Пальмы в снегу

Габас Лус

Килиан не в силах был скрыть удивления. На какой-то миг его сердце озарила новая надежда. Он убедит Бисилу уехать с ним. Они смогут начать новую жизнь где-нибудь в другом месте. Если другим удается, то почему не могут они?

Как раз в эту минуту официанты закончили убирать тарелки и подали виски с содовой. Оркестр заиграл известную мелодию Джеймса Брауна, и народ начал выходить из-за столиков, чтобы немного размяться. Грегорио тоже поднялся и что-то сказал Гарусу. Килиан услышал, как тот ответил:

— Даже не знаю, благоразумно ли тебе выходить

одному.

— Куда ты? — спросил кто-то из телевизионщиков.

— Прогуляться вон до той открытой двери.

— Давай, мы тебя проводим? — предложил другой. — Нам бы хотелось немного посмотреть ночной город...

Грегорио пожал плечами и зашагал к двери. Двое телевизионщиков последовали за ним.

— А они тут не теряют времени, — с улыбкой заметил Мигель.

— Только будьте осторожны, — предупредил Бальтасар, кивая в сторону столика, за которым сидели его дядя и другие высокие чины из Национальной безопасности. — Им не нравится, когда наши женщины заигрывают с белыми.

Грегорио только что вышел из клуба Аниты. Оба телевизионщика давно ушли. Нетвёрдым шагом он направился к своей машине. Вокруг, казалось, не было ни души. Однако едва он открыл дверцу, как чья-то железная рука ухватила его за плечо, прежде чем он успел забраться в машину. Он не успел ни вырваться, ни закричать, как в него вцепились другие руки, натянули на голову мешок и затолкали в машину, которая на бешеной скорости рванула в неизвестном направлении.

Наконец, машина остановилась. Его без церемоний выволокли наружу и куда-то потащили, не снимая с головы мешка. До него доносились какой-то лязг и скрежет железа по камню.

Затем его полном молчании поволокли дальше, навстречу судьбе. И тут, наконец, сняли мешок. Пару секунд Грегорио пугливо озирался, не в силах понять, где находится. Пятеро или шестеро мужчин, стоявших вокруг, громко захохотали, видя его растерянность.

Он стоял перед свежевырытой ямой, а вокруг во мраке маячили несколько надгробий. Холодный пот потек у него по спине. Его привезли на кладбище! Намерения похитителей были предельно ясны.

Он почувствовал, как по бёдрам потекла моча, насквозь пропитав брюки.

— Видишь эту яму, масса Грегор? — спросил кто-то из них.

Они знали его имя. Темнота мешала рассмотреть их лица. Он видел лишь налитые кровью глаза. Да и какая разница, знает он их или нет? Чем это поможет?

— Посмотри, мы выкопали ее для тебя, — сообщил другой. — Специально для тебя.

— Думаете, он поместится? — усомнился кто-то.

— А почему бы не проверить?

Головорезы вокруг захохотали.

Первый удар пришёлся в спину. Второй — по почкам, после чего удары посыпались градом, куда попало. Наконец, его с силой толкнули в яму, и над ним загремели грозные голоса, полные обиды и жажды мести.

— Это последнее предупреждение, белый, — услышал он. — Рано или поздно мы за тобой вернёмся.

И снова — пронзительный скрежет железа по камню.

Прошло немало времени, прежде чем Грегорио смог достаточно

прийти в себя, чтобы выбраться из ямы, издавая полные боли стоны от полученных травм, озираясь и крестясь на могилы. Его окружала лишь кладбищенская тишина Когда он доковылял до своей машины, оставленной в нескольких метрах от клуба, ссадины на лице перестали кровоточить, но решение уже было принято.

Вернувшись в Сампаку, он первым делом разбудил Гаруса и потребовал у него расчёт.

На рассвете Валдо отвёз его в аэропорт, и Грегорио навсегда покинул Фернандо-По, ни с кем не простившись.

Мигель и Бальтасар собрали отснятые материалы и сложили их в металлический кейс.

— Спасибо, что посодействовал нам в киносъемке процесса изготовления какао, Килиан, — сказал Мигель. — Это было весьма показательно.

— Видели бы вы, как здесь было несколько лет назад... — мечтательно вздохнул Килиан. — Теперь все это наводит грусть. С той горсткой людей, что с нами ещё остались, мы не успеваем бороться с сорняками. А кроме того, мы не смогли получить и десятой доли предыдущих урожаев...

В эту минуту с неба начали падать крупные капли дождя, и все трое поспешили укрыться в машине.

Самая короткая и безопасная дорога до многоэтажного дома, где разместились члены телевизионной команды, вела через жилой квартал, где прежде жила семья Хулии. Пару раз Килиану доводилось проезжать мимо фактории «Рибагорса», и всякий раз сердце его сжималось. Ему казалось, что вот сейчас откроется дверь, и на пороге появится Эмилио или его дочь...

— Куда они все бегут? — спросил Бальтасар.

Улица внезапно заполнилась молодыми людьми, сбегавшимися со всех сторон. Одни неслись вперёд, размахивая руками; другие спешили им навстречу, таща всевозможные вещи и бутылки со спиртным, которые тут же с хохотом разбивали о мостовую, чтобы выпить их содержимое из горла. Килиана охватило скверное предчувствие. Не сбавляя скорости, он погнал машину вперёд, пока не остановился в нескольких метрах от бывшей фактории Эмилио.

— Боже мой! — воскликнул он. — Что они творят?

Десятки молодых людей громили лавку. Одни били стекла тяжёлыми палками, другие сновали туда-сюда, таская мешки и ящики с продуктами. Вскоре из лавки вытолкали наружу белого мужчину — видимо, нового хозяина, португальца Жоао; молитвенно сложив руки, он умолял пощадить его. Его тут же принялись жестоко избивать, даже не думая внимать мольбам. Кровь тут же забрызгала тротуар.

Недолго думая, Килиан выскочил из машины и бросился к лавке, громко крича и размахивая руками.

— Стойте! Стойте, кому говорю!

И тут он понял, какую совершил ошибку. Высокий юноша с обритой наголо головой тут же повернулся нему.

— Вон ещё один! — осклабился он. — За ним!

Сердце Килиана отчаянно забилось. В памяти его всплыли смутные воспоминания давних времён, когда его учили, как нужно вести себя с брасерос: спокойствие, твёрдость, последовательность...