Папство и крестовые походы
Шрифт:
Действуя в соответствии с наставлениями, полученными от германского короля, он принял перед папой смиренную позу: царевич просил о помощи против узурпатора Алексея III. В вознаграждение за эту помощь — оказать ее должны были, разумеется, «освободители святой земли» — сын Исаака Ангела обещал папе подчинить греческую церковь римской и обеспечить участие Византии в крестовом походе.
Иннокентий III получил теперь полную возможность — а он давно искал ее — прикрыть свои истинные намерения относительно Византии благовидным предлогом защиты справедливости, т. е. ссылкой на необходимость восстановления в Константинополе власти законного правительства. Конечно, Иннокентий III не мог упустить этой возможности.
Новгородская летопись, византийские писатели, а также некоторые западные хронисты свидетельствуют, что по вопросу о восстановлении на престоле «отрока» Алексея с помощью крестоносцев в Риме была достигнута полная договоренность между Иннокентием III и обоими
Весной 1202 г. отряды крестоносцев из Франции, Германии, Италии, стали собираться в Венеции. К этому времени цепь, которую ковали вершители судеб четвертого крестового похода, почти сомкнулась. Иннокентий III на деле одобрил замыслы венецианцев; на словах, разумеется, он им противился. Затем, взамен обещанной ему унии, папа дал свое благословение Бонифацию Монферратскому и царевичу Алексею.
Феодальные круги на Западе, ухватившиеся за возможность пограбить, а, может быть, и прибрать к своим рукам Восточную империю (под предлогом восстановления Исаака Ангела), плели сеть интриг вокруг затеянного Римом крестового похода. Они преследовали свои корыстные цели. Вся эта работа происходила, разумеется, в глубокой тайне. Лишь много столетий спустя, ученые, собирая по крохам показания документов, постепенно нащупывали и развязывали узелки секретной дипломатии начала XIII столетия.
Крестоносцы в Венеции. С осени 1202 г. тайные намерения организаторов и вождей похода начали приводиться в исполнение.
Решающую роль в дальнейших событиях сыграла Венеция. К лету 1202 г. в Венеции собрались отряды немецких, французских и итальянских крестоносцев. Они были размещены близ Венеции, на малозаселенном острове Лидо. У венецианцев были свои планы, за осуществление которых они взялись деловито и расчетливо: нельзя было упустить ни малейшего обстоятельства, которое бы могло быть использовано к их собственной выгоде. Отцы города постарались поставить крестоносцев в стесненное положение, дабы дать им почувствовать свою зависимость от «венецианского народа» и тем самым сделать их сговорчивее в будущем. Съестные припасы подвозились на Лидо нерегулярно, и рыцарям креста пришлось крепко поголодать. Начались заболевания — смерть стала косить крестоносцев, что были победнее. Живых не хватало, чтобы хоронить мертвых, — пишет безымянный автор хроники «Константинопольское опустошение». Конечно, он несколько сгущает краски, чтобы очернить венецианцев, но положение крестоносной рати и в самом деле оказалось незавидным. Крестоносцы стали, по словам того же хрониста, «узниками Венеции».
Правда, сеньоры и рыцари, располагавшие средствами, были далеки от того, чтобы впадать в отчаяние. В ожидании предстоявших им святых дел, которые все равно должны были искупить все прошлые грехи, они превратили свой лагерь на Лидо в притон картежников, проституток и авантюристов. Однако часть крестоносцев, не желая мириться с зависимостью от Венеции и во избежание худших неприятностей впереди, поспешила заблаговременно сбежать с острова и вернуться домой.
Между тем, миновал срок окончательной расплаты с республикой св. Марка, обозначенный в договоре 1201 г. К этому времени выяснилось, что рыцари не могут произвести ее наличными. Почему? Случилось то, что, вероятно, и предвидел за год до этого Энрико Дандоло. В город на лагунах прибыла лишь часть того числа крестоносцев, которое должно было сюда явиться и которое имели в виду знатные французские послы, поспешившие заключить в апреле 1201 г. договор с Венецией. Очень многие бароны и рыцари предпочли обойтись без ее услуг: эти услуги показались им чересчур дорогими. Поэтому одни погрузились на фламандские корабли в Брюгге, другие (в частности, бургундцы и провансальцы) собрались в Марселе, третьи (например, рыцари из Блуа и Шампани) направились через Ломбардию, а из Пьяченцы повернули на юг Италии. Если верить цифрам Робера де Клари, то в Венеции собралась всего одна тысяча рыцарей — вместо четырех с половиной [75] . Естественно, что они оказались не в состоянии набрать нужной суммы. К лету 1202 г. Венеции была выплачена лишь 51 тыс. марок; крестоносцы оставались должны «венецианскому народу» еще 34 тыс. марок. Это была внушительная сумма. Недополучив ее, венецианцы совсем перестали доставлять продовольствие на Лидо, где фактически были заперты крестоносцы, и даже пригрозили не дать судов для рыцарей, если они не рассчитаются сполна — согласно уговору. Как рассказывает Робер де Клари, сам дож Энрико Дандоло явился на Лидо и заявил, что «если они не заплатят долга, то не уйдут с острова и не получат ни еды, ни питья». Рыцарям креста пришлось призадуматься. Положение было тем более мучительным, что обдумывать его приходилось под жаркими лучами
75
Говоря о числе пехотинцев, Робер де Клари называет явно фантастическую цифру в 50 тыс. вместо якобы намечавшихся 100 тыс. человек.
Пока сеньоры судили и рядили, в августе 1202 г. в Венецию прибыл главный предводитель крестоносцев, которого иногда называют Боэмундом четвертого крестового похода, — Бонифаций Монферратский. В одном отношении, по крайней мере, высокородный маркиз был подстать правителям купеческой республики: все, что сулило выгоду, было близко Бонифацию Монферратскому не меньше, чем Дандоло. Сговориться между собой этим двум крестоносцам было делом несложным. Надо думать, что Бонифаций поведал дожу о планах похода на Византию. Такого рода предприятие вполне устраивало Дандоло, но оно требовало дополнительного времени и подготовки. Пока же дож намеревался с помощью должников-рыцарей удовлетворить ближайшие интересы Венецианской республики.
Замыслы дожа были очень просты. Он убедился, что вытянуть из крестоносцев больше ничего нельзя. В то же время Дандоло понимал, что если войско разойдется (а дезертирство с острова Лидо приняло угрожающие размеры), то это приведет к крупному скандалу для республики св. Марка: Иннокентий III неминуемо обвинит венецианцев в том, что они сорвали крестовый поход.
Взвесив все эти обстоятельства и, конечно, в первую очередь, приняв во внимание коммерческие выгоды Венеции, изобретательный «муж совета» предложил рыцарям креста достойный выход из положения. Пусть они отработают свой денежный долг мечом. Если крестоносцы хотят погасить задолженность, они должны помочь Венеции завоевать город Задар.
Этот город, расположенный на восточном побережье Адриатического моря, в Далмации, являлся крупным торговым центром. Он принадлежал в то время Венгрии, с которой Венеция десятки лет боролась за контроль над далматинским побережьем. Торговые операции Задара были настолько интенсивными, что не только в Адриатике, но и за ее пределами город сложил опасным конкурентом для Венеции. Венецианская плутократия со злобой взирала на усиление торгового могущества Задара. Неоднократно предпринимались попытки завоевать его, чтобы таким образом задушить ненавистного соперника. Сперва, в XI столетии Венеция воевала из-за него с хорватскими королями, а в XII в. противниками венецианцев выступили венгры. Борьба шла с переменным успехом: венецианцы завоевывали Задар, но он снова и снова восставал против тягостной власти «невесты Адриатики». В последний раз Венеция пыталась захватить Задар вскоре после того, как дожем был избран Энрико Дандоло, — в 1192 г., но опять потерпела неудачу.
Теперь, через десять лет, появилась новая возможность разделаться с конкурентом, — и разве мудрый дож мог упустить такой случай?
Разгромить Задар было для патрицианской олигархии делом тем более заманчивым, что по договору с крестоносцами, республика св. Марка получила бы в свою пользу половину добычи. Какое значение могло иметь при этом то, что Задар являлся владением венгерского короля Имрэ, который и сам принял крест по призыву Иннокентия III?
Свои бесцеремонные предложения, предварительно одобренные в высших органах республики, Дандоло согласовал с Бонифацием Монферратским. Маркиз не был особенно совестливым христианином. Он нашел вполне приемлемым и совместимым с делом «освобождения святой земли» (о которой думал меньше всего) заключить еще одну сделку, временно превращавшую его воинов в наемников Венеции. Во всяком случае, фактически Бонифаций на время уступил предводительство дожу Венеции, который принял крест и взялся самолично командовать флотом во время экспедиции против Задара. Энрико Дандоло, почти совсем слепой, держался, несмотря на свои 90 лет, еще очень бодро: богатырь умом и телом, как рассказывают источники, он сохранял удивительную энергию и не менее удивительное бесстыдство.
Предложение венецианцев, сделанное рыцарям через Бонифация Монферратского, — захватить Задар — вызвало поначалу замешательство в крестоносном ополчении. Некоторые, особенно, как сообщают хроники, из числа бедняков, «оставив войско, повернули свои стопы назад» и через Венгрию «возвратились восвояси». Иногда считают, что эта оппозиция была инспирирована папством, что бедняцкая часть крестоносцев была якобы исполнена религиозного энтузиазма и не захотела участвовать в завоевательном предприятии против единоверцев-христиан. Такая точка зрения неправильна. Покидая Венецию, бедняки-крестоносцы выражали таким образом свой протест как против лишений, которым венецианское правительство умышленно подвергало их на острове Лидо, так и — особенно — против превращения крестового похода исключительно в орудие венецианской политики. Почему выгоды предприятия должны были доставаться венецианским торгашам? Далеко не вое крестоносцы испытывали желание служить интересам Венеции. Домой отправились даже некоторые видные феодалы, среди них — Симон де Монфор, перед которым вскоре открылось новое поприще для крестоносной деятельности — в самой Франции.