Озаренные целью. Жажда свободы. Том 2
Шрифт:
– Сраный ублюдок, получил, что заслужил, как же я долго этого ждала! – Завопила зрелая куртизанка и бросилась обнимать держащую две открытые банки с пивом Марту, которая сразу же предложила одну ее начальнице.
– Выпьем за мой переезд в Востонию? – Также радостно сказала Марта, и затем обе женщины начали жадно глотать пиво.
– Ой, ну ты, конечно и умница у меня, никогда не ожидала, что из всех девочек он выберет именно тебя, – говорила с перерывами на глотки Сандра, поправляя свою короткую юбку и меховую жилетку.
– А что я самая страшная что ли была?!
– Ты не подумай, просто там было несколько новеньких, которые еще совсем зеленые. Обычно парни любят опробовать подобный нектар, но, видимо, этот косой ублюдок тоже предпочитает более опытных.
– Ну,
– Расскажи мне в подробностях, как ты его… о черт… – вдруг Сандра взялась за свою голову и начала шататься на темных высоких каблуках. В ее глазах вдруг задвоилось, голова закружились, а силы исчезли…
Вдруг из-за угла медленно поднялся Гнейс и встряхнул с себя всю кровь, которую они взяли у рыб, плавающих в аквариуме подсобной комнаты. Сандра завопила от ужаса.
– Хорошо, тогда я вас оставляю, – сказала Марта и довольной походкой вышла из рыбацкой хаты, отчего Сандра и вовсе обомлела. Только спустя пару секунд она поняла, в чем дело.
– Тупая сука, ты меня подставила!!! – Завопила заказчица, облокотившись на стекло. Ей резко стало очень тяжело стоять.
– Тише ты, тише, – хихикал довольный Гнейс.
– Что было в том пиве?! – Чуть ли не с пеной изо рта говорила Сандра, и вдруг увидела, что Правая рука достал из своих штанов пустую ампулу.
– Здесь была “ганзонелья”, очень сильная штука, которая сейчас играет с твоим кровеносным давлением. Эту жидкость не так просто достать вообще то.
– Вы с ней сговорились?!
– Да, вообще то, Марта моя старая знакомая и теперь она займет в борделе твое место. Мы знали, что ты придешь, и даже успели придумать эту маленькую сценку. Как тебе спектакль? По-моему, удался.
– С какого это х…
Конечный вердикт был вынесен. Бешеная ярость пробудилась в сердце разбойника, и пришлась она прямо под конец ее фразы. Гнейс резко накинулся на Сандру и своей страшной шестипалой жилистой рукой схватил ее за шею. Парень сдавливал сонную артерию изо всех сил, а другой рукой быстро впихивал ампулу в карман. Сначала Сандра инстинктивно пыталась спастись – попыталась оторвать от себя его лапу, но безрезультатно. Разбойник в ярости был слишком силен. Второй рукой с длинным, острым маникюром она попыталась выцарапать Гнейсу глаза, однако пять женских пальчиков оказались сдавленны шестью мужскими. Помощник Бондата беспощадно, невероятно сильно сжимал её шею, без конца вдавливая в пожелтевшее стекло.
– Тварь, захотела все мне испортить, не прощу! – Хрипел Гнейс с чуть ли не вылезающими из орбит глазами.
Сандра начинала быстро задыхаться, впала в панику, а кожа мгновенно побледнела; она попыталась что-то сказать хриплым голосом, но вместо слов выходили лишь слюни, а слёзы, окрашенные темной тушью, рекой полились из глазных яблок с воспаленными красными капиллярами. В панике Сандра пыталась брыкаться, отдавливать ему ноги и ерзать. Пару раз она даже отталкивалась тазом от хрупкой, полусгнившей дощатой стены, но Гнейс после каждой такой попытки своим напором возвращал жертву на место. Неудачные попытки также сопровождались ударами затылком об стекло, которое всё больше начинало трескаться. От жестокой борьбы даже одинокая висящая лампочка на проводе нехило разбалтывалась, будто бы мотаясь в ужасе.
Стекло трескалось все больше, и у Сандры появилась крохотная надежда, что таким образом у нее получится разбить окно и пережить стычку. Однако эта идея для нее стала последней. Куртизанке больше не удалось дернуться, твердая хватка Гнейса не позволила снова удариться об стекло. Ее кожа уже стала пунцовой, а из носа тоненькими струйками растекалась кровь. Силы стали понемногу покидать разбойника, а озверение проходить, но он продолжал душить, пока руки Марты окончательно не обмякли от бессилия, а ноги не перестали дергаться. Ее несчастное личико вдруг стало бесчувственным, холодным, неподвижным и умиротворенным. Кряхтящий и тяжело дышащий, как конь после целого дня пахоты, Гнейс уверился, что с ней покончено, и отпустил мёртвое тело, которое абсолютно безжизненно плюхнулось на пол.
– Фух, фух, – ходил он по комнате и пытался отдышаться, – посмела посягнуть… на труд всей моей жизни… сволочь… охх.
Он плюхнулся на кресло, свесив голову. Грудь расширялась и сжималась, как бешеная. Затем он облокотился на спинку и уставился в одну точку перед собой, прямо на фантик из-под шоколадного батончика, где большими красными буквами на желтом фоне было написано “Не останавливайся!”. Его еще немного потряхивало после убийства, но, в целом, разум был чист, он не сожалел… Гнейс вытер взмокшую голову своей футболкой, нацепил ее на себя и затем надел черный бушлат хозяина хижины. Правая рука посмотрелся в зеркало и сказал себе: “За работу”. Гнейс пошёл вон, даже не обернувшись назад. На службе Бондату ему приходилось убивать не впервой.
Выйдя на пирс, ведущий к хижине, на него нахлынули порывы сильного, шквалистого ветра. Море бушевало и раскачивало привязанные к причалу лодки. Сначала Гнейс наслаждался свежестью морского бриза, который хорошенько прошиб его голову, но затем резко стало прохладно, как-никак шла середина осени. На небе шла сплошная пелена серых облаков, которые в очень многих местах скучивались черными мешковатыми массами.
Своим испорченным зрением Гнейс, чудом перешагнувший через незаметный междосочный пробел, разглядел два мутных силуэта, приближавшихся к нему издалека. Один из них был чуть повыше в красноватой куртке и бандане. Он сразу догадался, что это шёл Виктор, а второй оказался его младший брат – Каин, чья внешность тоже имела довольно-таки колоритный вид. Их с братом лица по начальному строению были довольно похожи, правда у Виктора, по случаю более развитого ума и менее пылкого нрава, физиономия была намного целее. Он всегда отличался стратегическим мышлением и мудростью старца, поэтому очень редко ввязывался в драки и перепалки, предпочитал разруливать все конфликты на словах. Однако этого нельзя было сказать о Каине, настоящем разбойнике, каких мало. Дай ему волю, он бы лишь дрался, да трахался, дрался, да трахался. Казалось, что только в этом и состояли его жизненные приоритеты, но такая бурная и разгульная жизнь оставляла на его лице трофеи в виде шрамов и увечий. Нос Каина был переломан в трех местах, а его большие, распахнутые ноздри даже косились в сторону. Его правая бровь отсутствовала, а кожа в этом надглазном пространстве и на виске была некрасиво стянута. Виднелся почерк доктора, не умеющего красиво сшивать раны. Его губы тоже были в некоторых местах разодраны и сшиты, поэтому неровности сразу же бросались в глаза. Уши были сломаны, как у настоящего борца, и выглядели словно два приплюснутых к голове пельменя. Глаза Каина, как и у его брата, имели тусклый, болотно-зеленоватый оттенок, выражающий всю суровость, с которой они смотрели на весь этот мир. Еще одно их радикальное отличие заключалось в том, что у Каина не было каких-либо волос на голове. Он был постоянно выбрит наголо. Отличалась также и его борода – вместо нескольких коротеньких полу-седых косичек, сплетенных в один искусный пучок, у Каина была распущенная, густая и пушистая борода карамельного оттенка, отчего постоянно казалось, будто она неухоженная или грязная. Борода была настолько пышной и огромной, что закрывала пол шеи, вдоль которой тоже шел нескромный рубец. Зубы же Каина, через один золотые, были кривыми, как забор после пьяных строителей-монтажников.
Всё его жилистое тело было покрыто старыми, выцветшими от плохих чернил и постоянного контакта с соленой водой тёмно-синими наколками с уродливыми толстыми слоями и нечеткими изображениями. Видно, их набивали чуть ли не на коленке, а порой и просто чертили иглой, окунутой в концентрированные чернила.
Одежда младшего брата также весьма разнилась с Виктором. На Каине, не смотря на довольно пасмурную и прохладную погоду, была надета сетчатая футболка – типичное одеяние моряков и рыболовов. На ногах же висели беспощадно изорванные и протертые пепельные штаны с висящим передом, задом и коленями. На ступнях были огромные, утепленные рыжеватые ботинки с шипастой подошвой. Одним словом, этот разбойник соблюдал все каноны жителя независимого порта.