Ожерелье королевы
Шрифт:
— Но у них не появляется такого желания, — тонко заметил г-н Дюкорно.
— К чему им это, господин правитель канцелярии? Разве, обладая известным числом миллионов и знатным именем, они не равны королям?
— О, какое у вас философское мировоззрение, господин секретарь, — сказал с удивлением Дюкорно. — Я никак не ожидал услышать эти максимы равенства из уст дипломата.
— Мы составляем среди дипломатов исключение, — ответил Босир, досадуя на себя за вырвавшееся у него несвоевременное замечание. — Не будучи вольтерьянцами или армянами на манер Руссо, мы знакомы все-таки с философией и знаем о естественных теориях неравенства сословий и способностей людей.
— А знаете, — с жаром воскликнул правитель канцелярии, — все-таки счастье, что Португалия — небольшое государство!
— Почему это?
— А потому, что, имея таких лиц во главе правления, она очень скоро стала бы великой, сударь.
— О, вы льстите нам, дорогой правитель канцелярии. Нет, мы занимаемся философской политикой. Это красиво выглядит, но малоприменимо. Однако довольно об этом. Итак, вы говорите, что в кассе сто восемь тысяч ливров?
— Да, господин секретарь, сто восемь тысяч ливров.
— И никаких долгов?
— Ни денье.
— Вот образцовый порядок! Позвольте мне ведомость выдачи денег, пожалуйста.
— Вот она. А когда представление ко двору, господин секретарь? Должен вам сказать, что в квартале это стало предметом любопытства, бесконечных толков и, я бы сказал, чуть не беспокойства.
— А!
— Да, время от времени вокруг посольства прохаживаются люди, которые очень хотели бы, конечно, чтобы двери у нас были стеклянными.
— Люди?.. — спросил Босир. — Местные жители?
— И другие. Так как миссия у господина посла секретная, то вы понимаете, что полиция, наверное, сразу займется выяснением ее целей.
— Я тоже думал об этом, — сказал Босир, достаточно встревоженный.
— Посмотрите, господин секретарь, — сказал Дюкорно, подводя Босира к решетчатому окну, выходившему на срезанный угол одного из флигелей дома. — Посмотрите; видите ли вы на улице этого человека в грязном коричневом балахоне?
— Вижу.
— Как он смотрит сюда, а?
— Действительно. Кто это, как вы полагаете?
— Откуда мне знать… Может быть, шпион господина де Крона.
— Возможно.
— Между нами, господин секретарь, господин де Крон далеко уступает в способностях господину де Сартину. Вы знавали господина де Сартина?
— Нет, сударь, нет!
— О, тот десять раз уже разгадал бы вашу тайну. Правда, вы принимаете предосторожности.
В эту минуту раздался звонок.
— Господин посол зовет меня, — поспешно сказал Босир, которого этот разговор начинал несколько беспокоить.
И с силой распахнув дверь, он толкнул обеими ее створками двух сообщников, которые — один с пером за ухом, другой с половой щеткой в руке, ибо один был третьестепенным писцом, а другой лакеем, — находили разговор слишком продолжительным, чтобы не принять в нем участия, хотя бы подслушивая его.
Босир понял, что его подозревают, и обещал себе удвоить бдительность.
Он поднялся к послу, обменявшись втихомолку рукопожатием со своими приятелями и сообщниками.
XX
ГЛАВА, В КОТОРОЙ ГОСПОДИН ДЮКОРНО ПЕРЕСТАЕТ ПОНИМАТЬ, ЧТО ПРОИСХОДИТ ВОКРУГ
Дон Мануэл да Суза был менее желт, чем обыкновенно, то есть был более красен. Он только что имел с господином командором-камердинером неприятное объяснение.
Это объяснение еще не кончилось.
Когда Босир вошел, оба петуха продолжали вырывать друг у друга последние перья.
— В чем дело? — спросил секретарь, принимая позу третейского судьи и обменявшись взглядом с послом, своим естественным союзником.
— Вы знаете, — начал камердинер, — что сегодня придет господин Бёмер, чтобы покончить дело с ожерельем?
— Знаю.
— И что ему надо отсчитать сто тысяч ливров?
— Знаю и это.
— Эти сто тысяч ливров составляют собственность нашего товарищества, не так ли?
— Кто же в этом сомневается?
— Видите! Господин де Босир согласен со мной! — обратился командор к дону Мануэлу.
— Подождите, подождите! — сказал Португалец, жестом призывая его к терпению.
— Я согласен с вами лишь в том, что эти сто тысяч ливров принадлежат членам товарищества, — сказал Босир.
— Вот и все, мне больше ничего и не надо. В таком случае касса, в которой они лежат, не должна стоять в единственном помещении посольства, которое примыкает к спальне посла.
— Почему это? — спросил Босир.
— И господин посол, — продолжал командор, — должен дать каждому из нас ключ от этой кассы.
— Нет, этого не будет, — сказал Португалец.
— Почему?
— Да, почему? — переспросил Босир.
— Мне не доверяют, — сказал Португалец, поглаживая свой подбородок, — почему же и мне не быть недоверчивым по отношению к другим? Мне кажется, что если меня могут обвинять в намерении обокрасть товарищество, то и я могу подозревать товарищество в том же. Мы все друг друга стоим.
— Согласен, — сказал камердинер, — но именно потому наши права равны.
— Ну, любезнейший, если вы желали устанавливать здесь равенство, то вам надо было условиться, чтобы мы все по очереди играли роль посла. Это, возможно, выглядело бы менее правдоподобно в глазах публики, но зато все члены товарищества были бы спокойны. Вот и все, не так ли?
— И прежде всего, — вмешался Босир, — вы, господин командор, действуете не по-товарищески… Разве сеньор дон Мануэл не пользуется неоспоримым преимуществом как придумавший это дело?