Пальмы в снегу
Шрифт:
— Но ведь это не касается нигерийцев... — возмутился Нельсон. Он боялся, что это требование ещё больше осложнит его и без того нечастые встречи с Обой.
— Пока нет, но все ещё впереди... Ну, а вы... — Гарус повернулся к Грегорио и Килиану, собираясь что-то сказать.
Внезапный гудок клаксона чьей-то машины прервал разговор. Все поспешно бросились из столовой вниз во двор, где увидели машину Эмилио и его самого — растрепанного, ошалелого, он высунулся по пояс в окно машины. Рядом стоял, схватившись за голову, падре Рафаэль, которого он подобрал, проезжая через деревню
— Успокойтесь, Эмилио! — сказал Гарус. — Что случилось?
— Я должен предупредить мою дочь! Лоренсо, Килиан, Грегорио... Скорее в дом Мануэля!
Колеса «уоксхолла» взметнули целую тучу пыли, когда Эмилио остановил машину в нескольких метрах от дома врача.
Несколько минут спустя, пройдя в гостиную, он рассказал о случившемся.
— Произошла попытка переворота. Масиас обвиняет в этом Испанию. Виновный, Атанасио Ндонго, убит. Бонифасио Ондо и другие политики, не связанные с его когортой, арестованы и брошены в тюрьму. Густаво тоже. Улицы всю ночь патрулировали военные машины. С минуты на минуту следует ожидать самого худшего. Мы должны в ближайшие дни отплыть на «Памплоне», это последняя возможность!.. Хулия, Мануэль, хватайте самое необходимое — деньги, документы, драгоценности... Об остальном забудьте!
— Но Испания... — начала было Хулия.
— Хулия, Испания больше не вмешивается в дела Гвинеи, — резко оборвал ее отец. — Я еду в город за билетами. Мы должны держаться вместе, пока не сядем на ближайший корабль или самолёт, сегодня или завтра... А вы... — обратился он к остальным, — вам я советовал бы сделать то же самое.
Мануэль ошеломлённо посмотрел на Гаруса. Тревога его тестя была более чем оправданной, но как быть людям, остающимся на острове без врача?
— Делайте, что хотите, — ответил наконец Гарус. — Я остаюсь.
— Я тоже, — заявил Килиан.
Он не уедет, пока его не заставят под дулом пистолета.
— И я... — Грегорио все ещё сомневался. — Я тоже пока останусь.
Эмилио пожал плечами.
— А вы, падре Рафаэль?
— Я остаюсь, сын мой, — ответил священник. — Мое место здесь.
— И вы? — продолжил Эмилио. — Когда жандармерия покинет страну, никто за вашу жизнь и гроша ломаного не даст.
Он по очереди пожал руки всем тем, кто решил остаться, хмурясь и сжимая челюсти, чтобы сдержать слезы.
— Килиан... Если бы твой отец был жив, он бы тебя волоком отсюда вытащил.
Три часа спустя Валдо и Килиан закончили грузить вещи в элегантный тёмный «мерседес», предоставленный Гарусом, чтобы отвезти в город семью Мануэля. Рядом играли маленькие Исмаэль и Франсиско, словно не замечая печальных озабоченных лиц родителей. Хулия сновала то из дома, то в дом с покрасневшими от слез глазами, а Мануэль прощался с больницей, где проработал шестнадцать лет.
Килиан закурил.
Малыш Инико подбежал к нему, а затем, как много раз до этого, присоединился к играющим детям Хулии. Килиан улыбнулся, поискав взглядом мать малыша.
Бисила подошла к нему, об руку с Симоном.
— Я так скучала по тебе, — сказала она.
— Я тоже, — ответил Килиан.
Из дома
— Где Мануэль? — спросила она дрожащим голосом.
— Здесь, в больнице, — ответил Килиан.
— Можешь его найти? — попросила она. — Я хочу покончить с этим как можно скорее.
— Да, конечно.
Килиан нашёл Мануэля в маленькой комнатке, где тот смотрел на свои растения.
— Я почти ничего не могу взять с собой, — произнёс он, когда вошёл Килиан.
— Возможно, ты ещё сможешь вернуться...
— Да, может быть.
— Я буду скучать по тебе, Мануэль.
Врач покачал головой, опустив глаза.
— Я тоже.
Мануэль нервно облизнул губы. Он не был уверен, говорить ли Килиану о том, о чем уже давно собирался сказать.
— Килиан... — все-таки решился он. — Я знаю, что тогда случилось; знаю, что Хакобо сделал с Бисилой... — Мануэль оперся о стол. — Я даже подозреваю, что именно он — настоящий отец Фернандо, но вижу, ты хочешь, чтобы отцом считали тебя... У меня тоже есть дети, Килиан. И я тоже их не брошу. Но будь осторожен, ладно?
Килиан кивнул.
— Хулия знает? — спросил он немного погодя.
— Хакобо всегда был её кумиром, — вздохнул Мануэль. — К чему разрушать ее иллюзии?
— Ты настоящий кабальеро, и всегда им был.
Мануэль слабо улыбнулся, окинул комнату прощальным взглядом и взялся за ручку двери.
— Ты помнишь, как мы познакомились в «Обоих мирах»? — мечтательно спросил он.
Килиан кивнул.
— Кажется, с тех пор прошли века... Сейчас этого зала больше нет...
Они вышли наружу, где Хулия вместе с Бисилой присматривала за детьми. Мануэль простился со всеми, крепко обнял Килиана, затолкал в машину обоих детей и с полными слез глазами устроился на переднем сиденье.
— Поехали, Валдо, — сказал он. — Поработай нашим водителем в последний раз.
Хулия простилась со всеми вслед за мужем. Когда настала очередь Килиана, она прямо-таки рухнула в его объятия.
— Ох, Килиан, этот малыш с каждым днём все больше становится похож на тебя... Заботься о нем, Килиан, не бросай его... Что-то теперь с вами будет? — Килиан молча гладил ее волосы, стараясь хоть немного ее успокоить и чувствуя, как сжимается сердце.
Хулия выпрямилась и вытерла нос платком.
— Прощай, Килиан, — сказала она. — Пиши.
Валдо завёл мотор и вывел машину через главный двор Сампаки на дорогу королевских пальм. Хулия закрыла глаза, погрузившись в туман беспросветной апатии, размывавший последние картины поездки в город: безутешная Оба у дверей родительского дома; фактория «Рибагорса», где юная Хулия ждала, когда красавец Хакобо, лучащийся молодой силой и радостью, наконец распахнёт дверь лавки, чтобы наполнить ее день радостью встречи; казино, где она впервые встретила Мануэля, ещё не зная, что навсегда свяжет с ним свою жизнь.