Паника
Шрифт:
Рохан осторожно понюхал. В богатом букете запахов аромат мышиных экскрементов преобладал.
— Пить? Это? — Рохан посмотрел на Тарарафе как на ненормального.
— Надо! — кивнул головой африканец. — Хорошее лекарство! Самое лучшее!
— Меня вытошнит! — убежденно произнес Рохан, держа банку на отлете, так, чтобы вонь не шибала прямо в нос.
— Живот— пустой! — Тарарафе для убедительности похлопал себя по мускулистому брюшному прессу. — Пей, не бойся!
— Пей! — присоединился к нему Джибс. — Когда три года назад бородавочник располосовал мне ногу, Тара залечил ее за неделю! Он — настоящий шаман! Без шуток!
— Мой
Рохан, стараясь не дышать, слегка пригубил. На вкус суспензия была намного отвратительнее своего запаха.
— Мужество, — сказал Рохан, — вырабатывают в испытаниях! — И бесстрашно осушил банку.
Его желудок отреагировал мгновенно. Едва первая капля лекарства коснулась его стенки, он сжался до размеров кошачьей мошонки. Но Тарарафе был начеку. Ладонь его накрыла разом рот и нос Рохана, а твердый, как шомпол, палец ткнул американца в левое подреберье. Эффект был положительный. Если не считать того, что Рохан едва не задохнулся и минут десять кашлял и фыркал, пытаясь избавиться от тошнотворных капель в бронхах и носоглотке. Но желудок его больше не смел возмущаться.
— Жестко! — заметил Джибс. — Но эффективно! Завтракать!
— Мне не проглотить и крошки! — заявил Рохан, ополаскивая лицо холодной водой.
— Поглядим! Думаю, ты ошибаешься! — сказал Джибс.
И оказался прав. Рохан умял все, что приготовил для него Тарарафе.
— Теперь поговорим! — сказал Джибс.
— Может, выждем наружу? — предложил Рохан.
— Нет! Не стоит, чтобы тебя видели лишний раз! Тара! Как ты думаешь, что сделают с похищенной белой девушкой?
— Красивая девушка? Молодая? — спросил африканец, обращаясь к Рохану.
— Красивая. И молодая! — мрачно подтвердил тот.
— Знаю! — сказал Тарарафе. — Много вождей хотят иметь среди жен красивую белую девушку! Много-много черных вождей будут платить большие деньги! Да! Но за девушку, какую ищут сильные люди, белые и черные, — надо платить меньше, много меньше! Думаю, воры спрячут девушку и будут ждать. Месяц, полгода, год. Пока сильные люди не решат, что ее нет!
— Но ее не убьют? — спросил Рохан.
— Пятьдесят тысяч американских долларов. Сто тысяч американских долларов заплатит сильный вождь вождей за твою девушку, честную девушку из Америки, девушку с нежной кожей белей песка пустыни! Кто станет убивать сто тысяч долларов? Мы найдем ее, брат! — и улыбнулся, блеснув ровными зубами.
— Мы поплывем на Козий Танец как можно скорее! — сказал Джибс. — И лучше будет, если никого не станем для этого нанимать! Возьмем в аренду, а еще лучше — купим катер и следующей же ночью постараемся добраться до острова. Незаметно.
— В моем бумажнике — восемьсот долларов! — сказал Рохан. — И еще около двух тысяч — на счету. Не думаю, что этого хватит на катер!
— Я добавлю! — сказал Джибс. — Вот тебе бумага! Напиши письмо отцу с таким расчетом, чтобы он получил его по приезде! Если до этого времени мы не разберемся, значит, нужны тяжелые орудия! Тара! Слушай! — И перевел на суахили то, о чем они с Роханом говорили. — Пусть я увижу белого слона, если мы ничего не найдем на этом острове! — заключил он.
— Катер — нет! — после секундного молчания произнес африканец. — Хочешь — тихо, покупай парусную лодку
— Больше ста миль? — с сомнением произнес Джибс.
— Ветер хорошо дует сейчас! — сказал чернокожий. — Где остров?
— Нарисуй ему, сынок! — попросил Джибс.
Рохан по памяти изобразил часть побережья и примерное расположение Козьего Танца.
— Очень хорошо, брат! — кивнул Тарарафе. — Слушай меня и убьешь всех своих врагов! — При этом лицо негра осветила по-детски радостная улыбка.
— Значит, лодка! — резюмировал Джибс.
— Я умею управляться с парусом! — сообщил Рохан. — И прокладывать курс!
— Тара! — сказал Джибс. — Покупаем лодку!
Африканец поднялся.
— Пойду говорить с Матаком! Нужна хорошая лодка. Он поможет!
— Твой друг меня восхищает и пугает одновременно — сказал Рохан, когда Тарарафе ушел.
— Теперь он — и твой друг! — напомнил Джибс. — Тара — сильный человек! Его отец был не просто шаманом, а чем-то вроде верховного жреца нескольких племен. Власти обидели его — посадили в тюрьму. Правда, вскоре выпустили: кто посмеет здесь, в Африке, всерьез оскорбить сильного шамана? Это хуже, чем публично ударить полицейского! Но Тара —он в то время был куда моложе, чем сейчас, — обиделся на родичей и ушел из племени! И в конце концов стал моим помощником в Кенийском заповеднике. И занял мое место, когда я уехал в Штаты. Но его жизнь — особая история! Я знаю его уже много лет. Два года мы не виделись, а сейчас я позвал — он приехал. Люблю иметь его рядом, когда жарко! — Джибс засмеялся. — И не только потому, что он отлично стреляет. Он ведь еще успевает подумать, прежде чем выстрелить! Я, например, не успеваю! Кстати, хочу тебе кое-что показать!
Он встал, подошел к вещам и вернулся, неся свой автомат и пистолет, который давал Рохану.
— Займись-ка делом! — сказал он, выщелкивая пистолетный магазин на ладонь и проверяя, не осталось ли патрона в стволе. — Вот тебе масленка, ветошь, шомпол! На! Пока не заблестит!
— Один выстрел — а сколько грязи! — пошутил Рохан.
— Вчера надо было этим заняться, но я тебя пожалел. Как себя чувствуешь?
— Прекрасно! — ответил Рохан и не покривил душой.
Лучи света, прямые, желтые, почти вещественные, длинными клинками пронзали воздух, вырываясь из щелей. Рохан использовал один из них, чтобы оценить качество своей работы.
У смазочного масла был запах, напомнивший Рохану его второго деда, Хамстера. Вернее, трактор у него на ферме и себя, трехлетнего, которому дед давал подвигать рычаги.
Рохан поднял голову и перехватил взгляд Джибса. Тот смотрел, как молодой человек управляется с коротеньким шомполом. Собственные руки Джибса двигались совершенно автоматически.
— Дин, — спросил Рохан, глядя на эти заученные движения, — ты воевал? Где?
— Воевал? — Джибс рассмеялся. — Ну нет! Я — пацифист!
— Я серьезно!
—И я— серьезно! Когда шла война с Гитлером, я жил в монастыре, в Корее. Когда начали стрелять в самой Корее, судьба подобрала для меня местечко здесь, в Африке. А ко времени вьетнамской войны я был уже слишком стар для дяди Сэма!
— А вот Сэллери…
— Твой Сэллери — идиот! — сердито перебил Джибс. — Я угробил на него три года не для того. Чтобы он сделался убийцей! Три года, чтобы сделать из него воина! А он плюнул и поперся охотиться на маленьких желтых дьяволов, чтобы другим маленьким желтым дьяволам было поменьше работы!