Пальмы в снегу
Шрифт:
Внезапно снаружи послышались крики и возбужденный гул голосов. Учитель первым бросился к окну.
Несколько телохранителей тащили под руки директора школы и троих его помощников, не желая слушать их объяснений и оправданий. Один из телохранителей потрясал в воздухе портретом президента — из тех, что висели в каждом классе, чтобы все могли полюбоваться из окон, что с ним сотворили.
Оказалось, кто-то нарисовал на шее Масиаса петлю.
Учитель сел за стол, продолжая дрожащим голосом вести урок. Лаха и его товарищи разошлись по местам, разочарованные,
Несколько минут спустя Лаха посмотрел в окно и увидел знакомую фигуру. Он выскочил из-за парты и позвал учителя. Они снова прижались лицом к стеклу.
Другой учитель старших классов за что-то отчитывал четверых или пятерых юношей, среди которых был и Инико.
Учитель Лахи вышел из класса. Вскоре он присоединился к стоящим во дворе. Лаха не понимал, что происходит, но взрослые выглядели встревоженными. Они нервно размахивали руками, что-то объясняя ребятам, которые, несколько раз кивнув головой, тут же исчезли. Лаха оперся рукой о стекло, недоумевая, куда ушёл брат.
Вернувшись в класс, учитель направился прямо к Лахе. Наклонившись к мальчику, он прошептал ему на ухо:
— Скажи своей матери, чтобы увезла Инико в Биссаппоо. Будет лучше, если он останется там на какое-то время.
— Эй, ты! Что ты там делаешь?
Валдо, пораженный высотными зданиями Мадрида и сотнями машин, снующих по улицам, таким широким, каких он в жизни не видывал, выбрался из своего убежища и встал перед полицейским, уставившись себе под ноги.
— Я лишь хотел немного вздремнуть, — повинился он.
— Ишь ты! А ты неплохо говоришь по-испански. Откуда ты родом?
— Из Экваториальной Гвинеи, — повторил он в сотый раз после того, как его привезли в Испанию.
— Покажи документы.
Валдо протянул пластиковую карточку, которую нашёл неподалёку от причала в Бате, надеясь, что белый полицейский не поймёт, что на фотографии — другое лицо.
— Это не годится, — заявил полицейский. — В дирекции национальной безопасности нас предупредили, что гвинейские документы в Испании признаны недействительными.
— Больше у меня ничего нет.
Валдо потер запястья. Он замёрз и ничего не ел уже несколько дней. Его глаза наполнились слезами. Все усилия оказались напрасными. Он ещё не пришёл в себя после утомительного путешествия, начавшимся в то утро, когда двухметровый удав в бамбуковых зарослях возле аэропорта вызвал панику и споры среди охранников, кто из них его убьёт и преподнесёт в подарок начальнику тюрьмы «Блэк-Бич», большому любителю змеиного мяса.
Он сам полз в зарослях, подобно змее, стараясь не дышать, сам не свой от ужаса, пока не удалился на несколько сот метров от того места, где пролилась змеиная кровь. Несколько часов спустя он нашел лодку-кайуко, оставленную без присмотра, и бежал с острова на континент, где, пробираясь ночами через полные опасностей джунгли, добрался до границы с Камеруном. Здесь он сел «зайцем» на торговое судно, идущее на Канары, а там перебрался
Здесь он несколько дней разгружал суда в порту, пока не заработал достаточно денег, чтобы купить билет на автобус в Мадрид. Всю дорогу ему пришлось терпеть недоверчивые взгляды пассажиров; никто не хотел сидеть рядом со странным оборванным негром, который говорит по-испански. Никто даже не полюбопытствовал, как он сюда попал, и ему не удалось рассказать о трагедии, постигшей его гвинейскую деревню.
А ведь он думал, что все будет просто! Стоит ему сказать, что все они когда-то были испанцами, и его встретят с распростертыми объятиями, отнесутся с заботой и пониманием.
— Больше у меня ничего нет, — безнадёжно повторил он.
Полицейский стянул фуражку и почесал в затылке.
— Бродяги и головорезы нам здесь не нужны, — сказал он. — Отвезу-ка я тебя в отделение.
Валдо удивленно уставился на него. Он так рисковал, пережил столько лишений — и ради чего? Чтобы снова прийти к тому же, от чего бежал? Он хотел уже пуститься наутёк, но его внезапно покинули силы.
— Там тебя хотя бы накормят и дадут чистую одежду, — продолжил полицейский. — А потом будет видно, что с тобой делать.
Валдо кивнул, уступая. Полицейский втолкнул его в свою машину, где Валдо, пользуясь короткой передышкой, закрыл глаза и слегка задремал, пока они не подъехали к приземистому серому зданию в несколько этажей, где помещалось отделение полиции.
Вестибюль был полон народа, который тут же принялся бесцеремонно разглядывать оборванного негра. Здесь ему велели подождать.
Через какое-то время, показавшееся вечностью, полицейский вернулся в сопровождении своего товарища.
— Тебе повезло, — сказал он. — Один мой приятель сказал, что знает человека, который как раз занимается людьми вроде тебя. Мы отведем тебя к нему.
— Дойдём пешком, — вмешался другой. — Приход падре Рафаэля совсем рядом.
Валдо молитвенно сложил руки на груди, чувствуя, как в душе возродилась надежда. Возможно ли такая удача, чтобы это оказался тот самый падре Рафаэль из Сампаки? И все же это оказался именно он. Валдо издали узнал его грузную фигуру, хромоту, седеющую бородку, и возблагодарил Бога и всех духов, что наконец вспомнили о нем.
Лишь после долгих рыданий и невнятных бормотаний он сумел, сидя на церковной скамье, поведать священнику, какие страдания и лишения терпит его покинутая паства.
В тот же день падре Рафаэль позвонил Мануэлю и сообщил ему о появлении Валдо и ужасных известиях, которые тот привёз из Гвинеи. Мануэль отправил срочную телеграмму Килиану, чтобы немедленно с ним связался.
«Я знаю, как помочь Бисиле», — написал он.
Тропа, ведущая в Биссаппоо, сейчас была полностью на виду: не было сомнений, что здесь прорубали себе путь с помощью мачете по меньшей мере несколько человек. Ковёр палой листвы был истоптан множеством ботинок.