Ожерелье королевы
Шрифт:
— Вы очень сладко спите, мадам, — сказал король, садясь около кровати и бросив вокруг себя пытливый взгляд.
— Да, государь, я долго читала, и если бы вы не разбудили меня, я еще спала бы.
— Что означает ваш отказ принять вчера…
— Кого? Вашего брата графа Прованского? — находчиво подхватила королева, идя навстречу подозрениям короля.
— Да, именно моего брата; он хотел приветствовать вас, а его даже не впустили.
— Так что же?
— Ему сказали, что вас нет.
— Разве ему сказали это? — небрежно переспросила королева. — Госпожа де Мизери! Госпожа де Мизери!
Первая дама показалась в дверях, держа поднос, на котором лежали письма, адресованные королеве.
— Ваше величество звали меня? — спросила г-жа де Мизери.
— Да. Разве вчера графу Прованскому сказали, что я выехала?
Госпожа де Мизери, обойдя короля, протянула королеве поднос, придержав под большим пальцем письмо, почерк которого королева сейчас же узнала.
— Ответьте королю, госпожа де Мизери, — продолжала Мария Антуанетта тем же небрежным тоном, — скажите его величеству, что вы ответили вчера графу Прованскому, когда он приходил, я это забыла.
— Ваше величество, — начала г-жа де Мизери, между тем как королева распечатывала письмо, — монсеньер граф Прованский явился вчера засвидетельствовать свое почтение ее величеству, а я ему сказала, что ее величество не принимает.
— По чьему же это приказанию?
— По приказанию королевы.
— А! — сказал король.
Тем временем королева вскрыла письмо и прочла следующие две строчки:
«Вы вчера возвратились из Парижа во дворец в восемь часов вечера. Вас видел Лоран».
Затем, все с тем же презрительным видом, королева распечатала несколько писем, записок и прошений, которые лежали в беспорядке на одеяле.
— Так что же? — спросила она короля, поднимая голову.
— Благодарю вас, сударыня, — сказал король первой даме покоев.
Госпожа де Мизери удалилась.
— Простите, государь, — сказала королева, — я попросила бы вас разъяснить мне один вопрос.
— Какой?
— Имею ли я право по своему желанию принимать или не принимать графа Прованского?
— О, полнейшее право, мадам, но…
— Но его умная беседа утомляет меня, что прикажете делать? К тому же он не любит меня; правда, и я плачу ему той же монетой. Я ждала его неприятного посещения и легла в кровать в восемь часов, чтобы не принимать его. Что с вами, государь?
— Ничего.
— Можно подумать, что вы не верите.
— Но…
— Что такое?
— Но я думал, что вы были вчера в Париже.
— В котором часу?
— В тот час, когда, по вашим словам, вы были уже в постели.
— Конечно, я ездила в Париж. Так что же? Разве из Парижа нельзя вернуться?
— Конечно, можно. Все дело в том, в котором часу.
— А, вы хотите знать точный час, когда я вернулась из Парижа?
— Да.
— Ничего нет легче, государь. Госпожа де Мизери! — позвала королева.
Первая дама явилась.
— Который был час, когда я вчера вернулась из Парижа? — спросила королева.
— Было около восьми часов, ваше величество.
— Не думаю, — сказал король, — вы, вероятно, ошибаетесь, госпожа де Мизери: справьтесь.
Дама покоев, невозмутимая и спокойная, повернулась к двери.
— Госпожа Дюваль, — позвала она.
— Что угодно, сударыня? — отвечал женский голос.
— В котором часу ее величество возвратилась вчера из Парижа?
— Часов в восемь, сударыня, — отвечала служанка.
— Вы, верно, ошиблись, госпожа Дюваль, — сказала г-жа де Мизери.
Госпожа Дюваль высунулась из окошка прихожей и крикнула:
— Лоран!
— Кто такой Лоран? — спросил король.
— Привратник той калитки, через которую вчера вернулась ее величество, — сказала г-жа де Мизери.
— Лоран! — спросила г-жа Дюваль. — В котором часу вернулась вчера ее величество королева?
— Около восьми часов, — отвечал с нижней террасы привратник.
Король опустил голову.
Госпожа де Мизери отпустила г-жу Дюваль, а та, в свою очередь, отпустила Лорана.
Супруги остались одни.
Людовик XVI был сконфужен и всячески старался это скрыть.
Но королева, вместо того чтобы торжествовать победу, спросила его холодным тоном:
— Ну, государь? Что вы еще желаете знать?
— О, ничего! — воскликнул король, сжимая руки своей жены. — Ничего!
— Однако…
— Простите меня, мадам; я сам не знаю, что за мысли у меня явились. Видите вы мою радость? Она так же велика, как и мое раскаяние. Вы ведь не сердитесь на меня, не правда ли? Не обижайтесь; клянусь честью дворянина, я был бы в отчаянии от этого.
Королева отняла свою руку.
— Что с вами, мадам? — спросил король.
— Государь, — отвечала Мария Антуанетта, — французская королева не может лгать!
— Так что же? — спросил изумленный король.
— Я хочу сказать, что я не вернулась вчера в восемь часов вечера.
Король отступил в изумлении.
— Я хочу сказать, — с тем же хладнокровием продолжала королева, — что я вернулась только сегодня в шесть часов утра.
— Мадам!
— И без графа д’Артуа, который из жалости дал мне приют в своем доме, я осталась бы у ворот, как нищая.
— А, вас не было дома, — мрачно произнес король, — значит, я был прав.
— Государь, прошу извинить меня, но вы делаете из моих слов вывод как математик, но не как воспитанный человек.