Ожоги сердца (сборник)
Шрифт:
— Эти случаи нельзя сразу отнести в разряд уголовных. Они требуют тщательной проверки. Нарушитель норм жизни общества начинается с потери чувства контроля за собой, за своим поведением, — заключил Владимир Федорович. — Так что ты не дуйся на меня за то, что нукал на тебя по телефону. Известный тебе начальник главка вывел меня на такую листопадную волну. Горестно…
Он проводил меня до площадки, где стояла моя машина. Я поставил ее в тени, под раскидистым тополем, но сейчас оседающее солнце осветило ее поблескивающие свежей краской крылья и дверки левой стороны.
— Новая?
— Нет, все та же, которую удалось вернуть из Сухуми, только перекрасил.
— А бывший ее хозяин, Герой Советского Союза, кажется, Федоров Иван, тоже на колесах?
— Иван Евграфович катается на более совершенной модели Горьковского завода.
— Ах, да, да. Недавно он был у меня с добрыми советами по работе с автолюбителями, но сам любит носиться с ветерком. Бывший летчик-испытатель, прошу напомнить ему — лихачей развелось много.
— Напомню обязательно, — заверил я, садясь за руль.
Владимир Федорович встал на пути и, вытянув руку, с улыбкой показал на табличку, что желтела перед выездом с площадки. На ней крупными буквами значилось два слова: «Осторожно, листопад».
Листопад… Черт дернул меня приехать в такую пору на заседание правления дачного кооператива «Березка» с заявлением на получение трех соток земельного участка. Слякоть и дым в дачном царстве. Продолжался осенний полив, точнее, залив корней фруктовых деревьев, и вода обильно фонтанировала всюду из продырявленных шлангов, а дым клубился от кучек опавшей листвы. На огородных делянках копошились пожилые женщины и дети дошкольного возраста — бабушки и внуки собирали остатки запоздалых даров минувшего лета. Собирали и прислушивались, какие машины прибывают к подъезду конторы правления. По скрипу тормозов и хлопкам дверок бабушки угадывали, кто приехал и с каким настроением, потому призывали внуков не отвлекаться на забавы, заниматься наведением порядка на делянке: ожидается приезд доверенного лица генеральной дирекции; он может сделать строгое замечание…
Ожидали приезда этого лица и члены правления кооператива. Они собрались в полуподвальном этаже конторы. Верхний был заполнен ящиками с «неделимым» фондом яблок и помидоров. Все члены правления, их было тринадцать, пряча друг от друга глаза, шелестели листами каких-то бумаг, пожимали плечами, украдкой поглядывали на потолок, что-то подсчитывая в уме. Как видно, фактическое наличие «неделимого» фонда было явно занижено в показателях на бумаге. «Кому же достанутся неучтенные излишки?» — читалось на лицах членов правления. С каждым из них я встречался в разное время, в разных обстоятельствах, но здесь в сей час они так были погружены в свои думы, что стали неузнаваемы или вдруг перестали быть такими, какими были прежде. На мое «здравствуйте» отозвалась только секретарь правления, всегда румяная и подвижная Клавдия Петровна. Принимая от меня заявление, она глухо отозвалась:
— Здрасте… Садитесь, — и глазами показала на дальнюю скамейку.
— Что стряслось? — спросил я, присаживаясь на скамейку рядом с Борисом Васиным, которого знал с дней боев в южной части Сталинграда.
— Посиди, скоро все прояснится, — ответил он, показывая листок с повесткой дня заседания правления.
В повестке было обозначено три вопроса:
«1. Утверждение итогов работы кооператива.
2. О нетактичном поведении некоторых членов правления.
3. Заявление о приеме новых членов».
— Долгая история, — заметил я.
— Терпи, коль подал заявление.
— Потерплю, но почему не начинают, кто-то опаздывает?
— Начальство не опаздывает, а задерживается.
Наконец перед тусклым окном полуподвала блеснула никелем и замерла черная «Волга». Гулко хлопнули дверцы, и все члены правления оживились.
В дверях показался также знакомый мне по Сталинградской битве Владимир Александров. Он чуть старше меня, но еще бодрый, от него буквально веяло здоровьем спортсмена. Накануне я встречался с ним и вслух позавидовал его бодрости.
— Режим, брат, режим… Каждое утро делаю часовую разминку по лесным тропкам, затем не меньше часа на теннисном корте. Через день посещаю сауну, потом завтрак и короткий отдых…
— А работать-то когда?
Он нахмурился, брезгливо скривя губы. Такая реплика ему не понравилась, но он не смутился.
— Все это, брат, покрывается приобретенной с утра энергией, зарядкой. Здоровьем надо самому дорожить… И жить в строгом режиме без излишеств и увлечений до темноты в глазах.
И сейчас он в спортивных брюках с лампасами олимпийцев, на плечах куртка из мягкого хрома с орденскими колодками в семь рядов. Знаки наград он носит даже на прогулочном костюме.
Пройдя к столу, Владимир Александров окинул довольным взглядом присутствующих, но, заметив сидящего рядом со мной Бориса Васина, который в Сталинграде был равный с ним по званию и должности, сию же секунду нахмурился, затем перевел свой хмурый взгляд на меня и, вероятно, вспомнив мою критическую реплику, сказал:
— Начнем работу правления, хоть с опозданием, но начнем. Был занят, товарищи, задержался у генерального директора… После обеда еще одно заседание. Поэтому давайте оперативно. По первому вопросу мы раздали вам отчетную справку нашего экономиста. Поэтому есть предложение: утвердить отчет. Данные отчета, как мне сказали, полностью совпадают с фактическим наличием неделимого фонда, недостачи не обнаружено. Кто «за»? — и сам первым поднял руку.
На этот раз все члены правления враз подняли взоры на потолок, затем, переглянувшись, один за другим стали поднимать руки.
— По второму вопросу, — продолжал председательствующий, — мы также раздали вам соответствующие справки. Со своей стороны, я, проконсультировавшись с генеральным директором и другими инстанциями, считаю своим долгом дать некоторые разъяснения.
И он приступил к изложению недавно опубликованной статьи в «Литературной газете» о нравственных нормах советского человека. Говорил хорошо, внятно, и я даже позавидовал его умению связывать теоретические положения статьи с примерами из личных наблюдений, подкреплять их очевидными фактами.
— Вот, скажем, — подчеркнул он, — лет пятнадцать назад здесь был пустырь, а теперь сами видите, как можно облагородить землю усилиями трудолюбивых людей.
В самом деле, согласился я с ним, преображение пустырей столичного пригорода в уютные сады и огороды — приметное явление времени. Зная историю зарождения и развития кооператива «Березка», я еще прошлым летом приглашал сюда опытного журналиста. Тот, побывав здесь однажды, приехал вторично с фотокорреспондентом и оператором телевидения. Втроем они осмотрели почти все дачные уголки и закоулки, побеседовали с садоводами и огородниками, засняли наиболее привлекательные лица и результаты их трудов — зеленеющие яблони и вишни, корзинки спелой клубники, — и вскоре в центральной газете появился большой очерк с фотографиями, затем телевизионная передача «Ветераны трудятся».