Панцирь
Шрифт:
Думать о том, по какой причине так тут всё устроили мне особо и не хотелось; но мысль про то, что в словах Востра возможно больше правды чем думал, проскочила.
— Револьвер и хотел, бабка.
Бабка аж зашипела от возмущения:
— Жопа ты амтанья. Уважение перед старостью поимей. Мне окочуриваться небось завтрашним, а ты хамло груб, как ножка грибного хряща. Я мож себя девчонкой чувствую, а ты так сразу — бабка.
— Ты хоть столом назовись, бабка, Бездну то не обманешь.
— Алтов срун. Амтанова
— Уроды самые живучие.
— Может и так, — она прищурилась. — А ты дхал чтоли? Дхал живой! Вот же не прёт тебе, дхалом ожил. Ты иди-ка, панцирник, в другой-ка Дом, я тебе тут-ки наценку впаяю за кровь, как оролуг, взвоешь.
— Мне и здесь нравится.
— Нравится, — она хмыкнула. — Другого Дома в Изоте нет, вот и нравиться. Тогда зенки то шире раскрой…
И она показала. Сейчас у них на продажу было всего три варианта.
Первый хорошо знакомый мне — осадныйОпцион. Такой какой использовал Востр. Массивный, шестизарядный, капсульный, с легко сменяемым — при должной сноровке — барабаном.
Изогнутый курок, стилизированный под плавник.
Поддержал оружие. Тяжелый. Почти два килограмма. Под восьмигранным стволом рычаг заряжения.
Стоил — девяносто дхарм-хтон. Востр взял свой за шестьдесят пять. Но, опять же, это давно было.
Второй вариант — пятизарядный уродец, который бабка назвала Бойцом. Совершенно несуразный из-за тонкого ствола и удлиненной рукояти.
Всюду золотые украшательства: все свободное место занимали, и листьевые узоры, и рогатыеголовы батаров, и клинки. Всего разного навалом.
Покачал головой. Совершеннонепонятно для кого все это вообще.
Опять же — капсульный.
Рычага заряжания нет. Будут сложности при перезарядке.
Короткий ствол. Еще и про прицельную стрельбу можно забыть.
Калибр меньше, чем у Опциона; поддержал в руке — неудобен, хоть и легок, около килограмма. Большая ладонь плохо лежала на рукояти.
Дешевый. Ценой в шестьдесят.
— Может возьмешь? — с надеждой спросила бабка.
— Это полное дерьмо, — удивленно ответил.
— Да, — в ее мелких глазах надежда. — Так может возьмешь?
— Нет, у меня же не половина мозга.
Третий вариант — Центурион. Из трёх — единственный под унитарный патрон.
Оружие это я вспомнил сразу, такой был у торговца из Пустоши — Курта. Этот, конечно,
Ствол черненный, усиленный, двадцатисантиметровый примерно. Рукоять украшена темно-красной костью.
Массивный. Снабжен переломной рамой на шарнире. Для заряжания ствол откидывался вниз — ужасно удобно. Еще и экстрактор гильзы выкидывал. В руке как влитой сидел. Почти полтора килограмма.
— Красавец.
— Лягается ток при пальбе, — пробурчала бабка.
Хмыкнул.
Да, калибр достойный. Всего на шаг мельче Молотобойца.
— И стоит воо! — бабка изобразила что-то, подняв руки выше головы.
— Сколько?
— Сто пятнадцать.
Конечно же, я его взял. Не мог иначе: и Желчь, и нутро — никогда бы мне такой глупости не простили.
Еще десятку сверху пришлось доплатить за инструменты, кобуру и патроны.
Бабка только головой качала:
— Все равно же издохнешь, чего рыпаешься то. Еще и самый дорогой взял. И зря. Надо было Бойца брать, он такой же хворый, как и ты. Вы с ним точно братцы. И одной могилы вам бы хватило.
— Торгаш, бабка, из тебя ужасный.
***
Дом Клинков расположился в западной части Изота, на Четвертом Круге.
Длинное пустое помещение, огибающее внутреннюю залу арены — здоровенную округлую пещеру, на которую выходили просмотровые бойницы.
Я выглянул. С боков арены в рыжей породе торчали мечи; их будто вплавили в стены. Лишних людей здесь не было, поэтому один из управляющих нашелся быстро. Носил он черно-красный балахон с вытянутым вверх капюшоном, и в целом напоминал своим видом червя.
Начал управляющий разговор без охоты, но я быстро объяснил ему что желаю поучаствовать в гонке за пером. Тут уже он ожил и загорелся беседой:
— Желающих биться мало, — объяснился он, грустно вздыхая. — Да и те немногие периодически погибают. А посмотреть всегда навалом. Раздражает… Но мы ж не в Полисе, и чего еще ждать?
Он представился Таром.
Судя по голосу молод. По очертанию тела и мелким ладоням, выглядывающим из балахона, — тщедушен и слаб.
Сказал, что есть свободное выступление завтрашним утром.
Условие: бой на мечах — Тар предложил посмотреть на противника.
Считал, могу одуматься? Непонятно.
Возможно и стоило повременить, пока раны на шкуре не зажили окончательно, но я не мог ждать — опаздывал.
Идол то ждать не станет.