Памятные встречи
Шрифт:
Неожиданно из-за песчаной гряды показывается чудесный пологий песчаный берег. С него, испуганные моим появлением, взлетают утки-атайки и пеганки. Их здесь собралось немало, нашли потаенный уголок для дневного отдыха. Теперь их покой нарушен. Потом с прибрежной скалы срывается филин. Я бы его и не заметил, так здорово он спрятался, и прошел бы стороною. Откуда-то появились вороны и погнались за филином. Не любят они этого ночного хищника, достается им от него.
В озеро вдается узкая гряда крупных черных камней. На ней рядками сидят чайки. В стороне от них возле молодого тростничка застыла серая цапля. На большой скале отдыхает орел.
Угомонились трясогузки, отстали от меня. Вокруг царит покой,
Из множества островов Балхаша, обследованных мною, самый последний я не решился посетить вовсе не потому, что он далек от берега или мешала штормовая погода, барахлил наш старенький мотор, не хватало бензина или времени. Нет! Остров от берега находился в полукилометре, погода стояла тихая, надувная резиновая лодка и мотор были исправны, и бензина хватало на поездку. Причина была особенная.
Остров узенький, маленький, без названия, не более полутораста метров длиной и тридцати — шириной. Он состоит из одних камней без единого пятнышка земли и, видимо, появился из-под воды несколько лет назад, как только стал мелеть Балхаш. Он весь был какой-то необычно пятнистый, и, как мне подумалось, не случайно. Но я не сразу привлек к нему внимание своих спутников: рядом с дорогой показался живописный старинный мавзолей, сложенный из плит песчаника. Я подвел к мавзолею машину, остановил ее и тогда в бинокль убедился: остров был действительно необычный, покрытый черными и белыми столбиками птиц, он походил на арктический берег с пингвинами. Но пингвинов, разумеется, на Балхаше быть не могло.
День кончался. После осмотра мавзолея мы остановились на бивак, и я помчался с биноклем к самой воде, лег на камни. Теперь ветер не качал меня, не мешал пользоваться биноклем, на камнях он лежал неподвижно. Зрелище же было необыкновенным. Среди глубокой синевы озера и неба с кучевыми облаками сверкала полоска каменного острова, усеянная бакланами. Птицы не двигались, лишь кое-кто из них, раскрыв в стороны крылья, сушил оперение, по-видимому, отсыревшее после недавней подводной охоты.
Птиц было очень много, около трех сотен. Они сидели тесно, рядками, черные, со светлыми грудками, действительно похожие на пингвинов. Светлая грудь обычна только у молодых бакланов, взрослые птицы становятся целиком черными.
На самом краю острова, немного в стороне от многочисленного общества, сидел одинокий пеликан, возле бережка плавали царственно величественные белоснежные лебеди. Некоторые из них спали, положив голову на спину. Еще на мелких волнах рядом с островом покачивалась на воде стайка каких-то уток, а на небольшой отмели красовались красновато-коричневые утки-атайки. Птичье царство мирно отдыхало и не обратило внимания на машину и на вышедших из нее людей. До нас было далеко.
Конечно, было бы неплохо снарядить лодку, подплыть на ней к острову, попытаться сфотографировать птиц. Но как-то совестно беспокоить такое большое и мирное общество пернатых.
Вскоре от островка отделилась эскадра лебедей и не спеша направилась в открытое озеро. Караван снежно-белых птиц на темной синеве вечернего озера казался необыкновенно красивым. Никогда никакой зоопарк, в котором обычно содержатся эти птицы, не может сравниться с тем, что было перед моими глазами.
Впрочем, разве может быть что-либо в природе некрасивое и безобразное? Безобразно и некрасиво поднять ружье на эту птицу, на это поразительное совершенство формы и грации.
Лебеди уплыли далеко и скоро слились с белыми гребешками синих волн.
Утром следующего дня, едва взошло солнце, с островка раздалось несколько резких и громких криков, и в воздух стали подниматься бакланы. Небольшими стройными цепочками они покрутились над островом и уселись на воду недалеко от берега. К ним тотчас же подлетели утки, несколько чаек-хохотунов. Лишь лебеди спокойно и величаво сверкали вдали белыми силуэтами.
Целый час плавали бакланы, то смыкались тесным кружком, то вытягивались длинной цепочкой, то устраивали что-то вроде хоровода. Тихо двигаясь, птицы все разом поворачивались в одну сторону, и вся стая разом становилась или черной от спинок, или светлой от грудок.
Не знаю, может быть, все эти перестроения были случайны и хаотичны, но мне показалось, что птицы исполняют какой-то сложный ритуал многочисленного и не случайно собравшегося общества.
Потом все бакланы неожиданно и дружно снялись с воды, перелетели на берег, освещенный солнцем, посидели на нем, погрелись, еще несколько раз сменили место на берегу и скрылись из глаз, быть может, направились на охоту.
Пора было и нам сниматься с бивака и трогаться в дальний путь. Но я решил немного побродить по пустыне и, возвращаясь к озеру, вышел на высокий берег. Отсюда недалеко и бивак, из-за кустов тамариска и чингиля поблескивает наша машина. Над озером далеко от берега летят бакланы. Я провожаю их взглядом и вдруг вижу необычное. Далеко от берега что-то черное и длинное медленно плывет извивающейся полоской, будто гигантская змея. И тогда в памяти неожиданно и сразу всплывает воспоминание о многом, прочитанном в газетах и журналах: о доисторических и загадочных существах, кое-где якобы сохранившихся в озерах Швейцарии и в Африке. Много лет человечество заинтриговано слухами об их существовании, ученые и искатели приключений предпринимали поиски, но пока нет никаких вещественных доказательств, чтобы убедиться, что это — правда или досужий вымысел. Многочисленные свидетели да несколько неясных фотографий недоказательны.
О существовании этих странных чудовищ в народе сложены легенды. Люди легковерные требовали организации специальных экспедиций, скептики посмеивались и утверждали, что все это чепуха. И вот теперь я сам очевидец чуда, вижу его своими глазами и начинаю верить в то, что оно не досужий вымысел, а чистая правда. Вот бы сюда сейчас побольше свидетелей, пусть посмотрят, как оно, то исчезая, то появляясь среди синих волн, неторопливо изгибаясь, плывет по дикому озеру. И мне чудится оно странным, большим, похожим на вымерших ископаемых животных. Мне кажется, что сохранилось оно с давнейших времен, когда на месте озера плескалось большое древнее море, сохранилось, быть может, в ничтожном количестве, живет на глубине и показывается исключительно редко, большей частью ночью, и только сейчас случайно задержалось на поверхности, встретив взошедшее над пустынными берегами солнце.
Сердце колотится от быстрого бега. Скорее к биваку, схватить бинокль, рассмотреть подробнее. А мысль уже работает дальше и представляется, как снаряжена большая, на нескольких судах, экспедиция. Долго и настойчиво она бороздит воды озера, забрасывает особые крупноячеистые и очень длинные сети. Поиски трудны и как будто безнадежны. Но вот наконец удача! Из воды, оплетенное веревками, медленно выволакивается тело чудовища, и весь мир потрясен необычной находкой…
Бинокль, как назло, куда-то запропастился среди кучи вещей в кузове машины. Но вот он у меня в руках.