Падшие в небеса. 1937
Шрифт:
И вот телефон. Телефон! Это последнее, что может остановить! Последнее!
Скрябин как в тумане набрал заветный номер, гудки, длинные гудки, словно стрелы степных воинов монголов, летели к цели. К цели на том конце провода!
«И вот, вот голос, нет это не ее голос!»
– Мне нужна Лидия Петровна! – выдавил из себя Валериан.
– Кто спрашивает?
– Муж…
– Минутку…
Валериан затаил дыхание. Он напрягся. Пальцы, облаченные в резину, вцепились в пластмассу телефонной трубки.
Секунда, другая…
– Алло!!! Я слушаю!..
– Это я… – прохрипел Валериан.
– Скрябин? Это ты? Что случилось? Я тебя едва узнала! – встревожено ответила Лидия.
– Лидия, ты должна сюда приехать!
– Приехать?!!! Куда приехать, ты что пьян?
– Да есть немного!
– Ты где? Скрябин, что случилось?
– Ты не поверишь, но я у него…
– Хм, у кого?!!!
– У него…
– Что?!!! Ты что с ума сошел?! Ты у Вилора?!!! Дай ему немедленно трубку, что вы там делаете?! Вы что там подрались?! Дай немедленно ему трубку! – прокричала искаженным телефонной линией совсем хриплым голосом Лидия.
– Нет, не подрались. Мы поговорили по-мужски и напились, мы выпили коньяка. Много выпили! И вот я собрался домой. Но твоему Щукину плохо, он, кажется, потерял сознание, ему вроде плохо! А я вызвать скорую не могу, потому как сам пьян. Поэтому сама приезжай и вызывай! Приезжай сейчас, приезжай и реши, что делать!
В ответ в трубке послышался отборный русский мат. То, что его жена так ругается, Скрябин даже не догадывался. Он непроизвольно грустно улыбнулся.
– Мать вашу,… что б вам! Сиди и некуда не ходи! Сиди и ничего не делай! Я сейчас приеду!
Валериан аккуратно положил трубку. Он посмотрел на телефон, словно на живое существо и, тихо с сарказмом сказал:
– Ну, вот и ты стал соучастником. Стал сам того не желая…
Пакет с пустой бутылкой Валериан положил в прихожей у двери. Вторую бутылку он открыл в туалете, отлил половину ее содержимого в унитаз и смыл воду. Затем вернулся в комнату и поставил початую бутылку рядом с бокалом Щукина.
Скрябина трясло от напряжения. Ему казалось, что у него поднялась температура и, поэтому слегка морозило, хотя в комнате было даже душно.
– Ничего, ничего! Я делаю то, что должен сделать! То, что должен! Как все банально просто! Муж мстит своей жене и любовнику! Господи, как все банально просто! – сказал он сам себе, и тут же подумал:
«Пять тысяч лет разумной цивилизации, а ничего не поменялось! Ничего все тоже предательство, все та же измена и все та же месть! Зачем человеку разум, чтобы все вот это совершать? Зачем? Разум, разум это и есть грех? Это и есть зло! Ведь если бы человек был не разумным существом, он бы ничего это не делал! Ведь кошки или те же собаки никогда ничего подобного не делают! Нет! Странно как все это! В это страшное время я философствую на такие темы?! Зачем?! Я тоже сумасшедший, если так делаю! Зачем мне разум?! Зачем, чтобы стать убийцей!»
Он медленно, вновь прошел на кухню. Выдвинув один из ящиков буфета, посмотрел на содержимое. В пластмассовой коробке с дырками аккуратно сложенные лежали ложки вилки и кухонные ножи. Валериан рассматривал кухонную утварь и как завороженный, не мог пошевелиться. Наконец он нашел в себе силы и тронул пальцами один из ножей. Длинный с черной пластмассовой ручкой он выглядел словно орудие пыток средневекового инквизитора. Скрябин сглотнул слюну и тяжело дыша, вытащил ножик из ящика. Внимательно посмотрев на блестящую сталь, зажмурился и, с силой сжав черную рукоять, прижал лезвие к груди. Он вдруг почувствовал, как испугалось его сердце. Оно, словно ощутив совсем рядом смертельную остроту лезвия, в панике бешено заколотилось.
«Вот, вот эта железка пробьет кожу и, разрезая упругие стенки сердца, перережут клапана и артерии и выплеснут теплую и пока еще живительную кровь вор внутреннюю полость грудной клетки! Как долго она будет умирать? Как? Ей будет больно? Нет, ей, конечно, будет больно. Но эта боль будет не такой острой, потому как она будет в шоке! Ее мозг, ее сознание будет занято не физической болью от разрезанного сердца. А ужасом и страхом перед предстоящей смертью! Она вдруг осознает, что все кончилось! Все!!! И тогда, тогда,… а что тогда? Пожалеет ли она о том, что сделала со мной?!!! Пожалеет или умрет с презрением и ненавистью?!!!»
Трель звонка прервала его мысли. Валериан вздрогнул. Он отшатнулся от открытого ящика и, спрятав нож за спину, медленно вышел в коридор. Звонок заливался как сумасшедший.
«А вдруг это не она? Вдруг это кто-то другой?» – Валериан не мог заставить себя подойти к двери и посмотреть в глазок.
Это было выше его сил!
В дверь начали колотить кулаками. И тут Валериан услышал голос Лидии!
– Открывай Валериан! Открой! Вилор! Валериан! Откройте немедленно!
Скрябин понял, что если сейчас он не откроет дверь, то на шум могу выглянуть соседи по лестничной площадке. Хорошо если они на работе,… а если дома… то тогда, тогда они станут невольными свидетелями.
Валериан, тяжело дыша, нашел в себе силы и трясущейся левой рукой он все же потянулся к замку. В правой, он сжимал нож, спрятанный за спиной.
Щелчок и…
Она ворвалась в квартиру, как смерч врывается в город! Ничего не говоря, небрежно оттолкнула Валериана в сторону и забежала в комнату Вилора. Увидев в кресле, полулежавшего без сознания Щукина, Лидия опустилась перед ним на калении и, взяв его, за руку испуганным запричитала:
– Господи, Вилор, что с тобой!? Ты меня слышишь? – Лидия пыталась нащупать пульс на запястье Щукина. – Что он с тобой сделал? Он тебя не бил?
Скрябин стоял, зажмурив глаза возле открытой двери, опершись спиной на стену. Он тяжело дышал. Ему было плохо от напряжения:
«Она, она меня даже не видит! Меня нет, нет в ее жизни! Она меня не видит! Есть только он, а меня нет!»
Валериан, как в забытье, закрыл входную дверь и медленно двинулся в комнату. Как ему показалось, нож за спиной, покраснел от напряжения его руки.
– Что вы тут пили! Идиоты, что вы тут пили? – кричала Лидия.
Она сидела рядом со Щукиным прямо на полу и не обращала внимания на Скрябина, который тихо подошел к ней и стоя смотрел на жену.