Падение Царьграда
Шрифт:
В толпе, ещё за минуту млевшей от ужаса, раздался гневный ропот, словно она выражала возмущение, что ожидаемое кровавое зрелище откладывается из-за непонятной трусости зверя.
Неожиданно ворота под императорским ложем отворились, и толпа снова замерла. Через арену быстро шла женщина, направляясь к монаху. Льва ожидала теперь не одна, а две жертвы.
Женщина была вся в белом, с обнажённой головой и босая. Лицо её сияло.
— Боже милостивый! Это княжна Ирина! — раздалось в толпе.
Мужчины закрыли глаза руками, а женщины стали кричать.
Между тем, никем не замеченный, снова показался в дверях своей клетки негр-гигант. На этот раз он не удалился, а, увидав монаха, княжну и льва, стал пробираться к арене. За поясом у него виднелась короткая сабля, а на левом плече нечто вроде рыболовной сети.
Лев остановился. Он повернул голову, устремил свои сверкавшие глаза на двух людей и стал медленно продвигаться к ним, раскрыв пасть и высунув язык. Раздался дикий, торжествующий рёв.
Нило, выйдя на арену, встал перед послушником и княжной. Пристально глядя в глаза подходившему зверю, он расправил свою сеть и ждал нападения.
Тамерлан остановился, прилёг на землю, оглашая воздух тревожным рёвом.
Пока все глаза были устремлены на арену, в императорской ложе произошло смятение: кто-то в блестящих воинских доспехах пробирался между братией из братства святого Иакова, занявших всю ложу. Он расталкивал их, перепрыгивал через скамьи, а когда очутился перед стеной, отделявшей зрителей от арены, то прежде бросил на песок свой плащ и меч, а потом соскочил туда сам. Он быстро надел себе на руку щит, другой рукой схватил меч и, вполне понимая намерение негра, подбежал к нему и встал позади него, закрывая Сергия и княжну. Зрители подняли визг, крик.
Этот шум подействовал на Тамерлана. Он гордо взглянул на толпу и стал быстрее приближаться к своим жертвам. Он высоко держал свою гриву, но языком и хвостом касался земли; он уже более не рычал и извивался всем телом, точно змея. Нило ожидал его неподвижно, как статуя, а за ним стоял настороже граф Корти, зорко следя за каждым движением льва. Между ними оставалось тридцать футов, потом двадцать пять, наконец, двадцать. Лев остановился, присел и с диким рёвом прыгнул. В то же мгновение в воздухе просвистели свинцовые гирьки, привязанные к сети.
Чудовище заревело, заскрежетало зубами, стало кататься по песку, силилось освободить то одну, то другую лапу и всё более и более запутывалось. Нило быстро наносил ему удар за ударом саблей.
Наконец, гордость Синегиона лежала бездыханной на песке. Отовсюду кричали зрители.
В эту минуту граф Корти подошёл к Нило и с удивлением спросил:
— Кто ты такой?
Нило улыбнулся и знаком показал, что он нем и глух.
Тогда граф повёл его к княжне Ирине, упав перед ней на колени, прибавил:
— Лев убит, княжна, и вот кто тебя спас.
Ворота под императорским ложем вдруг отворились, и в них показался сам Константин верхом на лошади, которая была вся в пене от быстрой езды. Он въехал на арену, осадил коня, и слез.
— Это твоё дело, граф? — спросил Константин, подойдя к мёртвому льву.
— Нет. Вот кто его убил.
И граф указал на негра.
Император молча снял со своей шеи золотую цепь и надел её на Нило. Потом он направился к княжне Ирине и нежно поцеловал её в лоб.
— Успокойся, — сказал он, — сейчас принесут паланкин, и ты отправишься домой.
— А Сергий? — спросила девушка.
— Братство должно отказаться от своих прав на него.
Император объяснил, что, отдавая Сергия на суд братства, он никогда не думал, что дело дойдёт до казни, а если он и дозволил вывести льва на арену, то полагал, что игумен удовольствуется впечатлением на толпу этого страшного зрелища и в последнюю минуту помилует Сергия. Но когда до него дошла весть, что дело в Синегионе принимает такой характер, то он приказал седлать коня и поскакал туда. По дороге он узнал, что вместе с Сергием вышла на арену и княжна Ирина.
Через некоторое время принесли паланкин, и княжна Ирина отправилась домой.
К вечеру Синегион принял свой обычный мирный характер. Но этот день остался надолго в памяти византийцев, между прочим, ещё потому, что с того времени братство святого Иакова стало открыто действовать против императора.
На следующий день Сергий был назначен причетником придворной часовни, чем прекратились все его отношения с братством.
Часть шестая
КОНСТАНТИН
I
МЕЧ СОЛОМОНА
Снова перенесёмся в Белый замок на берегу Сладких Вод.
Было 25 марта 1452 года. Стоявшая уже несколько дней холодная, туманная и бурная погода неожиданно переменилась. В полдень прояснилось, и солнце ярко светило в безоблачном небе.
Вокруг замка стояла лагерем армия, и дым разведённых между палатками костров заволакивал синеву неба.
Вода у берега была покрыта бесчисленными галерами, мачтовыми кораблями, барками, ботами.
Как на земле, так и на Босфоре виднелись люди в чалмах, а развевавшиеся знамёна имели полумесяц и звезду на красном поле.
Мало-помалу день стал клониться к вечеру, и, когда исчезли последние лучи солнца, морские ворота против дворца Юлиана отворились, и из них вышла лодка, направившаяся в Мраморное море. Пять гребцов сидели на вёслах, а на корме помещались два человека: граф Корти и Али, сын Абед-Дина Верного.
За два часа до этого Али с большим запасом свежей рыбы явился во дворец и, допущенный к графу Корти, сказал ему наедине: