас вспоминаю и понимаю – в натуре колдунья или цыганка какая. Я соврать не сумела, а желание было. Будто точно знала, что не надо, что тебе плохо делаю, а не смогла…
Девушка захныкала, и мне пришлось её успокаивать.
– Ну-ну, - говорил я, гладя её по спине и не обращая внимания на намокающий пиджак. – Всё нормально, это я дурак…
– В смысле, - всхлипывая, спросила Лена.
– Да люблю я тебя, поэтому… когда ты с той бабой встречалась?
– Точно любишь? – спросила с придыханием, будто на слове поймала и обрадовалась. Слез, как ни бывало.
– Блин, о чём ты думаешь? Словно и так не ясно! Люблю, конечно! Стал бы я с тобой встречаться, будь по-другому! Когда ты с рыжей виделась, ответь!
– А вот стал бы! – вдруг заупрямилась Лена, от меня отстраняясь – Сколько парней безо всякой любви с девчонками встречаются? Вам, кобелям, одно только нужно! – выплеснула с жаром. – Да на меня все зарятся, и я позволяю себя обожать! Ты так, перхоть. Не воображай…
– Хватит меня гнобить, давай серьёзно. – Я разозлился и перебил словоизлияние. Тревожное чувство давило прессом. Любовь, конечно, острые углы сглаживала, но в мыслях обзываться не мешала. «Тупая как валенок, капризная дура!
– бесился я, - но как внушение моё сбрасывает? Как с гуся вода слетает… ну, погоди, Зая!», - поймав её взгляд, я надавил. А изначально, разумеется, не планировал; хотел по лёгкому, но… – Слушать меня, отвечать по существу. Когда ты встречалась с рыжей?
– Позавчера, - ответила механически, как робот.
У меня сердце ушло в пятки. А где последствия? Старуха, которая Ладой оказалась, в эту ночь мой вызов проигнорировала, придётся самому…
Но, придя домой, заново расспросив сеструху, которая не поведала о Верке ничего нового, весь на нервах, я всё же лёг в кровать и устремился к своей внутренней ведьме. Она, наконец, расплывшись в ехидной улыбке, меня поджидала.
– Добился, касатик?
– Ты о чём, старая, у меня проблемы вырисовываются…