Паноптикум Города Пражского
Шрифт:
Юный криминалист уже заранее радовался, предвкушая растерянность Вани и раскаяние, ну и признание во всем. Но солдат остался спокойным и скорее с сожалением в голосе проговорил:
Теперь все, конец. Наподдала мне под зад коленкой, как говорится. Другого завела. Ефрейтора из второй роты. Гад.
О каком ефрейторе вы говорите? Его фамилия?
Солдат заколебался, пораженный тем, что полиции интересны и такие мелочи.
Да какой-то Лойза Богачек... Не стану я ничего про него говорить, хоть он и
И вы решили встретиться с ней еще разок!
Ага... Чего отпираться, раз все равно мое письмо у вас!.. Не пойму, однако, зачем она вам его отдала?
Соучек ничего не сказал и долгим изучающим взглядом смотрел на солдата; вид у него был немного растерянный, но ничуть не виноватый.
– Не могли бы вы мне описать подробнее, как все происходило после того, как в рощице появилась Анежка Тихая? Кто из вас прибыл туда раньше?
– Конечно же, я... А когда она пришла, мы сели, и я ее того... Ну, как это бывает... Просто я ее обнял.
– А она?
– Разве она вам не сказала? Оттолкнула меня. Дескать - все, кончено.
– Это расстроило вас? Вы потеряли над собой контроль?
– Ничего я не терял, просто обидно стало. Черт возьми, говорю, ну что ты против меня имеешь? Сколько нами было всего переговорено, и повалялись мы не один месяц... Не знаю, интересно вам об этом слушать? И вообще что-то я в толк не возьму, почему вы меня про это расспрашиваете?
– Все из-за дурацкого велосипеда?
– Нет, не из-за велосипеда, а из-за нее самой... Итак, что же происходило дальше?
Ничего... Ни у меня, ни у нее времени особо не было, мы там недолго пробыли. К тому же туча надвигалась, она заспешила и сказала, чтоб я о ней забыл. Я обозлился и сказал ей, что она, в общем, сказал ей кое-что... Что она курва.
– Надо же! А она?
– А ничего. Больше ни слова не обронила и пошла прочь.
– Куда пошла?
– Откуда пришла... На фабрику назад, куда ж еще, не знаю... А я сел на велосипед и попер в казармы, обозлился очень, что у нас с ней так получилось. Ехал я быстро, гнал вовсю, но все равно вымок. И меня тут же застукали. Другой раз и на два часа смывался - сходило с рук, а тут и полчасика не прошло, как я уехал, и такая вот каша заварилась!
Юный криминалист помолчал. Наконец тихо спросил:
– Для чего вы ей писали, чтоб она пришла в рабочее время, чего ради сами рисковали? Нельзя было встретиться позже, после работы?
Солдат горько ухмыльнулся.
– То-то и оно, что не мог. Мне десять суток закатали, попробуй выдержать столько в неизвестности! По-другому не получалось... Выходит, она на меня наклепала из-за того слова, что я ей сказал в сердцах?
– Да вроде того... И еще вопрос. Вы не ударили девушку? Она не падала на землю?
Солдат вскочил:
– Чтоб я да ударил?! Если она вам такое сказала, она просто наврала! С какой стати я стал бы ее бить?
– Причина у вас была. Она вас бросила...
– Не стану же я бить женщину из-за такого... Толку-то? Скажите, пожалуйста, а почему вы меня допрашиваете?
– Да, объяснить было трудно. Соучек ушел от прямого ответа и сам в свою очередь спросил:
– Вы газеты читаете?
– Нет... А теперь, на губе, и подавно. А что... с Анежкой что-нибудь случилось?
– Да. Она исчезла.
Солдат сделал круглые глаза:
– Господи боже... Но я правда ничего о ней не знаю. Солдатик или в самом деле ничего не знал и не виноват, или врет очень натурально, устало подумал Соучек и закончил дознание.
– Мы еще увидимся. Вы теперь все равно некоторое время посидите, так что не сердитесь - я, быть может, вас еще навещу.
– Если захватите сигаретку! И главное, чтоб девчонка нашлась! Думаю, она найдется... Кроме меня и того ефрейтора у нее ведь и еще парни были! Меня это больше всего бесило. Стараешься, как лучше, а она... Но в остальном девка она ничего!
Соучек покивал, попрощался с Ваней и, выйдя во двор, сообщил, что Ваню можно увести. Солдаты, до умопомрачения бегавшие по плацу, с радостью перевели дух.
Поручик подошел к молодому сотруднику полиции с газетой в руке:
– Если я не ошибаюсь, вы расследуете серьезное дело! Тут вот пишут, что найден был труп девушки...
– Да, расследую. А ваш солдат был в тот день с велосипедом как раз в том месте. Хорошо бы он оставался под арестом и дальше и не общался с другими солдатами.
– Не беспокойтесь, я все обеспечу! Я наведу порядок!
Что же касается ефрейтора, причастного к знакомству Анежки Тихой и рядового Карела Вани, то детектива ждал сюрприз - ефрейтора в казарме не оказалось. Как младший офицер, курсант, он освобождался от своих обязанностей на час раньше остальных. Соучек вздохнул с сожалением - сумей он допросить обоих влюбленных, начальство было бы довольно. А так похвалиться особенно нечем. И вообще складывается впечатление, будто Карел Ваня и не подозревает о трагедии. И, выходит, он непричастен к смерти девушки.
По дороге в полицейское управление Соучек размышлял - куда и почему исчез ефрейтор?
Ответ на это был ошеломительный - детектив-стажер на мгновенье даже потерял дар речи: ефрейтор Алоис Богачек оказался в руках пана Боуше. А оказался он в его руках потому, что сам добровольно явился в полицию. Нет, уму непостижимо, сплошное невезение, за что ни возьмусь - прокол. Видно, не судьба мне стать детективом. Я же первый узнал о нем... И это я должен был взять его в оборот. Спорю, что Боуше уличит его в преступлении, а я опять останусь с носом.