Партизаны полной Луны
Шрифт:
Перед отъездом он купил у Исаака Рувимовича зубную щетку и пасту — а потом подумал и взял еще один набор: для Андрея. Лучше всего было сосредоточиться на самых насущных делах. Вылечить раны, пересидеть охоту.
…А кто-то каждый день ездит в этом автобусе по этой равнине. Почему-то здешние расстояния казались очень большими, хотя от города до Красного было не дальше, чем от Первого кольца до Второго, а то и ближе. Как до Медведково. А впрочем, этого времени вполне хватило водителю, дядьке Васылю, чтобы замучить Антона вопросами и жалобами на "москалей", которые перекрыли дороги. Антон взмок, пытаясь понять беглую украинскую речь и состряпать достойные ответы, пока не услышал:
— Осьо Красне. Прыихали, — и не увидел знакомый домик в конце улицы, взбегающей на холм.
Он поблагодарил, попрощался и выскочил из автобуса. Во дворе докторского дома стоял мотоцикл, принадлежащий давешнему Богдану. Сам Богдан сидел на кухне.
— Здоров, — сказал он, увидев Антона.
— Как? Уже? — изумился мальчик.
— Здоров бувай кажу, москалику, — Богдан улыбнулся кривовато, хлопнул Антона по плечу, вышел во двор — только пыль за мотоциклом поднялась и осела.
Антон понял, что в очередной раз налетел на языковой барьер. Кажется, его обругали. Интересно почему? Что такого в том, что он русский? Что плохого он сделал Богдану? Вздохнув, он отправился со своими трофеями в смотровую. Исаак Рувимович покормил его перед отъездом, так что обедать он не стал, а сразу достал ампулу, зарядил ее, как показывал вчера доктор, взял ватку со спиртом и пошел в комнату — будить террориста.
Андрей уснул, читая какую-то книжку. Антон вынул ее из слабой руки — и тем самым разбудил спящего.
— Я лекарство привез, — сказал он, показывая заправленный шприц-тюбик.
— А где док?
— У него дела — сказал, будет через час. — Антон вкратце изложил события своего путешествия в город. — Я вот только не понимаю, почему Исаак Рувимович решил, что ищут именно меня.
— Ищут чужих парней. А ты — чужой парень. Поэтому тебя и нельзя выдавать. — Андрей слегка поморщился, принимая укол. — Это Западенщина, Антон. Здесь власть не праздновали никогда. Узел связи в доме есть? Ты можешь подключиться?
— Прямо сейчас?
— А чего нам дожидаться?
И в самом деле. Антон пошел выбросить шприц и использованную вату, принес планшетку, похимичил с узлом связи, подключился. Можно было бы, конечно, и через свой комм — но здесь связь была нестабильна, да и мало ли где отобразится чужая регистрация.
Андрей набрал адрес. Потом настучал длинный пароль. Потом еще один.
Файл раскрылся в формате "простой текст". Антон встал с табуретки и вышел из комнаты. Через минуту Андрей позвал его.
— Прочитай.
Замирая от оказанного доверия, Антон взял планшетку.
"Привет, падаван!
Если ты это читаешь, значит, дела наши совсем плохи. Помнишь наш разговор у Цитадели? Я никогда не скрывал, что деятельность наша мне не нравится в первую очередь своей стратегической бессмысленностью: убийства ничего не дают, кроме вполне законной, но бесплодной эмоциональной разрядки. Я не скрывал это ни от тебя, ни от друзей, ни от руководства. Если разведка на той стороне ловит мышей, то они тоже в курсе.
Находясь в такой глубокой фатальной воронке, мы прямо-таки напрашиваемся на то, чтобы нас использовали для регуляции численности и сведения счетов. Нас и используют, можешь не сомневаться.
Я хотел знать, как далеко они зайдут, и, как ты можешь видеть, несколько перестарался с количеством взрывчатки. Так что не трать времени на нашего клиента. Сам по себе он нас не интересует — таких тысячи. Я приволок с собой страховочную группу. Их наблюдатель будет ждать утром на Европейской у Бена на случай отбоя. Индекс: Т1950096. Назовись Мариушем. Они вели нас с прибытия — нас и все вокруг нас.
По их данным, у тебя, может быть, получится определить тот момент, с которого мы попали под прямое наблюдение, — и установить, какие инстанции принимали решение. Очень многое зависит от того, где именно нас пытались прихватить. Если нас брали на точке сбора, инициатива, скорее всего, идет сверху. Если на одной из явок или в процессе подготовки — решали местные, вернее, наш клиент. Он — единственный человек, в чьих интересах уложить нас пораньше, пусть даже в ущерб следственным мероприятиям.
Второй вариант, как ты понимаешь, намного приятнее, поскольку позволяет предполагать утечку местного значения.
Теперь ты сам должен ставить себе задачи, я из своего нынешнего положения никак не могу тобой командовать, а могу только просить. Так вот, я тебя прошу, чтобы ты попробовал эту утечку локализовать.
Должен с большой грустью сказать тебе, что критериям вероятной мишени полностью соответствует магистр Винду. Я почти исключаю его. Почти. Но именно ты в ходе проверки должен будешь или исключить его полностью, или… сам понимаешь.
Следующим по вероятности идет тезка того орла, чьи похождения так тебя раздражали. Или кто-то из его подчиненных. От того, вовлечен он или нет, будет зависеть, можешь ли ты вообще показываться на поверхности — и может ли это себе позволить Винду.
Тебе потребуются люди, а резервная группа, скорее всего, не подойдет. Доберешься сам знаешь куда, посмотри папочку. Я тебе оставил пару наводок.
Я как-то говорил тебе, что у хорошего моряка должна быть жена в каждом порту. Помнишь пешехода, которого мы провожали из пункта А в пункт Б? Это моя любимая жена. Тезка той дамы, которая сделала твоему тезке лишнего врага — но не по твоей любимой книге, а по оригиналу. Вспомни, что на нем было и откуда родом эта ткань. Там и найдешь. Размести в местной инфосфере объявление о потере документов на имя, под которым знали меня вы оба.
Если сможешь — отыщи нашего большого друга. Что-то мне подсказывает, что он еще жив, — то ли сердце, то ли убеждение в непотопляемости отходов метаболизма.
Теперь о самом главном — о том, как жить дальше. Если ты устал — попробуй просто раствориться в толпе. Не обижайся. Это не трусость и не предательство. Твой отец ни трусом, ни предателем не был. Я виноват перед тобой, я отнял у тебя юность. Сколько раз я ругал себя за это самыми последними словами — и не сосчитать. Ты достаточно сделал, чтобы заслужить относительно спокойную жизнь — сам понимаешь, насколько относительно.