Ожерелье Атона
Шрифт:
– Куда?
– Вот потом и объясню, – пробормотала она, стараясь не дышать на свою собеседницу.
Джамаль же совершенно не оценил проявленного рвения. Выслушав монолог Лики Вронской, он взял ее за руку и мягко попросил:
– Пожалуйста, не говорите никому о своих подозрениях. Расследование трагического случая завершено. Ваш соотечественник – жертва бандитских разборок.
– Какие разборки? Вы о чем? – Лика никак не могла поверить, что начальник службы безопасности говорит серьезно. – Наши бандиты по-другому выясняют отношения! Они просто стреляют друг в друга! А скорпион в номере –
– Вы слишком серьезно относитесь к сказкам.
– Зато вы ничего не хотите слушать! – почувствовав, что пол под ногами покачивается, как морские волны, Лика опустилась на диван и решительно заявила: – Надо звонить в полицию. Пусть им передадут информацию о Викторе, может, тогда удастся что-нибудь прояснить.
– Я запрещаю вам это делать! Вы что, хотите нанести вред безупречной репутации нашего отеля?
– Да какая она безупречная! Ваши постояльцы погибают.
– Господин Попов стал жертвой бандитских разборок. Я же вам говорил: у него в номере нашли винтовку.
Видимо, чтобы хоть как-то заставить замолчать разбушевавшуюся гостью, Джамаль, после недолгих колебаний, закрыл ей рот поцелуем.
«Так тебе и надо, Паша», – мстительно подумала Вронская.
Однако когда руки Джамаля коснулись ее груди, Лика вскочила и пулей вылетела из кабинета…
Она не помнила, сколько времени провела в баре, опустошая один стакан с виски за другим. Наверное, выражение ее лица было настолько мрачным, что появившийся в холле Паша даже отложил свою обычную нравоучительную лекцию о вреде алкоголя.
– Просто забудь обо всем, – посоветовал он, поддерживая Лику под руку по дороге в номер. – У нас впереди еще много дней отдыха.
– Знаешь, Паша, у меня полно недостатков. Пью, курю, много работаю. Но склероз, – она споткнулась на ровном месте и, мотнув головой, упрямо повторила: – Но склероз к моим недостаткам пока не относится.
– Почему мы не остановились в другом отеле, а, горе мое? – уныло забормотал Паша. – Или в другом отеле было бы то же самое? У тебя, дорогая, просто дар оказываться вблизи неприятных ситуаций…
Закуток под лестницей совсем крошечный. Замка на дверях нет. Возле входа стоит тележка с моющими средствами и свежим бельем. В углу – швабры, ведра, гора тряпок. А еще раскладная табличка, предупреждающая туристов на многих языках: осторожно, влажный пол.
Абдельджаффар с трудом уместил в комнатке низенький стул и небольшой столик. И вскорости заметил, что и другие коридорные не прочь выпить здесь чаю или просто передохнуть после смены. «Наш кабинет», – вслед за Абдельджаффаром стали называть ребята закуток.
Кто угодно бы развеселился, узнав о том, что пару метров пространства, пахнущего стиральным порошком, можно именовать так пышно. Но Абдельджаффар не находил в этом ничего необычного.
За сотни километров отсюда, у заросшего тростником берега Нила, остался небольшой глиняный домик, где ворчал отец и готовила нехитрую еду мать. Там плакали вечно болеющие дети старших братьев. И, устав от невнимания всегда занятых и измотанных родных, раз в полгода собиралась умирать тетушка Бушра. Ставни дрожали от ее стонов. Может, и
Абдельджаффар с утра до ночи хлопотал по хозяйству. Ухаживал за апельсиновыми деревьями и финиковыми пальмами. Или укреплял осыпающиеся края канав, по которым на поля поступала вода. Кормил осла, выгонял на выпас корову. Но даже на носу легкой фелуки [31] , несущейся по реке, в его ушах все равно стоял несмолкаемый гул голосов их шумного семейства.
От такой жизни помчишься в Хургаду быстрее хамсина [32] . Земляк Абдельджаффара не обманул: в «Aton’s hotel» действительно требовался коридорный. И его – вот повезло так повезло! – взяли на работу! Зарплата казалась Абдельджаффару запредельно высокой – пятьдесят долларов в неделю. И, как сказали ребята-коридорные, постояльцы довольно часто дают чаевые. С чаевыми если считать – то долларов семьдесят можно заработать! С таким богатством можно будет иногда позволять себе сигареты, кальян…
Здесь, в отеле, вообще все выглядело другим, прекрасным, необычным после нехитрой деревенской жизни. Сверкающий мрамор лестниц. Тихий шепот фонтанов в приятной прохладе холла. Огромные оконные проемы, а в них – настоящие стекла! Но самое главное, самое красивое – женщины! Женщины, без смущения подставляющие солнцу полуобнаженные тела. Приветливо улыбающиеся при встрече. По инструкции для работников отеля с постояльцами надо здороваться, вежливо интересоваться: «Как дела?» Очень хорошая обязанность! Особенно в отношении красоток!
– Будешь Джефом, – в первый же день пояснил начальник, прикалывая на белую майку бейдж. – Абдельджаффар для европейцев звучит слишком длинно. Мы сокращаем наши имена, чтобы им было проще к нам обращаться.
Он кивнул. Какие это все мелочи…
В сравнении с тяжелым сельским трудом обязанности коридорного казались легкими и необременительными. Поменять белье, подмести номер, вынести мусор, поставить в комнаты гостей букет цветов. А потом можно провести пару блаженных минут в «кабинете». И даже выпить чашку чая, помечтать об объятиях женщины, такой обольстительной в полупрозрачной дымке парео.
Смутные грезы безжалостно разбил дребезжащий звонок.
– В 103-й номер заселяются постояльцы. Проверь, все ли готово!
Абдельджаффар отложил телефон, взял лежавшую на столике газету и вздрогнул. Связки ключей под ней уже не было. Он точно помнил, что бросил ее именно сюда, и вот…
Липкий страх смочил лоб. Опять! Совсем недавно исчез ключ от 207-го, номера Виктора Попова. Того самого русского, который умер от укусов скорпиона. Тогда Абдельджаффар взял дубликат в специальном шкафчике и сломя голову помчался в Хургаду. До появления сменщика он едва успел надеть на связку ключ от номера Виктора. И вот она исчезла. Вся связка! Какая досада – в его смену! Опять надо что-то делать, быстро заказывать новые ключи, иначе… Иначе начальство узнает о том, как он беспечно нарушал инструкции по хранению ключей. И тогда все закончится. Снова Нил, глиняный дом, ворчание отца, плач детей, стоны тетушки Бушры…