Ожерелье королевы
Шрифт:
— Ну, а я, — сказала г-жа де Ламотт, — вижу, что она менее богата, чем вы думаете, эта бедная королева, или, вернее, бедная женщина!
— Почему так?
— Разве человек может называться богатым, если ему приходится подвергать себя лишениям?
— Лишениям! Расскажите, в чем дело, милая Жанна.
— О Боже мой, я вам передам только то, что видела, ни больше ни меньше.
— Говорите, я вас слушаю.
— Вообразите себе два ужасных мучения, которые пришлось вынести этой несчастной королеве.
— Два мучения? Какие же?
— Знаете ли вы, что такое женское желание, милый принц?
— Нет, не знаю, но очень хотел бы, чтобы вы обучили меня, графиня.
— Так вот, у королевы есть одно желание, которое она не может удовлетворить.
— Желание кого-то?
— Нет, чего-то.
— Какое же?
— Бриллиантовое ожерелье.
— Подождите-ка, я знаю. Не хотите ли вы сказать о бриллиантах Бёмера и Боссанжа?
— Вот именно.
— О, это старая история, графиня.
— Стара она или нова, но скажите, разве не приводит королеву в настоящее отчаяние невозможность владеть тем, что едва не досталось простой фаворитке? Проживи Людовик XV еще две недели, и Жанна Вобернье получила бы то, чего не может иметь Мария Антуанетта.
— Вот в этом вы ошибаетесь, милая графиня: королева имела уже пять или шесть случаев получить эти бриллианты и всякий раз отказывалась от них.
— О!
— Я же говорю вам, что король предлагал ей бриллианты и она отказалась принять их из рук самого короля.
И кардинал рассказал ей историю про корабль.
Жанна с жадностью выслушала ее.
— Ну и что же из этого? — спросила она, когда кардинал кончил.
— Как что из этого?
— Ну да, что это доказывает?
— Что она не пожелала ожерелья, так мне кажется.
Жанна пожала плечами.
— Вы знаете женщин, вы знаете двор, вы знаете королей и даете провести себя таким образом?
— Но я просто свидетельствую отказ.
— Мой дорогой принц, это свидетельство только одного: королеве надо было произнести блестящее, приносящее популярность слово, и она сделала это.
— Прекрасно, — сказал кардинал, — вот как вы верите в королевские добродетели! Ах, скептик! Да апостол Фома был верующим по сравнению с вами!
— Пускай я буду скептиком или верующей, но я хочу убедить вас в одном.
— В чем же именно?
— Что королева едва успела отказаться от ожерелья, как ее охватило безумное желание иметь его.
— Вы все это выдумываете, милая моя; прежде всего знайте одно: при всех недостатках у королевы есть неоценимое достоинство.
— Какое же?
— Она бескорыстна! Она не любит ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней. Она ценит минералы по их достоинствам; для нее цветок у корсажа равноценен бриллиантам в ушах.
— Не спорю. Но только в данном случае я утверждаю, что королеве хочется надеть себе на шею несколько бриллиантов.
— О! Докажите, графиня.
— Нет ничего легче: только что я видела это ожерелье.
— Вы?
— Да, и не только видела, но и прикасалась к нему.
— Где?
— Все там же, в Версале.
— В Версале?
— Да, его привозили туда ювелиры, пытаясь в последний раз соблазнить королеву.
— И оно красиво?
— Оно удивительно.
— И вы, как истинная женщина, понимаете, что о нем можно мечтать?
— Я понимаю, что оно может отнять сон и аппетит.
— Увы, почему я не могу подарить королю корабль?
— Корабль?
— Да, тогда он подарил бы мне ожерелье, а получи я его, вы могли бы спать и есть спокойно.
— Вы смеетесь?
— Нет, клянусь вам.
— В таком случае я сейчас скажу вам одну вещь, которая вас очень удивит.
— Скажите.
— Я не хотела бы иметь это ожерелье!
— Тем лучше, графиня, так как я не мог бы подарить вам его.
— Увы, ни вы, ни кто-нибудь другой; это сознает королева, потому-то и желает его.
— Но я повторяю вам, что король предлагал ей его.
Жанна сделала быстрый жест, как бы говоря, что ей надоело это слушать.
— А я, — сказала она, — говорю вам, что женщины особенно ценят такие подарки от тех, кто не заставляет принимать их.
Кардинал внимательнее поглядел на Жанну.
— Я вас не совсем понимаю, — сказал он.
— Тем лучше; прекратим разговор. И прежде всего что вам за дело до этого ожерелья, раз мы не можем его иметь?
— О, будь я королем, а вы королевой, я бы заставил вас принять его!
— Ну вот, не будучи королем, заставьте королеву взять его, и вы увидите, так ли она рассердится на это насилие, как вы думаете!
Кардинал снова посмотрел на Жанну.
— Право, — сказал он, — вы уверены, что не ошибаетесь и что у королевы есть это желание?
— Страстное. Послушайте, милый принц, не говорили ли вы мне — или от кого-то я это слышала, — что вы были бы не прочь стать министром?
— Очень возможно, что я говорил это, графиня.
— В таком случае побьемся об заклад, милый принц…
— Относительно чего?
— Что королева сделает министром того человека, который сумеет повести дело так, чтобы это ожерелье через неделю лежало на ее туалетном столе.
— О, графиня!
— Я знаю, что говорю. Или вы предпочитаете, чтобы я думала про себя?