Параллельная ботаника

Лионни Лео

Solea из Бэкстоуна установлена на основании из более тёмной древесины, также, по всей вероятности, работы Касони. Оно очень красноречиво свидетельствует о её рукотворности как скульптуры, и укрепляет мнение о её растительноподобии. Это именно такое добавочное приспособление, какое должно быть, в том смысле, что оно служит дополнением другому предмету чисто в функциональном отношении. Это основание круглое и стоит на трёх шаровидных выпуклостях, чтобы избежать возможного повреждения насекомыми или сыростью, в то же самое время обеспечивая максимум устойчивости. Три концентрических круга, разделённые одинаковым расстоянием, не имея иной функции, кроме сугубо эстетической, придают вещи в целом скромную претензию, которая в контексте провинциального музея сразу характеризует её как «музейный образец». Если Solea не представляет

собой ничего иного, кроме самой себя, очертания основания ясно выражают обычные функции рукотворного предмета. Растение и основание вместе представляют собой красноречивый символ конфликта между двумя видами вещей, которые наполняют наш мир.

Органичность ботанического типа является наиболее очевидным и самым общим аспектом параллельной флоры. Отсутствие органов, функций, сущности и роста мешает нам описывать параллельные растения аналитически. Тогда как трактаты по обычной ботанике включают длинные главы об эволюции, цитологии, питании, размножении и росте растений, параллельная ботаника, безматериальная по своей природе, не даёт нам ничего из того, что мы можем анализировать, кроме морфологии. Но, как мы наблюдали в других местах, известные виды немногочисленны, а образцы редки и труднодоступны. По тем же причинам невозможна систематическая морфология, основанная на достаточном количестве отдельных наблюдений, направленных на достижение статистически достоверных результатов. К сожалению, мы вынуждены довольствоваться сообщениями и наблюдениями, зарегистрированными в научных журналах, и даже они единичны и не всегда надёжны.

В отношении размера растений можно немного добавить к тому, что известно ботанике в целом. Что касается нормальных растений, у них наблюдается большое разнообразие даже в пределах одного вида. Вполне естественно, [у параллельных растений] вариации по размерам отсутствуют: в параллельной ботанике рост не происходит, её растения являются результатом постоянной остановки во времени. Размер известных и зарегистрированных растений меняется от размера Ninnola preciosa, которая никогда не превышает три миллиметра в высоту, до Fontanasa Stalinska, которую Муянский описывает как «выше, чем знаменитый дуб в Пушкинском парке». Есть Giraluna высотой десять сантиметров, тогда как самая высокая Giraluna gigas в группе леди Изобель Миддлтон насчитывает почти четыре метры в высоту. Хотя Solea в целом не превышает полтора метра, нам известна Solea argentea (из Амендипура), которая достигает трёх метров. В пределах одной и той же разновидности самая большая разница в размерах отмечена у параллельного ложногриба Protorbis, который варьирует от нескольких сантиметров у индийского P. minor до двадцати двух метров и больше у Protorbis, который сравним по объёму с [холмами] «mesas» в Колорадо и Нью-Мексико.

Табл. VIII Растения кумоде

Один необычный и довольно волнующий случай — это случай с измерениями Anaclea, обнаруженной Камикочи Киомаса из Осакского университета. Примерно в пятнадцати километрах от Нары, древней столицы Японии, известной своими храмами и памятниками, среди которых есть гигантская статуя Будды, называемая Дайбуцу, есть живописная долина, с поверхности которой, подобно большим островам, поднимаются семь холмов, которые отдалённо напоминают расположение и размерность семи холмов Рима. Общее название этих холмов — Кумосан, от растения, называемого кумоде и похожего на мирт (табл. VIII), которое покрывает почти всю их поверхность. Поздней весной кумоде выпускает фиолетовый цветок с семью лепестками, замечательно сладкий запах которых привлекает миллионы пчёл из всех уголков провинции Ямашима. Знаменитый мёд, называемый гокумодемоно, получает свой особый аромат от этих цветов. В церемонии, с которой начинаются живописные празднества Ура Мацури, гокумодемоно переносят наверх в бронзовом сосуде, который датируется восьмым веком, и затем выливают на ноги Дайбуцу под звуки священных гимнов и молитв.

Камикочи, один из наиболее известных японских биологов, родился в Наре. Убеждённый буддист, он каждый год возвращается в Нару на празднества Ура Мацури, и он часто удаляется в тростниковую хижину в долине Хигашитани, около

холмов Кумозан, для недели духовных упражнений. Именно во время своего уединения в 1970 году Камикочи сделал своё блестящее открытие. Когда он был на прогулке, его взгляд случайно упал на группу необычных цветов на вершине холма, скрывающихся среди кумоде. От них было около сотни метров до того места, где он стоял. У него не было возможности выяснить их цвет, поскольку они появились как чёрные силуэты на фоне яркого неба, но их форма выглядела очень странной. Он обнаружил, что оценить их размер трудно, потому что, кроме окружающих кумоде, у него не было ничего, с чем их можно сравнить.

Камикочи решил взглянуть на цветы поближе и пошёл к вершине. По пути он понял, что имеет место нечто очень необычное. В отличие от того, что обычно случается, когда мы приближаемся к объекту, который мы видели на расстоянии — который постепенно становится больше, пока мы не приблизимся настолько, чтобы коснуться его, и принимает свои надлежащие размеры — эти растения, казалось, не становились больше, когда биолог приближался к ним. Когда Камикочи достиг вершины, они оказались такими же маленькими, какими они показались на расстоянии сотни метров.

Сперва он склонялся к тому, чтобы приписать это явление долгим часам размышления, которому он предавался перед своей прогулкой. Но, когда он повторил эксперимент, результат был тем же самым. Он сделал это в третий раз, заботясь о том, чтобы ни на миг не терять из виду растения, и после этого он был совершенно уверен, что, хотя он подходил к растениям ближе, их видимый размер нисколько не изменялся.

Несколько недель спустя Камикочи возвратился с несколькими своими учениками, чтобы изучить проблему, которую он назвал «метростазис», и которую он описал в докладе на ботаническом конгрессе, проходившем в Цучимачи в 1974 г. Он говорил, что цветы принадлежали к виду (табл. IX) Anaclea taludensis, и максимальная измеренная высота составляла пятнадцать сантиметров. Они абсолютно чёрные, и нет ни малейшего сомнения, что они принадлежат параллельной ботанике. Их невозможно сорвать, потому что они немедленно испаряются при контакте с рукой или любым другим объектом, который не является частью их нормального экологического окружения.

Камикочи, хотя и признавая, что был неспособен дать удовлетворительное с научной точки зрения объяснение этому явлению, относит его к неподвижности во времени, характерной для параллельных растений, и с этой целью цитирует закон Лейбшмидта, гласящий, что «для каждой неподвижности во времени имеется соответствующая неподвижность в пространстве».

«Тип перспективы, — объясняет он, — который уменьшает изображение отдалённого объекта пропорционально его расстоянию от точки наблюдения, предполагает нормальные пространственно-временные отношения. Изменение в фундаментальных качествах одного из этих двух элементов требует необходимости подразумевать изменение в другом». Если на первый взгляд аргумент Камикочи кажется безукоризненным, это заставляет нас задать себе вопрос, почему получается, что другие параллельные растения не подчиняются тому же самому явлению.

Табл. IX. Anaclea taludensis

Команда неврологов, физиологов и оптиков в Осакском университете теперь работает над проблемой метростазиса. Ни в коем случае не является невозможным то, что какие-то растения могли бы оказывать раздражающее воздействие на человеческое зрение. Гарольд МакЛохан в статье в чикагской «Times» напоминает нам о том, сколь недавно в человеческой истории мы стали принимать простое изображение как действительность. «Для миллионов зрителей, — говорит он, — главные личности нашего времени — атлеты, государственные деятели, популярные певцы и учёные — в большинстве случаев высотой лишь десять дюймов. Мы принимаем их довольно сомнительные размеры без возможности когда-либо проверить их лично».

Цвета растений и их морфологические особенности — часть языка, которым они ведут свой диалог с миром. Именно этими средствами они передают важные сообщения, связанные с самораспознанием и выживанием. Зелёный цвет, характерный для стеблей и листьев, является вторичным эффектом хлорофилла. Он выражает гармоничное функционирование жизненных процессов, за которые в значительной степени ответствен хлорофилл как посредник в питании. Когда эти процессы нарушены патологическим состоянием или приостановлены сезонным увяданием растения, цвет меняется и сигнализирует о том, что происходит.